– Ты вандал, – возразила Лиза. – Ты пишешь свое имя на стенах зданий. – Я пользуюсь своим правом на политический протест, – сказал Джек. – Скоро ты воспользуешься своим правом выполнять общественные работы, – ответил Пол. Он был юристом, так что не смог сдержаться. Лиза, знавшая Тома со старшей школы, внимательно наблюдала за его лицом. Ему явно нравилась Нина, капитан команды «Оформляй его, Данно». Она посмотрела на эту девушку, которая явно выделялась своей необычной, интересной красотой, и задалась вопросом, нет ли у них общих знакомых. Пора уже Тому начинать снова ходить на свидания, уже достаточно времени прошло с… той катастрофы, в которую вылились его последние отношения. Нужно спросить у Джека, что за книжный, решила она. Говард снова постучал по микрофону. – Итак, команды, битва начинается. Карандаши наизготовку, время пошло! Глава 3 в которой Нину ждет сюрприз, но не факт, что приятный Утро в доме Нины было не самым легким временем дня. В той воображаемой жизни, какую ей хотелось бы вести, вместо той, что была ей уготована, Нина бы встала, умыла лицо пенкой с заслуживающим доверия составом, сходила бы в такой душ, где вода течет со всех сторон (хотя что произойдет, если нагнешься за шампунем, – получишь струю в лицо? как грубо!), потом оделась бы в удобную, но стильную одежду из натуральных волокон, собранных рабочими, которым хорошо платят. Вы внимательно следите? Затем позавтракала бы свежими фруктами, цельнозерновым хлебом и йогуртом из молока, добровольно пожертвованного козами, потому что его у них больше, чем им необходимо. Она была бы полна сознательности, благодарности и не имела бы никаких изъянов. На самом деле же все происходило иначе. Нина вставала с головной болью, потому что пила вино, на тридцать процентов состоящее из сульфитов или какой-то другой гадости, от которой болит голова. Во рту у нее был такой привкус, как от одного из тех носков, что иногда валяются без пары на улице. Волосы напоминали гнездо. Она стояла, дрожа и слегка сутулясь, у кофемашины в ожидании, когда кофе будет готов. Иногда ее остекленевший взгляд останавливался на уголке визуализации, и тогда она чувствовала обиду на планету за то, что та непрерывно вращается вокруг Солнца, даже не спросив у нее. И так день за днем, ночь за ночью, все снова и снова. Короче говоря, пока в ее организм не попадал кофеин, Нина пребывала в состоянии овоща и бывала замечена за тем, что пускала слюни. Но приняв душ и дозу кофеина, она становилась совершенно другим человеком. Этот человек, достав органайзер и коробку с карандашами, садился со второй кружкой кофе в большое кресло. Там она решала, что будет есть и какими физическими упражнениями заниматься. Составляла список покупок. И жизнь снова начинала казаться упорядоченной, находящейся под контролем и движущейся в правильном направлении. На сегодня у нее было запланировано собрание книжного клуба, после которого она собиралась вернуться домой и почитать перед сном. Она уже приготовила самые мягкие пижамные штаны с носками. Пометила, что нужно купить попкорн. И маленькие маршмеллоу в какао. А еще какао. И молоко. Потом стала смотреть интересные винтажные кружки для какао на eBay, но тут обратила внимание на время, закрыла компьютер и побежала на работу. По пути Нина надела наушники, слушала приятную музыку, чувствовала себя оживленной, улыбалась прохожим и здоровалась с собаками, воображая, будто она героиня какого-то фильма. Ее часто посещали фантазии, что ее жизнь есть нечто, подобное «Шоу Трумана», и что телезрители по всему миру вместе с ней наслаждаются ее прической и музыкой у нее в плеере. Ей представлялось, как она подставляет лицо под лучи солнца, чтобы облегчить задачу осветителю, и оглядывается через плечо, чтобы камерам сзади было что снимать. В обществе Нина вела себя тихо и сдержанно, наедине же с собой превращалась в поющий и пляшущий вихрь сияния и движения. Если только не была на тот момент дрожащим сгустком тревоги, потому что такое с ней тоже часто случалось. Она хорошо умела это скрывать, но тревожность нежданно возникала у нее в критических ситуациях, словно некая противоположность суперсилы. Халка охватывал гнев, Нину – тревога. Она всегда сочувствовала Брюсу Беннеру, особенно в исполнении Марка Руффало. Она, по крайней мере, могла принять успокоительное. Ему же мог помочь только Тор. Нина достигла бульвара Ларчмонт с его магазинчиками фермерского сыра и шляп (в одних магазинчиках продавали сыр, в других – шляпы, в сочетании это было бы слишком странно, особенно в теплую погоду) и зашла в свое любимое кафе, чтобы взять низкокалорийный маффин с отрубями и без глютена. Шучу-шучу, это был шоколадный круассан. – Привет, Нина, – сказала Ванесса, ее подруга, работавшая в кафе. – Что новенького? – На удивление, ничего особенного, – произнесла Нина. – Мне, пожалуйста, шоколадный круассан. – Завтрак чемпионов. – Французских чемпионов. – Шампиньонов? – Мне кажется, это переводится как грибы, – неуверенно ответила Нина. Ванесса пожала плечами, а Нина поторопила ее: – Слушай, я только выпила пару чашек кофе. И едва держусь на ногах. Нина взяла круассан без упаковки и начала