Игорь пытается встать, но слабое тело его не слушается и тяжёлым мешком падает на отмель, в очередной раз напоминая болью о всех ранах. На губах словно застывает привкус соли — то запекшаяся кровь. Тогда, обнимая и успокаивая его, Ольга сказала, что у каждого в жизни есть своё предназначение, своя судьба, свой высший замысел, о котором ведают лишь судженицы-пряльщицы. Так почему каждый раз он выживает? Чтобы страдать от мук совести, от вины перед погибшими воинами? Или, напротив, отомстить за их жертвы и почтить память славными победами? Стиснув зубы и терпя жжение в лодыжке, он преодолевает боль и заставляет себя встать, готовый встретить новые испытания. Впрочем, кажется, в этот раз всё закончилось без его участия... — Дядя... — шепчет он и, разбрызгивая воду по ступнёй, неуклюже делает шаг вперёд и повторяет обращённое к Вещему Олегу слово уже уверенее и громче. — Дядя! Мужчина тотчас же поворачивается в его сторону, позабыв о разговоре с предводителем пришедших на выручку пришельцев, и через минуту князя уже приносят на руках к воеводе и его собеседнику. * * * * * — Вот как, значит... — устало произносит великий князь, глядя на высокого воина перед собой и выслушав наконец-то его рассказ. — Не одно поселение этот Трёхпалый опустошил, сотни семей оставил без кормильцев своих... Рад, что в конце концов настиг его твой меч. Как зовут тебя, воин? — Свенельд, сын ярла Атли, что из Хордаланна, — склоняет перед Игорем голову светловолосый норвежец и едва заметно улыбается. — Норвежец, как и дед Ваш по материнской линии, славный Кетиль Лосось из Холугаланда (7)! — Это и по наречию твоему было ясно, впрочем... — морщит лоб сын Рюрика, отчего лицо его приобретает задумчивое выражение. — За избавление от этой язвы ты, Свенельд, можешь просить меня обо всём, чего пожелаешь! Насколько князь киевский могущественен, настолько он и щедр. Йохан, стоящий позади Свенельда, издаёт короткий смешок (могуч князь, не выигравший ни одной войны!), но тут же получает локтём под бок от Ульва: мол, помолчи лучше, а не то и головы нам всем не сносить! Свенельд же делает глубокий вдох и, словно дразня Игоря, заявляет: — От золота ломятся сокровищницы великого князя, но есть ли у него столько золота, чтобы отплатить за бесценные жизни себя и своего дяди? Вещий Олег хмурится и сверкает глазами на чужеземца — не нравится ему подобный тон. — Шелка и парча у Ингвара во дворце, но измерить ли ими путь, что проделала моя дружина по морю и суше? — Довольно высокопарных слов, — перебивает Свенельда воевода. — Говори ясно, чего желаешь. Или мечом мне тебя поторопить и подрезать длинный язык? — Не стоит, — пожимает плечами блондин и самоуверенно смотрит лазурными глазами на дядю князя. — Единственное моё желание, самое заветное и сокровенное — бросить вызов великому Вещему Олегу! Воины с обеих сторон, и норвежской, и новгородской, начинают возбуждённо перешёптываться и глядеть на Свенельда косыми взглядами, но их прерывает взвившаяся вверх рука Игоря, взбудораженного и ошеломлённого. — Ты, верно, ума лишился после своей победы? Да как ты смеешь просить о подобном? — Вы же сами сказали, княже: проси обо всём, чего пожелаешь! Или дряхлый и немощный он уже для хольмганга (8)? — нагло заглядывает прямо в глаза воеводе норвежец. — Узнаешь, отведав моего меча! — бросает ему Вещий Олег, обнажая клинок. — Каковы условия поединка? — Коли одержу победу над легендарным Хельги (9), попрошу у князя Ингвара о втором желании. Ежели проиграю, то... — улыбается Свенельд и указательным пальцем перечёркивает свою шею. — Жизнь моя в руках великого князя и его дяди. — Смелый и отчаянный ты, — кивает Игорь. — По душе мне это! Ремни на броне затянуты, меч обнажён из ножен, а золотые волосы, дабы не мешались в поединке, убраны