Мы вышли наружу под прикрытием заметно потускневшего света полудницы. Дракон в нерешительности уставился на клубящийся напротив мрак, после чего рухнул на четвереньки. Плечи с треском раздались в стороны, шея вытянулась, из лопнувших штанов выскочил хвост, и вот пред нами предстал зеленокожий великан с уродливыми ожогами на плечах. Из них как черти из табакерки вылетели призрачные головы и обрушили на страдальца утроенный поток гнева: – Ну и на кой ты это сделал? Чтобы людишек позабавить? – Покажи им свою силу! Отомсти за унижения. Или опять стерпишь? – Ничтожество! Грязь! Горыныч опустил голову и словно уменьшился в размерах. Я же вспомнил недавнюю историю с боевой избушкой, над которой так же довлело прикованное к месту привидение. Вот только погибшие братья, похоже, не просто привязались к своему телу. Судя по всему, снедающий ящера стыд не только держал их в этом мире, но и подпитывал новой силой. Иначе говоря, дракон сам вырастил своих палачей, что терзали душу и разум, и не давал им уйти. И когда они оказались за пределами людского облика, страх и терзания стали еще больше, и былой запал едва не иссяк. Вот только теперь в бесконечный цикл самобичевания и самоедства вклинилось иное звено. – Посмотри, - я положил ладонь на дрогнувшее плечо и указал на терем. Горыныч обернулся и увидел собравшихся у окон людей. Купцы смотрели с тревогой и надеждой, многие неслышно бормотали молитвы. А троица наложниц так и вовсе прильнула к стеклам и неотрывно наблюдала за своим господином. – Определись уже, кто тебе важнее. Они, - кивнул на хоромы. – Или эти двое. Чего ты хочешь – двигаться дальше, пусть порой и по кочкам, или же навеки застрять в прошлом. Головы зашипели и принялись поливать желчью еще и меня, но я лишь улыбался им в глаза и не без удовольствия отмечал, как призраки блекнут и скукоживаются без свежей подпитки. – Садитесь, - Горыныч указал на ложбину меж лопаток, где острый гребень вдоль хребта ненадолго прерывался. Дважды повторять не пришлось – когда еще покатаешься на настоящем драконе? Правда, места хватало только одному, так что пришлось потесниться. Впрочем, я был только рад такому соседству. Яра свесила руку мне на грудь и устало ткнулась лбом в затылок. – Осталось немного, - подбодрил я. – Скоро отдохнем. – Раз уж ты продержался так долго, то и мне негоже сдаваться. Горыныч добрался до первого корабля, сорвал зубами цепь с бухты и потащил коч в указанное мной место. Через полчаса хоромы окружили плотным кольцом, после чего змей подпалил судно за судном. Пламя вспыхнуло ровными клубами, словно нас обнесли пятью огромными факелами. И от такого сияния мрак забился в дальний ангар и даже не думал больше на нас покушаться. Купцы на радостях вышли из укрытия и принялись обниматься и целовать друг друга в щеки. Не забыли и дракона, вновь вернувшего человеческий облик. Спасителя хлопали по спине, жали руки, кланялись в пояс и всячески славили. Но больше всего «досталось» от наложниц – девушки со слезами прижались к хозяину с такой силой, словно хотели прирасти к нему навсегда. – Не бросайте нас больше, господин, - шепнула одна. – Мы без вас пропадем! Змей вздохнул и обнял всех троих. Я посмотрел на них с чувством глубокого удовлетворения и хотел уже покинуть шумную толпу, как вдруг меня окликнули: – Савелий! Оглянулся. – Я больше их не слышу. Я коснулся груди и слегка поклонился – мол, рад за тебя, не стоит благодарности: – Возможно, они еще вернутся. В час великой скорби или тоски. Но ты знаешь, что надо делать. И будешь к этому готов. Дракон расплылся в умиротворенной улыбке: – Спасибо тебе огромное, юный чародей. Даже не знаю, как тебя отблагодарить. Можешь взять столько золота, сколько унесешь. Предложение звучало более чем заманчиво, но несмотря на сердитое бормотание полудницы, я сказал: – Мудрые люди говорят: ничего не решай, когда ты зол. Ничего не сули, когда ты счастлив. Обсудим этот вопрос утром, когда перевезем людей в безопасное место. На том и порешили. Я же сел на самом краю верфи, свесил ноги и уставился на потрескивающий впереди «костер». Романтично, блин. Когда еще такое увидишь? Небо уже прояснилось, до рассвета оставалась пара