Эгиль хмурится. Ждана же, по-своему заботясь о будущем первенца, робко берёт супруга за руку и крепко сжимает его ладонь в своей. — Если ваша дочь согласится выйти замуж за князя, мы пообещаем вам жизнь в изобилии и комфорте. Как-никак, теперь вы тоже станете членами большой княжеской семьи, — уловив слабое место купеческой жены, давит на неё ещё больше опытный воитель и политик. — Ольга будет осыпана золотом и богатствами, что обеспечит ей счастье и благополучие. Если она станет матерью наследника — получит в дар богатый город, все доходы с которого пойдут лично на её содержание. — Это... очень хорошо. Мы желаем нашей дочери всего самого лучшего, — кивает собеседница Бранимира и прищуривается. — А что до выкупа? Стыдно говорить, но... — Молчи, женщина! — цыкает на неё Эгиль, но улыбнувшийся Бранимир кивает крестьянке, только поощряя такого рода вопрос. — Стыдно говорить, но она самого князя спасла. Или его щедрость и благодарность к избраннице ограничиваются лишь золотой шейной гривной? Если любовь его мала как этот подарок, то даже и не знаю, что нам с супругом ответить... — В качестве выкупа и свадебного подарка князь пожалует вам с Эгилем лодку, что принесла его к вашему дому. Купец ещё пуще хмурится и дёргает себя за бороду, карие глаза Жданы сверкают алчными жёлтыми огоньками. — ...старую лодку, но теперь — полную серебра, мехов и дорогих тканей, — продолжает Бранимир и на этом обрывает свою речь. — Что ж, понимаю, что вам нужно время до рассвета, дабы посовещаться и принять правильное решение. Позвольте мне уйти и не задерживать вас. Напоследок задержав взгляд на купеческой жене, он покидат хлев и оставляет супругов наедине. Ждана тотчас же прижимается всем станом к мужу и, положив ему на плечо белокурую голову, что-то шепчет и показывает перстом на по-прежнему сладко спящего младшего сына. Эгиль тяжело вздыхает, кивает и уже через несколько минут сообщает Бранимиру о своём решении. * * * * * В полутьме и без того могучий силуэт Вещего Олега своими очертаниями напоминал гору, разговаривающую сейчас со своей полной противоположностью в лице Ольги. — Мальчишка поступил глупо и был пойман с поличным. И что-то мне подсказывает, что не приведи нас к речному берегу мой ворон, то он поживился бы не только фамильным перстнем, но и мечом, и сумкой со всем содержимым. Девушка было захотела возразить, но одного тяжёлого взгляда воеводы оказалось достаточно, чтобы остановить её. Сам же мужчина продолжил: — Наказания за это, согласно обычаям, два. Либо он расплачивается своей головой, потому что за всю жизнь не возместить глупцу стоимость принадлежащих князю вещей... Либо тяжким бременем ложится на всю Лыбуту дикая, злая вира. Тебе известно, что это? — Да, — кивает ставшая темнее тучи Ольга. — Отец рассказывал, как расплачивалась за убийство тиуна одна община в Изяславле. — Славно, что и эти знания есть в твоей светлой и красивой головке. Думаю, тогда ты, будучи неглупой, понимаешь, какая жизнь ждёт всю деревню в течение ближайших нескольких лет? Твоих соседей, пожилую мать этого татя, твоих родителей, братишку, в конце концов. Жалкое существование впроголодь. Тяжёлая работа без устали. Болезни, дряхлость и смерть — только мучительная и медленная. Двенадцать дворов — слишком мало, чтобы возместить оскорбление княжеской чести. — Что Вы предлагаете? — отстранённо отвечает, мысленно погружаясь в описанные собеседником картины, девица. — Деревня избегает участи дикой виры. Твоя семья... получает богатства, которые отец даже трудясь до конца своих дней бы никогда не заработал. Тать... Славко... Ольга поднимает широко раскрытые, ничего не понимающие глаза на воспитателя Игоря. — Славко остаётся в живых. Не безнаказанным, но головой на плечах. Например, отправляется в Новгород с трудовой повинностью служить год гребцом на торговые суда, принадлежащие моей сестре. Какой замечательный для всех сценарий, верно? Нужно лишь одно — ты станешь женой нашего великого князя и покинешь родной дом. Слова Вещего Олега настолько ошарашили Ольгу, что на несколько секунд она словно забыла, каково дышать. В мгновение земля ушла из-под ног, тело стало тяжёлым, и она рухнула на колени… Пространство заброшенного сарая посреди стука дождевых капель по крыше и громыхания грозы пронзил скрип закрывающейся двери — в смятении девица не заметила, как воевода покинул место их встречи. — Даю тебя на раздумья срок до рассвета, — эта фраза раз за разом повторялась у неё в голове эхом, звуча как приговор. — Что до родителей — они согласны и дали своё благословение. Глава VIII: Медные трубы ГЛАВА VIII: МЕДНЫЕ ТРУБЫ Едва первые петухи, соперничающие по громкости с охотничьими рожками и недавними раскатами