в хвост. Свенельд готов к хольмгангу, но столь же подготовлен ли его противник? Мерцающее пламя костра освещает небольшую земляную площадку, а звуки лязгающего оружия и возбуждённый ропот воинов наполняют собой вечерний воздух. Объятые предвкушением ратники из обеих армий выстраиваются в круг и с нетерпением ожидают начала хольмганга, стучат оружием по щитам и выкрикивают имена участников поединка. Игорь, сделав шаг вперёд, смотрит на обоих воителей и тут же резко опускает правую руку с зычным приказом: — Начали! Свенельд, покрепче ухватившийся за рукоять меча, прищуривается и слегка приседает, словно рысь готовя ноги к пружинистому прыжку; стоящий же напротив Вещий Олег — полная его противоположность. Живой скалой воевода возвышается посреди моря кричащих воинов, глядя на него тяжёлым взглядом исподлобья и держа в длани такой же тяжёлый клинок. Толпа умолкает, когда глаза витязей встречаются. Мгновение — и Свенельд, оттолкнувшись от земли, делает выпад вперёд и замахивается из-за головы клинком, однако Вещий Олег с лёгкостью уходит от удара и избегает сверкающего серебром острия. Теперь его черёд бить! Ощутив порыв ветра от проносящегося перед ним меча, Свенельд отпрыгивает назад от саксонской стали воеводы и встречно контратакует того серией коротких ударов, пытаясь вслепую нащупать брешь в обороне опытного вояки и обнаружить его уязвимое место, но старик мастерски парирует каждый удар, попеременно то отражая выпады мечом, то закрываясь круглым щитом. Раз за разом их мечи сталкиваются с громким лязгом, но силы равны — пока что. С громким криком Свенельд кидается на воеводу, тот наклоняет торс влево и готовится отразить атаку, вот только... никакой атаки нет! Светловолосый молодой скандинав вонзает своё оружие в землю, и по нему тотчас же ударяет Вещий Олег; сам же норвежец стремительным прыжком оказывается за спиной старика и, быстрым движением достав из-за пояса кинжал, приставляет его холодный металл к горлу соперника. — Сдаётесь, воевода? — шепчет ему на ухо Свенельд, сильнее прижимая сакс к кадыку. — Или желаете продолжить бой? — На этот раз сдаюсь, но дерзость твою не забуду, — отвечает седовласый военачальник и бросает меч к своим ногам, громче озвучивая принятое решение. — Сдаюсь! — Тогда сначала передам я великому князю послание от благословенной Алфвинд (10), что приняла меня в твердыне Альдейгьи, — нахально улыбается предводитель норвежцев и протягивает Игорю скреплённый фамильной печатью свиток пергамена. — Днями и ночами писала княгиня сыну, да не было от него ответа. Сам не замечал её писем великий Ингвар или кто-то этому содействовал? Игорь тут же с нетерпением разворачивает грамоту и про себя читает её содержимое. Странно... писем от матери он не получал долгие годы, на что же тогда сетует этот наглый чужестранец? "Князь мой, властелин земли русской, господин киевский, хозяин новгородский! Сын мой, плоть моя, кровь моя, душа моя! Нет покоя сердцу материнскому в преклонности лет, нет и радости седой голове. Без взора твоего не греет солнце хладной земли, без весточки твоей не мило мне лето красное! Ты единственная моя правда на земле и на небесах, от северных морей до далёких южных берегов. Подлая судьба-злодейка мучает меня несчастную, пронзает сердце как кинжал боль разлуки, а ты молчишь... молчишь и не отвечаешь мне ни добрым словом, ни суровыми речами, словно и позабыл совсем о той, что подарила тебе жизнь. Вместо сладкого мёда в чаше моей горечь тревоги, вместо аромата дивных цветов дышу я только грёзами о нашей встрече, мимолётном взгляде, нежном прикосновении... Двенадцать лет я долгих в ссылке; и сослал ты меня не во дворец ладожский, а в холодную тьму забвения, словно и не было у тебя матери, словно не качала я тебя на руках, не