часов, а значит, мрака можно больше не бояться. – Да уж… - Яра легла рядом и бесцеремонно положила голову мне на колени. – Не зря слетали. – Кто ищет приключений – тот обязательно найдет. – Главное, чтобы за них щедро платили. – Не люблю делить шкуры медведей, но мы можем получить с каждой стороны тысяч по пять. – Губу закатай. Как бы нас еще за корабли платить не заставили. – Это было обстоятельство непреодолимой силы, - козырнул термином с первого курса юриспруденции. – Любой суд нас оправдает. – Надеюсь. А то платить в любом случае тебе… - она протяжно зевнула. – Я, пожалуй, вздремну до рассвета. Как оказалось, нет ничего более усыпляющего, чем вид горящего коча. – Прямо здесь? На самом краю? – Ничего страшного. Волчок сюда точно не дотянется. Я рассмеялся. – Тогда спокойной ночи. На всякий случай послежу, чтобы ты не ухнула вниз. Когда полностью рассвело, из города прибыла ладья с троицей городовых. Купцы столпились у сходней и тихонько переругивались, выясняя, кто первым занял очередь. Все хотели поскорее покинуть верфь, ведь проблему с мраком еще не решили. Предстояло во всем досконально разобраться и вытравить нечисть раз и навсегда, чем бы она ни оказалась. И подкрепление придется как нельзя к стати. – Что тут случилось? – к нам шагнул сотрудник с планшетом и пером. Я хотел уже пуститься в объяснения, как вдруг осекся на полуслове и подался вперед. И когда убедился, что мне не показалось, заорал во весь голос: – Все назад! Бегом с корабля! Естественно, это не могло не вызвать нового всплеска негодования. Мне принялись грозить всеми смертными карами, не замечая, как с них комьями падает мех и обрывки одежды. – Что за чертовщина? – стражник схватился за саблю. – Раздевайтесь, живо! Яра, свет! Девушка без лишних расспросов ударила по толпе широким конусом, чем и уберегла купцов от неминуемой смерти. Обнаженные бородачи один за другим неслись в терем, прикрывая самое ценное, а мы с ужасом смотрели, как ворох одежды тает, словно снег в духовке. – Поднимите чумные стяги, - распорядился старшина. – Никто не покинет это место, пока мы не поймем, с чем имеем дело. Глава 11 – Раздевайтесь, - я начал снимать с себя одежду. – Все. – Вы почто приказывать вздумали? – возмутился старшина – высокий и сухой мужчина с жидкой бородой. – Кто таков, напомните? – Раков Савелий Сергеевич, - предоставил в качестве паспорта допускной лист. – Граф, абитуриент. – Брусникин Семен Павлович, - он показал серебряный щиток со скрещенными мечами. – Старшина городской стражи. Вы знаете, что здесь произошло? – Полагаю, выброс колдовской силы неведомой природы. Возможно нарушение условие хранения и перевозки оберега или артефакта. – Где оно началось? – Скорее всего, в доках. Корабль, который вез предмет, по неизвестной причине потерял летучесть и упал в озеро. – Вас понял. Кадеты, внимание! - он обратился к сопровождавшим его городовым – тощему парню с острыми усиками и симпатичной брюнетке с каре. – Обыскать рабочую зону, найти все похожее на волшебные вещи и доставить сюда для досмотра. – Прошу прощения! – я повысил голос. – Вы не слышали, что я сказал? Или не видели, что произошло в ладье? Нельзя ходить по верфи в одежде. Мрак, что тут притаился, пожирает любую органику. И, похоже, свет его пугает уже не так сильно, как раньше. – И что вы предлагаете? – возмутился стражник. – Обнажиться всем – даже девушкам? – Я уже, - Яра приподнялась на цыпочках и с хрустом потянулась, подставив грудь розовеющим лучам. Кадеты же переглянулись, густо покраснели и отвели глаза от бесстыдницы. – Или вы сделаете это сами – или вам поможет эта тварь, - продолжил я, имея в виду вовсе не подругу. – Похоже, он прячется в подкладке, за пазухой или в карманах – в общем, там, где есть тень. И если раньше дрянь старалась сбиваться в тучу, то теперь действует более хитро. А на голом теле практически негде спрятаться, да и на коже ее гораздо легче заметить. – Это безумие! – прорычал старшина. – Хуже того – разврат! Я не позволю обращаться подобным образом со своими подчиненными! – Дело ваше, - я еще не отошел от ночных споров и не подготовился к новой схватке. – Но потом не говорите, что не предупреждали.