– Улики хотел скрыть, – усмехнулся Рокотов. – С волосами мне как раз все понятно. Да и с остальным тоже. – Он встал со словами: – Спасибо за чай. Очень вкусный. – Лечебный. – Хозяин тоже встал и вдруг сообразил: – Мужик, а на кой тебе-то это нужно? Двадцать лет прошло! – Есть причина, – уклончиво сказал Олег. – А почему вы сразу после этого закодировались, Александр? – Жутко стало. Понял, что за такими, как я, смерть по пятам ходит. Сегодня Ладку, завтра меня. Как это называется? – Горин снова наморщил лоб. – Группа риска, во! Вспомнил. А у меня какая-никакая, а хата. Капитал! И вдруг ворюга? Убил Ладку, а потом ограбил. За медалями пришел. – Да не было у нее уже на тот момент медалей. Все продала, – задумчиво сказал Рокотов. – Нет, это не ворюга был. – А кто? – Кто… – Рокотов усмехнулся и подумал: «Надо же было оказаться таким дураком». – Поклонник ее убил. А вот за что… – И он потянулся за курткой. Когда Олег вышел на улицу, то вспомнил, что в соседнем доме живет Татьяна Берендеева. Лада с Гориным росли в одном дворе. Бабушка была ближе рыжей девчонке, чем ее мать и отчим. И Лада стремилась сюда, здесь ей было комфортнее, и компания ее тусовалась здесь. А вот Татьяне квартира досталась при разводе, они с мужем разменяли жилплощадь. И с Ладой Берендеева познакомилась, только когда фигуристка развелась со вторым мужем и переехала от него в бабушкину квартиру. Рокотов подошел к знакомому подъезду и наудачу нажал на кнопку домофона. – Господи, ну что вам от меня нужно! – раздалось вдруг за спиной. Он резко развернулся. Берендееву Олег узнал по фотографии. Ему несказанно повезло: Татьяна откуда-то возвращалась с пустыми сумками. Возможно, от дочери с внуками. – Я вас в квартиру не впущу! – резко сказала Берендеева и сбросила вызов, нажав на кнопку домофона. – И не надо. У меня к вам только один вопрос: Татьяна, кто вас так напугал? И когда? Берендеева молчала, и Олег продолжил: – Дайте-ка я угадаю. Милиция, да? – Сказали рот держать на замке, – подтвердила Татьяна. – А когда фильм стали снимать: плети, мол, что хочешь, но ни слова правды. Похоже, из своих он был, убийца. – Вы тоже не знаете Аркадия Шумова? – А кто это? – вполне натурально удивилась Татьяна. – Да так. Картина маслом, – повторил Рокотов и посторонился. Но Берендеева не двигалась. – Да ухожу я, не бойтесь, – улыбнулся Олег. Его расследование закончилось. Первым делом Олег позвонил Ане и предложил: – А давай сегодня у меня поужинаем? Я тебе не говорил, что хорошо готовлю? – Нет, – удивленно сказала Аня. – Надо же, какие таланты в тебе скрыты. – Они не скрыты. Я просто не всем их демонстрирую. Тебе готов. Сегодня вечером. Но сначала мне надо съездить к одному человеку. – А можно я с тобой? – Это разговор конфиденциальный. С глазу на глаз. – Так я в кафе подожду. Там рядом есть кафе? – Вроде бы есть. – А потом поедем к тебе. Но сначала погуляем. Погода хорошая. К счастью, Рокотов не возражал, потому что Аня его потом спасла от многих неприятностей. А он в очередной раз лоханулся. Олег недооценил, насколько Шумов на него зол и на что готов пойти, чтобы отомстить. Хорошо, что Аня проводила до подъезда. И пока Рокотов набирал комбинацию цифр на домофоне, мало того что смотрела, еще и спросила: – А на каком этаже эта квартира? – На девятом. А почему ты спрашиваешь? – Мне не по себе, – призналась Аня. – Я охотно поднялась бы с тобой. – Успокойся: мне ничего не угрожает. – Уверен? – Этой мой… ну, скажем, приятель. – А я думала, тот человек, который пообещал оставить в наследство квартиру. – Умница, – похвалил Рокотов и в этот момент домофон отозвался голосом Шумова: – Олег, это вы? – Да, Аркадий Валентинович, это я, – сказал Рокотов в переговорное устройство, стараясь сдержать свою злость. Судью Уоргрейва Олег больше не боялся, потому что ему все стало понятно. А вот Шумову еще не было понятно, что Олег во всем разобрался, поэтому дверь открылась, и Рокотов вошел в подъезд. Аня осталась снаружи. – Иди в кафе, – сказал ей Олег перед тем, как закрыть дверь, и поцеловал в холодный нос. – Через порог – плохая примета, – вздрогнула Аня. – Если что, я на связи. Он кивнул. В лифте Рокотов машинально глянул в зеркало и ужаснулся выражению своего лица: сам как маньяк! Дошел до ручки, называется! Шумов ждал и, широко открывая дверь, гостеприимно пригласил: – Проходите, Олег. Кипя от злости, Рокотов шагнул в знакомую прихожую, и взгляд его упал на ботинки, стоящие у самого входа на потертом коврике. Обычные зимние ботинки, темные, на толстой подошве. «Ну я и лошара!» – Рокотов сжал кулаки и зло спросил: – Аркадий Валентинович, а за что вы убили Ладу Воронцову? – Догадался все-таки, – криво усмехнулся Шумов и сделал шаг назад. – Не надо бежать за пистолетом, – надвинулся на него Олег. – Физически я сильнее. Я не дам вам даже в руки его взять, не говоря уже о том, чтобы выстрелить. Кстати, откуда он у вас? – А ты невнимательный, блогер. – Шумов неуловимо изменился. Вот теперь он был собой. Глаза цвета ртути, такие же ядовитые, маленькие, злые. Левый угол рта опущен вниз, щека дергается. Почему Олег этого раньше не замечал? «Он и впрямь маньяк!» – в ужасе подумал Рокотов. Ему было страшно не за себя. Но у человека явно крыша поехала, причем давно. И у него имеется оружие! – Я же тебе сказал, что в девяностые был ментом, – продолжил меж тем Шумов. – Мы тогда у братков целые оружейные склады конфисковывали. Лютая война шла между группировками. Много оружия поступало из Чечни, из других горячих точек. На наших заводах кое-что делали. Но некоторые бандиты импортные стволы уважали. Особо популярными были «беретта» и «глок». Я увидел эту игрушку и не удержался. Компактный, легкий, руке удобно. По базе проверил: чистый. Вот и оставил себе. – С оружием понятно, – кивнул Олег. – Может, тогда о Воронцовой поговорим? А зачем вы, кстати, в меня стреляли? – А ты не догадываешься? – криво усмехнулся Шумов. Левый угол рта, похожего на щель в противотанковом доте, из которого вылетали убийственные, как пули, слова, совсем уехал вниз. – Молодой, здоровый, бабу трахнул. Ведь ты ее трахнул? Рожа у тебя уж больно сытая была. Довольная. В то время как я последние месяцы доживаю. – Вы хотели меня убить? – Да надо было. Попугать только. Хотел, чтобы ты в Москву вернулся. Я не могу быть один. Мне надо говорить обо мне. Понял вдруг, что жизнь мимо прошла, а помирать скоро. Ничем я не прославился, ничего не добился. Сашка Бессонов – олимпийский чемпион. На Кипре зимует. Вторая жена, трое детей. А я только тем и знаменит, что фигуристку убил и меня за это не судили. До сих пор все гадают: кто? Да еще и почерк. Маньяк, мол. Мне это читать забавно. – Славы, значит, захотелось, – еще больше разозлился Рокотов. – Но это ведь чудовищная слава. Отвратительная. – А как же Чикатило с Брейвиком? Или эти парни, которые колумбайн устроили? О них пишут, кино снимают. В историю вошли. – Вы сумасшедший! – в сердцах сказал Рокотов. – Может, в комнату пройдем? Негоже о вечном, да на пороге. Я ведь тоже хочу, чтобы обо мне заговорили. Чтобы помнили. Я тебе все расскажу, блогер, а ты книжку напиши. – Глаза у Шумова загорелись. Ртуть вот-вот готова была выплеснуться наружу. – Где пистолет? – надвинулся на него Олег, который почуял опасность.