грома, закончили трезвонить, как из-за тёмно-зелёного ершистого ельника показался золотой диск Ярилы. Небо окрашивается в палитру мягких цветов: оттенки розового, оранжевого и янтарного отбрасывают теплый свет на скромные избушки и соломенные крыши. С первыми лучами солнца, падающими на землю, жители Лыбуты начинают шевелиться, пробуждаясь отоо сна и готовясь к выполнению привычных им ежедневных дел. Воздух после грозы влажен и наэлектризован, с подувшим с севера ветром он наполняется земляным ароматом окружающих лесов и полей. В густой зелени щебечут и поют птицы, их мелодии смешиваются с отдалёнными звуками разнообразного домашнего скота и медленным грохотом тележного колеса. Хозяева жилищ приступают к своим утренним обязанностям, из отверстий в крышах взмывают вверх тонкими змейками серые струйки дыма. Дети, смеясь и играя в догонялки, устремляются к колодцу, набирают полные холодной воды вёдра, начинают поливать и полоть грядки с корнеплодами, заботясь о том, чтобы растения получили необходимую заботу и внимание. Ребятишки постарше ухаживают за домашним скотом, кормят и доят коров и коз. Пока детвора помогает с домашними делами, женщины занимаются своими очагами, разжигая огонь, который бережно хранили всю ночь. Утешительный треск и тепло пламени наводят на размышления и настраивают на рабочий лад. Они замешивают тесто и нарезают овощи, их умелые руки работают в гармоничном и уже привычном, словно сердцебиение, ритме, готовя пищу для любимых домочадцев. Тем временем мужчины отправляются в окрестные просторы, будь то леса, поля или речные берега. Вооружившись луками, стрелами, косами или сетями, они рыщут в поисках пропитания по простым, но в то же время величественным пейзажам псковской глубинки. Их сильные, загорелые и обветренные руки умело ориентируются на местности, руководствуясь священными знаниями, передаваемыми из поколения в поколение от отца к сыну, от матери к дочери. Пока иные находят себя в охоте или земледелии, другие рубят дрова, а ремесленники изготавливают замысловатые предметы быта. От стука молота по наковальне до отдаленных отголосков песен и смеха, деревня живёт привычной жизнью, единственным элементом, нарушающим обычную картину, становятся полтора десятка человек, что собрались с утра на берегу Великой. Вся сопровождавшая князя в его охоте дружина была здесь. Сгрудившись вместе, воины перешептываются между собой, их глаза блестят от возбуждения и любопытства — ведь причину утреннего собрания им не озвучили. Облаченные в рубахи с южными киевскими орнаментами, бородатые и проснувшиеся совсем недавно, они потягиваются, отчего мышцы под одеждами начинают бугриться и напрягаться. Атмосфера наполняется предвкушением, шёпот слухов и домыслов перелетает почтовым голубем от одного воина к другому. В разгар шума и пересудов среди дружинников появлятся и сам великий князь в сопровождении Олега и Бранимира. Толпа, словно волна, расступается, чтобы дать дорогу своему благородному правителю. Витязи стараются говорить тише и склоняют головы в знак уважения, устремляя любопытные взгляды на Игоря и его умудрённых опытом спутников. Дядя повелителя щурится, словно довольный лис, другой же вояка чуть более взволнован и нервозен. Сегодня великий князь идёт вперёд с царственной уверенностью, на его лице запечатлено гордое и расслабленное выражение. Одного взмаха его руки достаточно, чтобы вокруг воцарилась звенящая тишина; воины замолкают и с нетерпением ждут обращения своего предводителя, прислушиваясь к каждому слову, которое он произнесёт. Княжеский голос, звонкий и рокочущий, прозвучал как гром среди ясного неба над залитой солнцем поляной. "Славная дружина! Мои воины, мои товарищи, мои братья! Я собрал вас здесь сегодня, чтобы объявить о важном решении". Торжественные слова прозвучали так уверенно и властно, что безраздельно приковали к себе внимание всех присутствующих. Мужчины обменялись взглядами, вопросительно подняв брови и ожидая откровений своего правителя. Игорь замечает лёгкий кивок Вещего Олега и, словно наслаждаясь моментом, делает паузу. Дружинники клюнули, осталось заставить их замереть в ожидании. Секунда. Две. Пять. Десять. В глазах хозяина киевского престола мелькает загадочный блеск, и он продолжает. "Я решил взять в невесты храбрую красавицу Ольгу, варяжскую дочь, которая воплощает собой дух нашей земли и доблесть нашего народа". Слова повисли в воздухе, и каждый воин изумленно смотрит на великого князя с одним безмолвным вопросом. Взять в жёны простолюдинку, а не дочь прославленного правителя или представительницу древнего благородного рода? Шёпот волнения снова проносится по толпе, когда до дружины доходит вся серьезность этого