И все же попросил Яру проводить городовых, а сам вооружился фонарем и осмотрел ладью. И, само собой, не нашел ничего, кроме пуговиц, золотых цепочек и прочей несъедобной мелочи. От мрака не осталось и следа – что неудивительно, с учетом падающих прямо на палубу лучей. Но где же спряталось существо или хотя бы его фрагменты? Вариант оставался один – днище корабля. Вот только добраться до него было не так-то просто. – Господин рулевой! – я окликнул задремавшего у правила городового. – Вы не могли бы взлететь повыше? Метра на два! – Каких таких метра? – удивился мужчина. – Ну… - я замешкался, пытаясь вспомнить древнерусскую метрику. – Чтоб над головой зависла. – Так и говорите – на сажень. Он взялся за рычаг, и судно поднялось на указанную высоту. Но я все равно не увидел никаких остатков всепожирающей гадости. Куда же она делась? Пришлось самому ступить на борт и опуститься чуть ниже верфи. И от того, что мы там увидели, живот скрутило в бараний рог, а к горлу подступила тошнота. «Изнанку» парящего строения покрывало нечто, похожее на огромный кусок иссиня-черной плесени. Ближе к краям эта мерзость размазалась тонким слоем, а в середине, где света падало меньше всего, скопилась в подрагивающий жирный ком. – Святы боги! – рулевой принялся стаскивать с себя тряпки. – Спасите и защитите! – Назад! – крикнул я и зажег в ладони темный огонь. – Летим вверх! Окрик подействовал не хуже пощечины. Стоило нам опуститься на бревенчатый настил, как издали донеслись сухие хлопки выстрелов и сдавленный женский крик. Я поспешил на помощь и заметил за воротами кадетов, что бежали к терему в чем мать родила. Девушка повизгивала и размахивала руками так, словно пыталась что-то с себя стряхнуть. Парень же густо покраснел и виновато опустил голову, но лично мне и на ум бы не пришло их стыдить. Зато до этого додумался Брусникин. – Вы что учудили?! – заорал он. – Почему одеты не по уставу? Вы чем там занимались, негодники? – На нас напали, ваше благородие, - со слезливым всхлипом произнесла шатенка. – Альбина ступила в тень, - пояснил парень. – Я вытащил ее, но тварь кинулась и на меня. Если бы не госпожа Ярослава, нас бы сожрали живьем. – Госпожа Ярослава, - полудница с наслаждением повторила эти слова. – А звучит-то как… Пожалуй, стоит когда-нибудь раздобыть себе титул. «Альбина ступила в тень», - мысленно повторил я, и тут же вспомнил, пожалуй, один из самых известных эпизодов «Доктора Кто». Там людей жрал не единый организм, а целая колония микроскопических пришельцев. Может, здесь примерно то же самое? Но как я ни напрягал память, так и не вспомнил ни одного сказочного существа столь маленьких размеров. Но что если взять образец нашей «плесени» и изучить самым тщательным образом? – Господин старшина, - я обратился ко второму человеку на верфи, у которого осталась одежда. – У вас есть платок или иная ткань? – Есть. А вам почто? – Для научного интересу. Позволите? Мужчина вытащил из-за пазухи надушенную тряпицу. Я вернулся вместе с ней в терем и раздобыл у Горыныча пустой графин с плотно прилегающей стеклянной пробкой. После чего слегка поранил ладонь перочинным ножиком и пропитал платок кровью для большего аромата и нажористости. А все потому, что брать пробу предстояло у живого существа. Ведь несмотря на тяжелые потери, на верфи не осталось ни следа от недавних схваток, словно нечисть в самом деле состояла из дыма. Вместе с Ярой мы снова опустились под настил, и я не без тревоги поднес руку к копошащейся на бревнах гадости. Полудница же светила с таким расчетом, чтобы у чудовища не возникло желания накинуться на мою плоть. Задумка сработала на пять с плюсом. В графин скользнул тонкий смерч, и я тут же закупорил его пробкой, а спутница сожгла излишки. Уж не знаю, кто и как выточил пробку, но прилегала она столь плотно, что не оставляла шанса на побег даже парам спирта. А «дым» был явно больше и плотнее. Вместе с добычей мы направились в ангар, чтобы лишний раз не раздражать и без того перепуганных купцов. И, само собой, не подвергать их жизни риску особо опасными экспериментами. Для которых по-хорошему требовалась лаборатория вроде «Улья» из «Обители зла». Но за неимением оной пришлось довольствоваться подручными средствами – благо их имелось в достатке. Среди инструментов нашлись и подзорные трубы, и увеличительные стекла, так что проблем с изучением образца не возникло. Не микроскоп, конечно, но и существо оказалось вовсе не микробом. Точнее сказать, существа. Я увидел нечто, напоминающее рой зерглингов с пушистыми крылышками. И это открытие добавило еще больше вопросов в и без того раздутую копилку. Никогда прежде мне не доводилось встречать ничего подобного, и только страсть к поеданию ткани навела на мысль о том, чем это было раньше. И прильнувшая к окуляру спутница подтвердила догадку: – Это моль. Вот, блин, и приехали. – Что могло ее так изменить? – Очевидно, что-то очень могущественное и напитанное такой темной силой, что превращение заняло считанные дни. – А сколько летел «Пламень» из Сибири? – Четверо суток, - не без гордости ответил Горыныч. – Я мог бы с легкостью выиграть гонку... – Скажи, змей, - Яра пристально посмотрела в желтые глаза. – А твой корабль мог везти груз ковров-самолетов? – Нет, - неожиданно резко бросил дракон. – Зачем? – Да вот никак не пойму, где эта моль могла расплодиться в таких количествах. И что она жрала все это время. На паре-тройке шуб такую орду не вырастишь. – Не знаю… Может, кто-то взял немного ковров – как гостинцы. Сибирь славится своими ремесленниками. Но это же могли быть и обычные ковры. С чего ты взяла, что они волшебные? – Да потому, что тут явно с двух сторон постарались. Сначала моль натрескалась зачарованной пряжи, а потом еще и артефакт добавил. Признавайся – ты ковры в трюм засунул? – Попридержи язык, девка! – огрызнулся змей. – Горыныч! – пришлось подключиться мне. – Я что, зря старался? Хочешь, чтобы у тебя четвертая голова выросла и корила за жульничество и вранье? Под грузом вины и косвенных улик припертый к стенке ящер выдал все, как на духу: – Летучее дерево очень дорогое! И в большом дефиците. И его не так-то просто раздобыть нечисти вроде меня! Поэтому я велел тайком замуровать под вторым дном несколько самолетов… Только и всего! Просто чтобы добавить скорости и устойчивости. – Несколько – это сколько? – Яра нахмурилась. – Несколько – это несколько… – Горыныч! – с укором повторил я, и подозреваемый окончательно раскололся. – Пятьдесят штук. – Пятьдесят?! – полудница аж рот приоткрыла от удивления. – Да, - змей скрестил руки на груди. – Ровно полсотни. Вся годовая прибыль ушла, но победа окупила бы все сторицей. – Боюсь, у меня плохие новости, - сказал я. – Понимаю, что ты хотел как лучше и не замышлял зла, но одна маленькая ложь обойдется тебе очень дорого. – К чему ты клонишь? – прорычал в ответ. – Вервь придется сжечь. Целиком, вместе с основанием, а пепел затопить в озере. – Да ты с ума сошел, человече?! Это дело всей моей жизни! – Если хоть одна моль попадет в город, там не останется ни одной живой души. А если заразу разнесут по империи, оба наших народа окажутся на грани вымирания. Торговать уже будет не с кем. И золото вряд ли тебе понадобится. – Скажи, чародей… - Горыныч протяжно выдохнул. – Ты умеешь ворочаться в прошлое? Я бы отдал все деньги, лишь бы не вписываться в проклятую гонку. – Не умею, - холодно произнес я, хотя чисто по-человечески мне было очень жаль зеленого. – Никто не умеет, даже боги. Иначе наш мир выглядел бы совсем иначе. – Это уж точно, - он сощурился и покосился на терем, где за окном маячили шелковые маски наложниц. – Значит, иного выхода нет? – Ты представляешь, сколько сил и времени уйдет на освещение всех строений? И даже это не даст гарантии, что моль не спряталась в какой-нибудь щели или зазоре. Мы не можем так рисковать. На кону стоит слишком многое. – Зараза… - ящер сокрушенно ударил кулаком в стену и оставил на доске заметную вмятину. – Может, все же есть иное решение? Позвать на помощь колдунов из Академии или вроде того… Это же не только моя прихоть. Небесный торг приносит Китежу большие барыши. – Ты предлагаешь выбирать между прибылью одного города и гибелью всего живого, - проворчал я. – Уверен, что спор того стоит? Он запрокинул голову, зажмурился и после недолгих раздумий выдохнул: – Нет. Не стоит. Едва змей это сказал, как вдали раздался громкий треск и хруст, а настил ощутимо накренился. Не так, что с него можно упасть, но стоять стало куда как неудобнее. А вместе с полом покосились и прочие строения, явно не предназначенные для таких углов. Как оказалось, прямо посреди верфи вспучилась прореха из измочаленных бревен, похожая на сложенный горкой громадный костер. Очевидно, собравшаяся в центре моль каким-то чудом умудрилась подточить еще и дерево, из-за чего настил грозился разломиться надвое, как печенье. Вряд ли верфь рухнет камнем вниз, но одну ее часть может запросто отнести к городу, а посыпавшийся на крыши мусор и обломки неминуемо заразят Китеж смертоносными паразитами. – Пора, - я хлопнул дракона по плечу. – Теперь тем более ничего не исправишь. Сам же отправился в терем – готовить одновременно и эвакуацию, и карантинные мероприятия. План был таков – погрузить всех голышом на ладью и высадить на безлюдном островке посреди Светлояра. Дать им как следует загореть на солнышке, внимательно всех осмотреть и развести по домам на коврах-самолетах, а посудину предварительно сжечь. Если все доберутся восвояси без происшествий – значит, угрозы больше нет. Старшина внимательно выслушал задумку, покачал головой, но все же согласился. Гребаная моль менялась не по дням, а по часам, и приобретала все новые и новые свойства. А следующая на очереди и самая очевидная мутация – это уменьшение чувствительности к свету, после которой тварей не остановят сами боги. Возможно, спустя несколько веков из этой дряни вылупились бы тираниды, но подтверждать эту гипотезу лично я не очень-то хотел. Нагруженное до предела судно медленно поплыло к плоскому клочку земли посреди бескрайних вод. Мы с Ярой стояли на корме и наблюдали, как Горыныч пикирует на обломки и поливает жидким пламенем ангары, хоромы и стапели. Видимо, моль умудрилась неплохо так изгрызть бревна, и те мгновенно вспыхивали, словно пакля или солома. Очень скоро летучий плот превратился в громадный сгусток огня, из которого в озеро падали пылающие капли. Зрелище открылось воистину завораживающее, но восхищались им только мы – купцы же охали, причитали и шептали то молитвы, то проклятия. После приземления я и полудница отошли поодаль и разлеглись на мягкой траве. Я так устал, что не мог толком пошевелиться, и просто валялся в позе звезды, не обращая внимания на комаров и прочих букашек. После плотоядного роя они казались совершенно несущественной мелочью. Хотя старики то и дело вздрагивали, хлопали друг друга по спинам и просили посмотреть, обычный ли это жук или чертова моль.