Оказалось, у нас есть общие знакомые. Аллен Бейн – редактор издательства «Рэндом Хаус», выпустившего книгу Дурака – был фанатом «Красоты» и писал мне пару раз в год. Мы никогда не встречались. Впервые он написал лет пять назад, чтобы убедить меня сменить издателя, почему-то пребывая в уверенности, что мой очередной роман отказываются печатать. В своих любезных письмах Аллен предлагал публиковаться у них. Поначалу я отправляла вежливые отписки. Затем стала игнорировать его настойчивые сообщения. Наконец в один прекрасный день вышла из себя и настрочила гневное послание: мол, я разорена и распродаю имущество, а муж смертельно болен, так что никакой новой книги нет и не будет. Я надеялась, что подобная отповедь охладит его пыл и он оставит меня в покое. Но этого не случилось. Напротив: через пару месяцев Бейн ответил, предложив выслать целую коробку интересных книг на продажу. К следующей посылке прилагалась любопытная статья. С тех пор он ежегодно отправлял подборки книг и электронные письма, в которых спрашивал о моих делах и успехах в торговле. И хотя мы ни разу не встречались, стал для меня кем-то вроде друга. Я позвонила ему на мобильный. – Лили Альбрехт! – воскликнул Аллен, выслушав мои путаные объяснения. В его голосе звучала искренняя радость: поразительная реакция на звонок от едва знакомого человека, да еще и в воскресенье. – Не верится, что наконец-то говорю с вами! Вы в городе? Могу я пригласить вас на обед? Сердце кольнуло от запоздалого сожаления. Почему я не звонила раньше? Ведь он ничего не требовал! Этому милому парню просто нравилось мое творчество – вот он и хотел сделать мне приятное, потратив небольшую сумму денег. Я и забыла, что не всегда была обузой. Или злобной фурией, терроризирующей звонками врачей и страховые компании. Для кого-то я по-прежнему оставалась блистательной Лили Альбрехт. – Спасибо, – сказала я, отогнав печальные мысли. – Мне очень приятно! Вообще-то я хотела попросить об услуге. Дело серьезное – так что я пойму, если ничего не выйдет. И, между прочим, это я вас приглашаю. На ужин. В следующий приезд. Естественно, я не могла рассчитывать, что Аллен познакомит меня с Тоби Ганном – все-таки мы были в разных весовых категориях. Поэтому попросила лишь передать ему мой номер и сказать, что хочу поговорить о «Книге о бесценной субстанции» и что буду в городе еще несколько дней. Аллен обещал немедленно связаться с Ганном. – Знаете, Лили, – добавил он. – Я ведь для того и пришел в издательский бизнес, чтобы любимые авторы обращались ко мне с просьбами. Тоби, конечно, не семи пядей во лбу, но человек неплохой. Думаю, он почтет за честь встретиться с вами. – Спасибо. – Обещание в силе? – спросил Аллен напоследок. – Насчет ужина? – Конечно! – ответила я почти искренне. Почему бы и нет, в самом деле? Остаток дня прошел спокойно: я гуляла по Сохо, разглядывала витрины и пару раз заходила в кофейни, чтобы передохнуть и проверить почту. Около пяти часов пришло сообщение от Тоби Ганна. Добрый день, Лили! Друзья Аллена Бейна – мои друзья. Теперь что касается «Бесценной субстанции»: продавать не собираюсь, но с удовольствием дам на нее взглянуть. Приходите в любое время – я предупрежу помощников на случай, если мне придется уехать. Ниже был указан адрес в Лос-Анджелесе, номер телефона и куча ссылок на аккаунты в соцсетях, в которых я никогда не планировала регистрироваться. Через два часа мы с Лукасом встретились за ужином в мрачноватом греческом ресторанчике в районе Ист-Виллидж. Я пришла раньше и заняла столик. Когда появился Лукас, некоторые посетительницы заинтересованно взглянули в его сторону. Он и правда выглядел на все сто. Непринужденно поцеловал меня в щеку и сел напротив. – Книга у него, – сообщила я. – Обалдеть! – Только Ганн ее не продает. – Он ведь еще не знает, сколько мы предложим. Я дала ему прочитать сообщение. Он улыбнулся и посмотрел на меня сияющими глазами. – Значит, летим в Лос-Анджелес! В голове у меня сразу же возникли тысячи отговорок, почему мне нельзя покидать штат. Но все это было враньем. Ведь я заранее поставила на паузу онлайн-продажи и отправила давно оплаченные заказы, кроме некоторых дорогих книг, деньги за которые