объявления. Воины на мгновение удивлённо застывают на месте, словно истуканы, но несколько секунд спустя лица их загораются неподдельным счастьем, кто-то начинает довольно выкрикивать имя князя, другие же и вовсе обнимаются от такой новости. Факт того, что одна из них, из представителей их народа, станет спутницей великого князя, наполняет их сердца радостью и гордостью! Князь Игорь продолжает свою речь, ловя на себе восторженные взгляды товарищей по оружию. Взбудоражены даже обычно скептически настроенный умник Сверр и нелюдимый Лют. "Не за заслуги отцов или своего рода, а благодаря отваге, уму и красоте она станет моей женой. Пусть шагает эта девица рядом со мной как супруга, помогая вести наш народ к победам и великой судьбе, что ждут его впереди! И... Помня о наследии моего отца, Рюрика, свадьбу я проведу в стенах седого Новгорода, где и началась славная история моей семьи". — Слава князю Игорю! — выкрикивает первым Ари. — Слава князю, что чтит память предков! — подхватывает волну ещё троица суровых воителей. Воины разразились ликующими возгласами, их смех и крики наполнили воздух. Дружинники подняли вверх острые мечи, кто-то принялся бить по щитам клинками, словно по барабанам, издавая громкие лязганье и звон. Шум реки, перекликаясь с ритмичными ударами щитов и топотом ног, будто создавал симфонию, провозглашавшую одобрение такого решения. Имя князя эхом разносится по окрестным лесам и улицам. — Я же говорил, — шепчет склонившийся над ухом племянника Вещий Олег и, подняв руку, вливается в ряды торжествующих витязей. — Долгих лет жизни и славных побед нашему князю! Удовлетворённый взгляд Игоря скользит по его верным воинам, а сердце раздувается от гордости при виде их непреклонной преданности. Поддержка и буйный восторг дружины будто подпитывают эго великого князя, что заново ощущает сосредоточенную в его руках власть и то, что за ним готов пойти народ. Он ещё не догадывается, что привычный ему порядок вещей скоро преобразится, а судьба его обширных владений навсегда изменится от этого рокового союза. * * * * * Сворачивающие свой скромный скарб и оружие воины снуют в разные стороны, словно трудолюбивые муравьи в огромном растревоженном муравейнике. Единственный, кто сейчас сохраняет абсолютное спокойствие — это крупный ворон, что уселся на забор и с любопытством наблюдает за блестящими на солнце копьями, мечами и щитами. Вещий Олег, отогнав рукой назойливое насекомое, наклоняется над ведром с холодной водицей и смотрит в отражение. Широкие грубые ладони погружаются в воду, и воевода умывает лицо, чувствуя облегчение и свежесть. — Он хорошо себя проявил сегодня. Я даже ощутил отеческую гордость, а этого, к сожалению, давно не было. — Если Игорь чем-то загорается, чем-то увлекается — это обречено на успех, — усмехается оторвавший зубами кусок хлеба от краюхи Бранимир. — Помнишь, как он пробрался на нашу ладью? Сколько ему тогда было, семь? — Шесть. Выдал себя только на полпути к Смоленску, когда возвращаться было поздно. Хитрости у него не отнять, — кивает княжеский дядя. — Возможно, и в этом была задумка богов? Как-никак, тогда они впервые встретились в чертогах смоленского князя. И эта встреча помогла бескровно скрепить наш договор. — Раз уж зашёл разговор о ней... Вряд ли она оставит появление Ольги без внимания, ты уже подумал, что делать? — Оставит. Она ей не ровня ни по происхождению, ни по статусу. Но я поговорю с ней, всё-таки мы не первый год знакомы и давно дружим с её отцом. Сейчас лучше прислушаться к голосу разума и не делать опрометчивых поступков. — А вторая? — Здесь беспокоиться не о чем. Сидит в палатах денно и нощно, вышивает и смотрит из окон, как мимо неё проносится настоящая жизнь. Тише воды, ниже травы. Всё ещё не оправилась от последних событий. Да и тяжело ей среди наших холмов и лесов, я это отчётливо чувствую. — Думаешь? — Знаю, — с грустью улыбается воевода. — По себе знаю. Пусть ноги мои здесь, сердце по-прежнему парит над узкими фьордами с ледяной водой и чахлым лесом на высоких отвесных скалах. * * * * * Игорь делает вдох полной грудью. Оказавшись под сенью деревьев со столетними, неохватными стволами и густой изумрудной листвой, он чувствует себя намного лучше в лесу неподалёку от деревни, нежели в окружении верной дружины. Желая насытиться свежим лесным воздухом, он повторяет глоток и принимается расхаживать взад-вперёд под тенью крон. Несмотря на великолепную речь, на его лице застыло озабоченное выражение. — Я — великий князь киевский Игорь. Ничто и никто не смеют оспаривать мою власть. Великий князь Игорь... Рюрикович, — шепчет государь, а глаза его блуждают по подаренному когда-то отцом серебряному кольцу с парящим соколом.