вскармливала грудью, не вытирала слёз... Когда у стен крепостных появилась стая кораблей, с огнём и мечом пришёл окаянный враг — тогда обратилась к богам я, попросила избавить меня от мук и отправить в объятия к отцу твоему, но и они от меня отвернулись, а злодей ушёл дальше, к новому граду... О княже! Разбей врагов своих, рассеки мечом своим их буйные головы, повергни их в прах, как завещал твой великий отец! О княже! Не откажи старухе, молящей тебя о любви твоей, ползающей у ног твоих как грешница, но не княгиня и женщина рода высокого! О княже! Не гони прочь справедливого сокола из груди своей, не сломи тонких ветвей, на которых зиждется гнездо нашей семьи! О княже! Не губи души моей, не пронзай острым кинжалом тела моего, не оставляй ждать смерти в пустых стенах и одиночестве! Коли немила тебе я, коли нет у тебя матери — вырви своими руками горящее сердце, разорви его на куски, но не заставляй страдать до самой кончины! О княже! Нет в мире этом большей боли, чем боли разлуки с любимым сыном. Двух сыновей потеряла я во младенчестве их, не дай лишиться и третьего! Молю тебя, заклинаю тебя, избавь нас от этой боли разлуки!" — Сколько... — с горящими от гнева глазами обращается к Вещему Олегу его племянник, скомкав в руке письмо от матери. — Сколько лет ты скрывал от меня, что она пишет?! Что не забыла обо мне?! — С тех пор, как отправилась в ссылку... — виновато опускает на землю взгляд воевода. — Так было лучше для тебя, княже, иначе продолжила бы она травить тебя своими тлетворными речами да оплетать ниточками как ядовитым плющом! Или напомнить тебе, почему ты отправил её в Ладо... — Молчать! — останавливает его резким жестом бледный Игорь, на котором лица нет. — Потом поговорим. Ты, раз уж победил Вещего Олега в честном поединке... Чего желаешь? — Величайшая награда для меня и моих славных воинов, — гордо поднимает голову, вспоминая наказ старой княгини, Свенельд и издевательски улыбается прямо в лицо её брату. — Влиться в дружину великого Ингвара, стать её законной частью и принести его мечу множество новых побед, а казне — богатств! Или нет нужды ему в свежей крови после этой яростной сечи, когда воеводы твои уже не те, что прежде? Вещий Олег с ненавистью смотрит на норовистого выскочку и едва не скрипит зубами — а значит, тот попал точно в цель. — В конце концов, проиграл твой великий дядя и трёхпалому калеке, и мне, что даже младше его племянника. Разве не в молодости удаль, не в сильном теле дух победный? Все мы, как не прискорбно, с годами делаемся слабее. И пора это признать. * * * * * Забава, изнурённая и совершенно опустошённая, спит, калачиком свернувшись в кровати — ритуал отнял у неё много сил, которые нужно было хоть немного восстановить, подлатать. А вот Злоба, с беспокойным взглядом выпученных глаз и взъерошенными волосами, бодрствует. Морщинистыми руками женщина поднимает блюдечко, до краёв заполненное водой, и глядит на блики от свечей, что играют на поверхности чаши. В них видит она и вспышки стального оружия, и сполохи взрывов, и охваченного пламенем сокола, который напоминает сейчас волшебную жар-птицу. В помутневших очах старухи отражается сонм из оскалившихся драконьих голов на кораблях, пристани на Торгу... и огромной руки, рассыпавшейся в пепел. Направо и налево летят вражеские головы, и из всего переплетения конечностей, копий, щитов и мечей прыгает в реку, взмахнув сине-зелёным хвостом и оставляя лишь круги на воде, небольшая длинная рыбина. — Как зубами щука не остра, а не взять ей сокола с хвоста, — хмурится старуха. * * * * * 1) Гасило — охотничье метательное оружие, состоящее из ремня или связки ремней, к концам которых привязаны обёрнутые кожей круглые камни, костяные грузы, каменные шары и т. п.; родственно кистеню или боласу;