пока не поступили. Затем разослала клиентам письма с предупреждением о задержке доставки и предложила сделать возврат. Да и Аве только что вернулся из десятидневного отпуска. А вот я не уезжала на отдых с тех пор, как наняла помощника, – не считая кратких поездок по работе. Хотя подозреваю, что без меня ему даже проще: никто не разводит лишней суеты вокруг Эйбела. Мои сомнения не ускользнули от Лукаса. – Лили, если откажешься ехать, то никогда себе этого не простишь. Нельзя упускать такой шанс! Тебе нужны деньги. И Эйбелу тоже. Конечно, он лукавил. Сколько раз я отказывалась от потенциально выгодных авантюр – и ни разу не пожалела. А что до денег… Я лишь хотела их иметь. Но не нуждалась в них. Как и мой муж. Разумнее будет вернуться домой и позволить Лукасу самому заниматься сделкой. Прибыль поделим семьдесят пять на двадцать пять: семьдесят пять процентов ему за поиск книги, двадцать пять мне за наводку. Так что соберу вещи, сяду на поезд, а потом возьму такси от станции до дома. Я представила, как выхожу из вагона в маленьком унылом городке, сажусь в «Убер» и еду по хмурым заснеженным улицам к своему дому и одинокой серой жизни… Меня охватила смертная тоска. Лукас с блеском в глазах уже планировал будущую поездку, настаивая на легендарном «Шато Мармон» вместо убогого мотеля в аэропорту. Иначе что это за Лос-Анджелес? Тем более что проведем там всего пару дней. – Ладно, – сдалась я. – Бронируй. Он улыбнулся, с трудом сдерживая ликование. Ему и правда хотелось поехать. Я честно пыталась убедить себя, что его радость вызвана лишь предвкушением заработка и не имеет ко мне никакого отношения. Но так и не смогла. К окончанию ужина Лукас умудрился забронировать все по телефону. Полученный от Хейбера аванс уже лежал у него на счету – он убедил банк ускорить зачисление денег и перевел половину мне. Теперь у нас имелись два билета бизнес-класса до Лос-Анджелеса и номер в «Шато Мармон». Отпроситься с работы не составило труда: Лукас легко получил несколько недель отпуска под предлогом «неотложных семейных обстоятельств». Я не стала спрашивать о его пассии. Наверняка он отправил ей эсэмэску примерно такого содержания: «Дело не в тебе. Ты потрясающая и заслуживаешь мужчины, который…» Полагаю, та же участь ждет и меня. Я отказалась поехать к нему после ужина, сославшись на дела. Хотя, по правде говоря, мне просто хотелось побыть одной. Лукас, как всегда, понял истинную причину и не стал настаивать. Мы попрощались, и я вернулась в гостиницу, где не появлялась со вчерашнего утра. Комната казалась холодной и неуютной, но уже не такой обшарпанной, как вначале. Я неспешно приняла ванну, стараясь поменьше думать – из опасения струсить и все отменить. Затем позвонила Аве и предупредила, что уеду на пару дней – или недель. К моему изумлению, он искренне обрадовался. – Лили, можешь не торопиться. Тебе давно пора отдохнуть. Приятного путешествия! Если что – сразу позвоню. Чтобы избежать ненужных мыслей, я приняла снотворное и проснулась ровно в восемь утра – в одиннадцать мы договорились встретиться в аэропорту. При виде Лукаса, который стоял с телефоном у выхода на посадку, мне немного полегчало. Подняв голову, он улыбнулся и помахал рукой. Сдерживая улыбку, я подошла, чувствуя себя на удивление… нормальной. Не проклятой, не измученной, не придавленной тяжким бременем. Пожалуй, даже почти счастливой. Книга уже накинула удавку на мою шею. Жаль, мне не хватило мозгов это понять. * * * Полет из Нью-Йорка в Лос-Анджелес прошел без приключений. Я предусмотрительно запаслась снотворным – домашняя аптечка ломилась от препаратов, не подошедших мужу – и проглотила таблетку ксанакса сразу по прибытии в аэропорт. На борту мы с удовольствием пили шампанское из миниатюрных бутылочек, ели блюда из привилегированного меню, а затем приняли дополнительную дозу ксанакса и проспали большую часть пути. Проснувшись, выпили по несколько чашек вполне приличного кофе и прибыли в пункт назначения бодрые и отдохнувшие. Я всегда мечтала пожить в «Шато Мармон». Вдоль неприметной дороги росли роскошные бугенвиллеи и банановые деревья. В отличие от морозного Восточного побережья Лос-Анджелес был теплым и цветущим – мы