его есть еще по пути, подходя к проезжей части. Несколько дел одновременно и при этом забота об окружающей среде. Еще девяти не было, а день уже удался. Когда она вошла, Лиз подняла глаза на жующую Нину: – О, а мне ты не взяла? Нина развернулась и снова дошла до кафе, а через минуту вернулась. – Взяла, как ни странно. – Очень мило с твоей стороны. Как прошел квиз? – Мы проиграли. Лиз вытаращила глаза: – Да ладно? Вы никогда не проигрываете. Нина пнула стеллаж с книгами: – Ну а вчера проиграли. У нас было равное количество очков с другой командой, ведущий задал вопрос про лошадиные скачки, и мы не ответили. Ты знаешь, что у всех скаковых лошадей день рождения – первого января? Нет? Вот и я не знала. Лиз нахмурилась. – Не пинай стеллажи. Мне жаль, что твой кругозор не охватывает спорт королей, но, если ты что-нибудь сломаешь, это вычтется из твоей зарплаты, – цокнув языком, она повернулась, чтобы уйти, но внезапно остановилась. – Ах да, от потрясения из-за твоего проигрыша я совсем забыла, что тебе звонили. Нина стряхнула крошки со свитера, радуясь, что ни одна не успела оставить пятно (ей всегда вспоминалась та фраза из «Симпсонов»: «И помните, если сомневаетесь, потрите еду о бумагу. Если она станет прозрачной, это то, что нужно»), и нахмурилась. – Звонок? От покупателя? Лиз пожала плечами и откусила от круассана, обсыпая крошками собственную одежду. – Не знаю. Какой-то мужчина. Спрашивал Нину Хилл, то есть тебя, а когда я предложила ему оставить сообщение, сказал, что перезвонит. Зазвонил телефон. – Наверное, это он, – сказала Лиз. Но это был не он, а кто-то совсем другой, и Нина уже забыла про звонок, когда несколько часов спустя в магазин зашел человек. Он с первого взгляда выделялся тем, что был одет в костюм, какие нечасто можно увидеть на бульваре Ларчмонт. Серьезный костюм. Белая рубашка с накрахмаленным воротничком. Платок в кармашке пиджака. Большинство обитателей Ларчмонта занимались творческой деятельностью, поэтому носили толстовки с капюшонами и кроссовки, кеды или высокие берцы. Чем успешнее они были, тем маргинальнее выглядели. Этот человек словно явился с другой планеты. – Нина Хилл? Лиз показала на нее, хотя Нина сразу подняла голову, едва услышала свое имя, как кошка, когда слышит, как вдалеке открывают консервную банку. Она довольно раскладывала в отделе научно-прикладной литературы новые поступления и в тот самый миг держала в руках книгу о земляных червях, с нежностью думая о Филе и его щедрой натуре. Посмотрев на незнакомца, она решила, что его появление, скорее всего, не сулит ничего хорошего. Он приблизился к ней такой плавной походной, будто подкатился на колесиках, и произнес: – Мисс Хилл? Нина Ли Хилл? Бежать было поздно и, насколько ей было известно, никто не выдавал ордер на ее арест, поэтому она кивнула. Он улыбнулся: – Мы можем поговорить с глазу на глаз? Ну точно, ничего хорошего. Кабинет в магазинчике «У рыцаря» был очень маленьким, и наполняли его преимущественно коробки с книгами, огромные рекламные плакаты книг и сложенные стопками тома, грозившие в любой момент опрокинуться и рассыпаться по полу. Там был всего один стул, который должен был подниматься и опускаться, но механизм не работал. Незнакомец приглашающим жестом махнул на стул Нине, и та села. Это положение оказалось не очень удобным: лицо ее теперь находилось на том же уровне, что и его ширинка, поэтому она встала. Он не мог протиснуться мимо нее, чтобы усесться самому, и они остались стоять, а расстояние между ними оказалось на десять сантиметров меньше комфортного. Нине хотелось сделать большой шаг назад и даже принять оборонительную позу, но момент был упущен и сейчас это показалось бы грубостью. «Боже, – подумала она, – иногда трудно быть человеком, ведь за необходимостью вести себя цивилизованно скрывается мозг маленького перепуганного млекопитающего». Возможно, у других людей слой цивилизованности был толще, у нее-то он казался толщиной с отклеенную маску для лица. За дверью комнаты виднелась Лиз, готовая прийти на помощь, если нужно. Нина почувствовала себя лучше и улыбнулась, решив быстрее со всем покончить. – Чем я могу вам помочь, мистер…? – Саркасян. Я поверенный Уильяма Рейнольдса. – Ясно, – Нина подождала. Она впервые слышала это имя. Ожидалось, что она его знает? – Боюсь, у меня для вас плохие новости, – он сделал паузу. Нина продолжала ждать. Если бы дела были действительно плохи, уже появилась бы полиция, верно? – С прискорбием вынужден сообщить, что ваш отец умер. Понадобилась секундная пауза, чтобы подумать, нет ли у этих слов какого-либо другого значения, после чего Нина покачала головой. – Простите, здесь какая-то ошибка. У меня нет отца, – это прозвучало неправильно. – То есть, конечно, у меня есть отец, но я с ним незнакома. Мы никак не связаны. Я даже не знаю его имени. – Его зовут – точнее, звали – Уильям Рейнольдс. – Сомневаюсь. Поверенный кивнул: – Это правда. У меня в распоряжении есть письмо от вашей матери, Кэндис Хилл, подтверждающее отцовство и освобождающее его от родительских обязанностей с условием, что он никогда не предпримет попытки с вами связаться. Нина все-таки села на стул: