– Вовсе нет. Я лишь принесу тебя в жертву ради всеобщего блага. Пока эти двое спорили, Яре удалось освободить правую руку. И лучше не спрашивайте, каких трудов это стоило, и как теперь выглядела ее ладонь. Однако на последнем рывке подруга издала слишком громкий стон, и ублюдок его услышал. Обернулся, вскинул копье, и я понял, что дальше ждать нельзя, несмотря на возможные последствия. Вытащил из кармана залитую кровью свирель и дунул из оставшихся сил. Звука никакого не услышал и уж подумал, что артефакт испорчен, но тут снаружи донесся пронзительный свист, словно по двору запустили снаряд из тяжелого миномета. Похоже, Яга все это время ждала на низком старте. Поднялся ветер, дрогнула земля, а входная дверь слетела с петель. – Кто это? – Светозар вскинул копье. – Что происходит? В подвал смерчем ворвалась леди, держа наизготовку резной посох с конским черепом на конце. Она сразу сообразила, что к чему, и хотела уже стереть ублюдка в порошок, однако Вадим внезапно шагнул вперед и нацелил на колдунью револьвер. – Сынок? – глаза женщины широко распахнулись. – Что ты делаешь? – Заткнись, тварь, - парнишка попытался сохранить самообладание и боевой настрой, но по щекам градом катились жгучие слезы. – Я не твой сын. – Что за чушь? Кто тебе это сказал? – Сказала – природа. А они, - кивок на притихшего и отступившего подальше Светозара, - подтвердили. – Чем? Кристаллом, которым дурят людей и вымогают деньги? Вадим шмыгнул и усмехнулся. – Думаешь, я не знаю, как это делается? Думаешь, мне не показали, как отличить правду от фикции? Но кристалл – лишь половина дела. Все началось гораздо раньше. – О чем ты говоришь? Я не понимаю. – В детстве все было нормально. Но чем старше я становился, тем чаще испытывал чувства, которые сын не может испытывать к родной матери, - в гневе прорычал парень. – Твои развратные наряды, тело, запах будили во мне далеко не сыновьи чувства. Яга приоткрыла рот, и я первые увидел смятение и страх на прежде холодном и самодовольном лице. – Я думал, дело во мне. Что я пал жертвой постыдного порока. Что темные боги извратили мои душу и разум. Я пребывал в таком отчаянии, что решил утопиться, лишь бы не чувствовать больше бремя позора. Но я оказался слишком слаб и нерешителен. Однако мои страдания заметила одна девушка. И показала иной путь. Губы ведьмы задрожали, а в уголках глаз заблестела влага. – Как оказалось, со мной все в порядке. Ибо нет ничего зазорного в желании красивой соблазнительной женщины. В которой нет ни капли твоей крови. Ты – не моя мать, тварь! Ты украла меня! Ведь именно этим промышляет твое племя! Леди вздрогнула, как от пощечины. А затем ее лицо изменилось, и от этой метаморфозы холодок пробежал меж лопаток. Слезы мгновенно обратились в лед, очи сощурились, а губы изогнулись в столь презрительной ухмылке, что мне невольно захотелось отвести взгляд. – В одном ты не прав, - усмехнулась Яга. – Я тебя не украла. А купила. Причем довольно дешево. Вадим снова выстрелил – то ли нарочно, то ли от злобы невольно сжались пальцы. К счастью, он промахнулся, но пуля прошла в опасной близости от цели. Однако колдунья даже не шелохнулась, продолжая жечь пасынка испепеляющим взором. Я же начал искать пути отхода на случай, если придется переобуваться в полпрыжка. Я не сторонник таких маневров, но если сказанное – правда, то мы воевали явно не в ту сторону. Яра меж тем воспользовалась паузой и полностью освободилась. Невзирая на боль и кровь, сразу же подскочила ко мне и зажала рану ладонью, из рваной дыры в которой потек теплый золотой туман. – Да, ты не ослышался, - Яга с вызовом вскинула голову, а уж смотреть сверху вниз она умела лучше, чем кто-либо еще. –Я купила тебя за пару золотых червонцев. – Ненавижу! – взревел мальчишка. – Что с моими родителями?! Где