словно попали на другую планету! Отель напоминал готический замок. Половина людей в лобби выглядели до странного знакомыми: не факт, что знаменитости, но точно не простые смертные. Как только мы зарегистрировались, носильщик подхватил наши чемоданы и доставил в комнаты. Лукас повел меня на открытую террасу ресторана во внутреннем дворике. Среди цветов и пальм порхали колибри, амадины и пересмешники. Мы съели по бургеру и выпили еще кофе, чтобы окончательно прийти в себя, а затем поднялись в номер: умыться, переодеться и разработать план встречи с Тоби Ганном. Комната была простой, солнечной и чистой. Все это казалось сном. За какие-то пару часов мы переместились из зимы в лето, испытывая пьянящее наслаждение при виде буйной зелени. Когда такси мчало нас к дому Тоби Ганна в Бель-Эйр, закат уже окрасил небо в розово-лиловые тона. Наконец машина остановилась перед черными железными воротами. Справа виднелся жидкокристаллический экран без каких-либо кнопок или звонков. Как только я до него дотронулась, он приветливо засветился бледно-голубым сиянием. – Назовите свое имя, – раздался женский голос из динамика. – Лили Альбрехт со спутником, – сказала я. Ворота распахнулись, и мы проехали по длинной дороге, упиравшейся в дом. У входа были припаркованы «Роллс-ройс», «Бентли», три «Феррари» и несколько не знакомых мне спортивных моделей. Лукас пришел в восторг, с ходу определяя марки и годы выпуска. Дом представлял собой особняк в испанском стиле, построенный около ста лет назад; перед фасадом высились стройные пальмы, подсвеченные скрытой иллюминацией. Водитель высадил нас и сразу уехал. Обдуваемые теплым ветерком, мы поднялись по ступеням к массивной деревянной двери. Раздался легкий щелчок. Я взялась за медную ручку – открыто! Переглянувшись, мы с Лукасом пожали плечами и вошли. Нашему взору открылась прихожая с высоченными потолками и мраморными плитами на полу. Каменные стены были увешаны приглушавшими все звуки гобеленами – по виду четырнадцатого века – с изображениями единорогов и средневековых садов, хотя в доме и без того стояла мертвая тишина. С потолка свисала гигантская люстра размером с автомобиль: чтобы ее помыть, наверняка пришлось изготовить специальную лестницу. Я начинала понимать мировоззрение богачей. У стены стоял низкий бежевый диван – однако вместо того чтобы сесть, я принялась нервно расхаживать взад и вперед. Никто так и не вышел к нам, чтобы поприветствовать, или прогнать, или хоть как-то обозначить свое присутствие. Лукас присоединился ко мне и взял за руку, словно успокаивая. Не успела я осознать, что мы впервые держимся за руки, как появился Тоби Ганн – он же Дурак – собственной персоной. Подошел, протянул ладонь и улыбнулся. Он смахивал на бездомного: слегка за тридцать, длинные волосы и борода, намечающаяся на макушке лысина, поношенная футболка, худи и мешковатые шорты. Вся одежда была разных оттенков синего. Нелепая внешность в сочетании с абсурдной книгой объясняли происхождение прозвища. Судя по специфической нервозности, Ганн давно сидел на кокаине и успел закинуться с утра очередной дозой. Он обхватил ладонь Лукаса правой рукой, сжимая в левой пистолет. Очевидно, богатый придурок решил устроить нам проверку на вшивость. – Неплохой «Глок», – непринужденно заметил Лукас, прекрасно зная правила игры. – Спасибо, – Тоби расплылся в улыбке. – Вы кто такие? – Меня зовут Лукас. А это Лили. Мы приехали по поводу «Книги о бесценной субстанции». Издатель должен был вас предупредить. Пару минут Тоби с подозрением нас разглядывал, а затем хлопнул себя по лбу. – Точно! – До него наконец дошло. – Книга не продается. Но, раз уж вы здесь, можете на нее взглянуть, если хотите. Конечно, мы хотели! Благодаря мягким тапкам из овчины Тоби ступал по мраморному полу абсолютно бесшумно. Поднимаясь по лестнице, он сунул пистолет за пояс и больше его не доставал. Мы с Лукасом шли следом. Дверь в хозяйскую спальню на втором этаже была распахнута. Комната напоминала номер в недорогой гостинице: бежевая, чистая и безликая. Внутри, лениво развалившись в креслах и на кровати, сидели восемь девушек – практически обнаженных, если не считать шелковое кружевное белье и туфли на шпильках. Все они были высокими, сногсшибательно красивыми, и изнывали от скуки. Две негромко болтали, остальные торчали в телефонах. Одна из них поймала мой взгляд и улыбнулась, а затем снова уткнулась в экран мобильника. Тоби Ганн помахал им и повел нас дальше, в самый конец длинного коридора. Там находилась двустворчатая деревянная дверь в испанском стиле, закрытая на черную железную задвижку с навесным замком «под старину». Рядом был другой замок – навороченный и суперсовременный. Тоби выудил из кармана связку ключей: штук семь обычных, два нестандартных, таинственного назначения, и большой железный ключ антикварного вида. С помощью последнего он, немного повозившись, снял висячий замок. После чего вставил в современную замочную скважину один из нестандартных ключей с кучей прорезей и углублений, и, навалившись плечом, с трудом открыл неповоротливую дверь. Оттуда вырвался поток воздуха температурой ровно в семнадцать градусов и влажностью в шестьдесят процентов – идеальные условия для хранения книг. Прежде чем впустить нас, Тоби улыбнулся умной, озорной улыбкой; я вдруг прониклась к нему симпатией. – Добро пожаловать в самую дорогую библиотеку страны. А может, и всего мира, – торжественно провозгласил он. Едва мы вошли, дверь захлопнулась. Книг здесь было немного – около семидесяти пяти. Но Ганн не соврал: такой шикарной коллекции могла позавидовать любая библиотека! На одной из полок я увидела оригинальную рукопись «Малого ключа Соломона»[30]. На другом конце комнаты, в стеклянном шкафчике хранился легендарный алхимический трактат «Свитки Рипли». Рядом с ним располагались три каббалистических манускрипта, раскрытых на страницах с загадочными схемами и графиками. По самым скромным прикидкам, такая коллекция могла потянуть на несколько миллионов долларов, а при хорошем раскладе ее можно было продать за совершенно космическую сумму. На длинном белом столике лежала «Книга о бесценной субстанции». Не помню, когда в последний раз приходила в такое волнение из-за книги. С тех пор как я перестала писать и начала распродавать семейную библиотеку, литература потеряла для меня всякое очарование, превратившись в тяжкую ношу. Куда приятнее торговать ценными бумагами, сидя за компьютером, или недвижимостью – никто из клиентов не потребует доставить ему дом или квартиру. С книгами ужасно много возни, к тому же они тяжелые, грязные и имеют весьма специфический запах. Вся кожа потом становится сухой и пыльной. Я с грустью осознала, что книги теперь вызывают у меня лишь страх и отвращение. А ведь когда-то они казались окном в новый, загадочный мир и были моими лучшими друзьями. Помню, как в детстве зачитывала до дыр книжки с картинками, выучивая наизусть каждую черточку. Перейдя к более серьезным произведениям, я поняла, что словами можно изобразить даже больше, чем рисунками. Воображение помогало с удивительной точностью представить описанные автором образы: сверчка с Таймс-сквер, затянутый паутиной свинарник, гигантский персик, в котором уместился целый мир – липкий и сладкий… Стать писателем было моей заветной мечтой. Именно с книгами у меня сложились самые долгие и глубокие отношения. Я часто что-то покупала, иногда продавала – в качестве развлечения и дополнительного заработка. Но когда пришлось заняться этим от отчаяния, чтобы свести концы с концами, – горячо любимые книги словно отвернулись от меня, превратились в нечто уродливое. Вслед за остальными дорогими сердцу вещами. Однако теперь все изменилось. «Книга о бесценной субстанции» оказалась небольшой и довольно тонкой, стандартного формата, в старом потрепанном переплете из телячьей или овечьей кожи. Она была раскрыта примерно на середине: иллюстрация во всю страницу изображала четвертый ритуал. Я не ожидала увидеть рисунки; хотя и примитивные, они все же отлично передавали страстную решимость мужчины и женщины. Полупрозрачная пергаментная бумага – по-видимому, изготовленная из кожи новорожденного теленка – будто светилась изнутри. Рядом с книгой лежали три пары белых хлопковых перчаток. Конечно, частички жира с наших рук не смогли бы моментально испортить книгу, но со временем неизбежно привели бы к ее износу и повреждению.