моя настоящая мама?! – Все там же. Работает в усадьбе по соседству. Вадим нахмурился. – Ты очаровала ее? Заставила забыть меня? Говори! – Она прекрасно тебя помнит. Просто какой смысл якшаться с ребенком, от которого хотела избавиться? Парень облизнул пересохшие губы и тряхнул оружием. – Хватит темнить! Я не понимаю. А вот я, кажется, все понял. – Семнадцать лет назад ко мне пришла девчонка. Совсем еще юная, с орущим свертком на руках. Она стучалась во все усадьбы, но ее отовсюду гнали. И не потому, что не хотели приютить. А потому, что девчонка предлагала купить ребенка, - Яга сглотнула – воспоминания были явно не из приятных. – Все отказывались – кому нужен сопливый младенец? Я была последней в очереди. После меня оставалась либо вода, либо лес. И мне даже не пришлось лезть в голову молодки и читать мысли. Я и так все прекрасно осознала – если никто не заплатит за сверток, она утопит его или оставит на съедение волкам. Потому что этой девке были нужны деньги, а не ребенок. – Ты врешь?! – в слезах выпалил Вадим. – Сходи и сам спроси, - колдунья развела руками. – Что же до тебя, то я растила тебя как родного сына. Все мои погибли на Великой Войне, и больше я не отваживалась нести бремя. Слишком сильна еще была боль. И тебя тоже я не хотела оставлять. Думала, подращу немного, научу уму-разуму и передам в добрые руки. Но ты… рос таким милым и добрым. Бегал за мной хвостиком, всячески пытался угодить, постоянно лез на руки и больше всего любил слушать истории из моей бурной молодости, которые считал старыми сказками. Я так увлекся историей, что не сразу заметил теплую капель на своей щеке. Сначала подумал, что это кровоточит склонившаяся надо мной полудница, но когда поднял защипавшие глаза, увидел, что дело вовсе не в крови. – Годы шли, а я все не решалась тебя отдать. Потому что полюбила, как родного сына, - Яга опустила голову и понурила плечи. – Но, видят боги, я натворила немало зла. Видимо поэтому у меня раз за разом отнимают самое дорогое. Вадим издал душераздирающий вопль и со всей дури грохнул револьвер об стену. Но не бросился в объятия мачехи, а закрыл лицо ладонями. И глядя на него, я сразу понял, что у этой сказки будет очень грустный финал. – Я тоже люблю тебя, - выдохнул он, размазывая слезы. – Но не как мать. А значит, ни о каком воссоединении не может идти и речи. Прямо на наших глазах рушилась семья – причем окончательно и бесповоротно. – Понимаю, - Яга шагнула ближе и хотела коснуться парня, но в последний миг отдернула руку. – Значит, нам не суждено больше быть вместе. Что, в общем-то, нормально. Рано или поздно дети вырастают и стоят свои семьи. На твоем месте я бы поехала куда-нибудь учиться. Встретишь ровесницу, женишься, заведешь своих детей. Может, это утешит твою боль. Может, нет. Но о деньгах не беспокойся. Я обеспечу тебя всем, чем нужно. А если понадобится, куплю отдельный титул и родословную. Чтобы ничто не связывало тебя с нечистью. Однако… - она изо всех сил пыталась сдержаться, но все же всхлипнула – совсем как обычный человек, а не древняя всемогущая колдунья, - ты навсегда останешься в моем сердце. И я буду всегда помнить тебя наравне со своей родной кровью. Все это выглядело настолько грустно, что мне даже расхотелось пошутить про семейное дело. «Не все истории заканчиваются хорошо, да? – с горькой усмешкой спросил я». «Да, - буркнула Яра. – Большинство заканчиваются весьма паршиво». Снаружи донеслись визг шин и скрип рессор, сменившиеся тяжелым топотом сапог и бряцаньем сбруи. Похоже, соседи услышали подозрительный шум и сообщили куда следует. В подвал ворвались городовые в медных шлемах с гребнями и стальных панцирях поверх шинелей. Вооружены они были как обычными винтовками, так и пулеметами, но даже эти бывалые ребята малость прифигели от того, что увидели в подвале. – Какого… беса тут творится? – к нам шагнул пожилой офицер с седыми усами. – Это что – колесо?! Я достал из кармана чудом уцелевший бурдюк с живой водой, сделал небольшой глоток и передал Ярославе. Та глотнула немного и вылила остатки на свои стигмы и мое плечо. – Да, - я кое-как поднялся и встал перед стражами. – И хозяин дома, и его отпрыски – светочи. И доказательств здесь более чем достаточно. Хуже того – они… - я посмотрел на Вадима, и тот потупил взор. Яга же взглянула на меня с немой мольбой – если я выдам вообще все, что знаю, что мальчишка вместо института отправится прямо в шахту, - хотели провести обряд колесования. Мы вместе с этим храбрым юношей проникли в логово и попытались им помешать. – Погоди-ка… - старик подался вперед. – Физиономия у вас больно знакомая. Где-то я ее уже видел. Вы не Савва Раков, случаем? Ба! Так ведь и правда вы! Ну, дела! Еще с верфью не разобрались, а уже вляпались в новую оказию. – Что поделать, - улыбнулся и пожал плечами. – Получаю допуск, как могу. Кстати, о нем. В пылу драки было не до листа, так что достал его сейчас и с облегчением кивнул – получившего буром в пузо Светлояра засчитали как победу в несмертном колдовском поединке. Правда, оценку поставили среднюю – 7/10. Наверное, если бы шлепнул старшего – дали бы побольше. Но и такой итог поднял меня на одну строку выше в списке абитуриентов. И хоть с последними двумя пунктами придется гораздо сложнее, все же не зря во все это ввязался. – Вам бы в стражу, - усач смягчился, когда увидел документ и понял, что точно не ошибся. – А потом – в канцелярию. – До этого еще очень далеко, - я съехал с темы сразу, чтобы не получать работу еще и от этих контор – платят там наверняка меньше, а задания куда как опаснее. – Мне бы в Академию поступить для начала. – Ну, если вдруг провалитесь – обращайтесь. Сначала годок-другой в дозоре походите, а там, глядишь, и повышение дадут. Хотел ответить, но снаружи донесся еще один голос – куда более громкий и сердитый. В подвал влетел широкоплечий лысый верзила с окладистой бородой и серьгой в ухе. Я узнал его сразу – глава рода собственной персоной. Дубравин-старший ошалело завертел головой, после чего принялся раздавать приказы. Помещение освободить, подозреваемых разделить, улики описать и все в таком духе. Понятно, что заметал следы, пользуясь статусом и званием, вот только спускать это дело на тормозах никто не собирался. – Господин полковник, - я вышел в центр комнаты и повысил голос. – Даже не пытайтесь спустить все на тормозах – не выйдет. Слишком много свидетелей, которых не удастся ни подкупить, ни уж тем более запугать. – Это почему же? – громила склонился надо мной. – Потому что если вы только попытаетесь замести сор под ковер, об этом тут же узнает весь город. Мой отец служил в Дружине, и у него полно влиятельных соратников. – Мелкий гаденыш, - прошипел на ухо. – Деньги вымогать вздумал, да? К этому клонишь? Сколько там тебе надо для допуска? Пять сотен? Я дам в десять раз больше, чтобы ты заткнулся. «Бери, бери, бери, бери! – заголосила Яра». – Лучше потратьте их на адвокатов, - я усмехнулся в перекошенную рожу. – А если попробуете хоть как-то навредить мне или моим друзьям, сам император узнает, что вы – казнокрад, мздоимец и оборотень в эполетах. Дубравин скрипнул зубами, сжал кулаки и молча вылетел во двор. «Ты же понимаешь, что только что нажил себе смертельного врага?». «Ты же понимаешь, что это – единственный способ обрести могучих союзников?». «Ты кончишь очень плохо». Хотел съязвить, что не кончал уже преступно долго, но вместо этого сказал: «Кто жертвует честью, чтобы избежать войны, получит и войну, и бесчестье. И я таких пословиц еще миллион знаю, так что даже не пытайся меня переубедить». «Дело твое. И жизнь тоже».