– Елки… - недвижимый точно статуя тип напугал меня куда сильнее бесноватого упыря. – А этого что – удалось обратить? – Именно. Правда, я остановила превращение на очень ранних сроках – где-то через неделю после своего заточения. Тело почти не изменилось, а вот разум, к сожалению, пострадал. Все выглядело логично, но черт меня дернул пошурудить в мозгах этих товарищей теневыми щупами. В голове блондина царила полнейшая пустота, словно я вновь оказался на краю бездны. Ни чувств, ни воспоминаний, ни каких-либо реакций на происходящее – точно у трупа. Однако я отчетливо слышал дыхание и сердцебиение, что для зомби малость нехарактерно. А вот у вурдалака память оказалась на удивление яркой и насыщенной. Что немудрено – с учетом открывшейся картины, после которой очень многое встало на свои места, а некоторые вопросы отпали сами собой. Глазами чудовища я увидел, как дверь камеры медленно отворяется, и в помещение заходит Гата – в роскошном бальном платье цвета крови с пышной юбкой и декольте. Обостренное как у зверя обоняние улавливает ароматы мыла и роз – похоже, гостья недавно приняла ванну и надушилась духами. Что неудивительно – в руинах и того и другого наверняка навалом, и на тысячу лет хватит. Вурдалак бросается на девушку, но я не чую ярости или злобы, хотя остатки разума взбудоражены, а нервы – на пределе. За шаг до цели тварь дергается и едва не падает, а по ушам бьет звон цепей – замечаю на запястьях зачарованные кандалы, а на шее – ошейник-удавку. Боль вынуждает чудище отойти, но оно по-прежнему чрезмерно возбуждено, хрипло дышит и обильно роняет слюну. Гата поднимает руку с яркой сферой, и свет заставляет узника забиться в угол и прижаться к стене. На смену возбуждению приходит страх – но не животный, отчаянный, а скорее тот, как верная собака боится чрезмерно строгого хозяина. Страх подавляет дрожь, и существо успокаивается, а вместе с тем тускнеет и свет, пока не гаснет вовсе. Я (оно) отлично вижу в темноте, и кристаллов в коридоре вполне хватает, чтобы во всей красе разглядеть приблизившуюся вплотную фигуру. Волшебница огладила вурдалака по лицу, после чего потянула за тесемки на корсете и обнажила красивую крепкую грудь. Упырь тут же склонился в раболепном поклоне, вывалил слюнявый язык и принялся обсасывать холмики с тошнотворным причмокиванием. Однако Гата не видела в этом ничего отвратительного. Наоборот – тихонько постанывала и сильнее прижимала башку, а свободной рукой шурудила под юбкой. Все это длилось считанные секунды, но у вурдалака мгновенно все набухло внизу. Едва почувствовав это, колдунья опустилась на колени и ловкими – явно тренированными – движениями выудила из мотни покрытую шишками и наростами колбасу. И с голодной жадностью заглотила почти наполовину под утробное рычание упыря. И принялась так споро работать ртом, что нечисть запрокинула голову и завыла, что волк на луну. Я же решил, что увидел достаточно, и разорвал связь. И оказался прямо перед железной дверью – правда, слегка другой. Отличалась она двумя моментами: во-первых, ее сплошь покрывали следы от когтей, а во-вторых, расположение окошка явно намекало на то, что я смотрю на створку изнутри. «Яра?! Какого хрена?». Ответа не последовало. Обернувшись, заметил спутницу на полу. К счастью, она была жива, просто потеряла сознание. Когда же я вновь вернулся к окошку, то разглядел в коридоре Гату. Ведьма стояла подле узилища своего кавалера и облизывала просунутый сквозь ячейку палец. – Гребаная извращенка! – крикнул я. – А ну выпусти нас отсюда, не то я тебе… Попытался призвать щупальца, но не вышло даже тоненькой струйки. – Это колдовская тюрьма, бестолочь, - рассмеялась седая. – И я укрепляла ее сотню лет – как раз для такого случая. Сейчас там сидишь ты, а очень скоро в ней окажется его царское величество собственной персоной. Ибо я обрушу на Китеж всех своих вурдалаков и сотру город в порошок за былое предательство. Его жители пополнят ряды моего несмертного войска, и я перебью всех ублюдков до единого. Всех, кто оставил меня гнить здесь на целый век!! Глава 27 – Яра! – подбежал к полуднице и тряхнул за плечи. – Ты в порядке? Очнись! Девушка поморщилась и села – из ее глаз и носа стекали струйки крови. – Что эта тварь с тобой сделала? – Дала посохом по затылку, - девушка пьяно мотнула головой. – Пока ты стоял, как истукан, и таращился в стену. Тебя даже бить не пришлось – она просто взяла за руку и завела в камеру. Что с тобой произошло? – Не знаю. Но мне удалось проникнуть щупальцами за решетку и покопаться в памяти пленников. – Не шутишь? – в глазах вспыхнул неподдельный интерес. – И что узнал? – Один из них – сущий мертвяк, а со вторым она трахается. Тонкие брови поползли вверх, а губы изогнулись в змеиной ухмылке: – Это с которым? С белокурым красавчиком? – Нет. Это он – как мертвяк. А трахается – с вурдалаком. Ярослава нахмурилась и ненадолго затихла, собралась с мыслями и философски изрекла: – Я, конечно, всякое подозревала… Но такое? – Это не самое страшное. Похоже, все эти упыри подчиняются Гате. И та собирается напасть на Китеж и отомстить. – Китеж тут при чем? – Не знаю. Сказала, что обратит всех в нечисть и убьет царя. – Сука… Полудница резко выпрямилась, но тут же пошатнулась и чуть не упала – благо я успел подхватить ее на руки. К сожалению, в камере не было ни намека на мебель – даже мокрой соломки не подстелили, а класть подругу на холодные камни как-то не комильфо. Поэтому так и остался сжимать ее в объятиях – правда, приятные мгновения длились недолго. Яра оттолкнула меня и нетвердой походкой приблизилась к двери. Навела ладони на петли и попыталась воззвать к свету, но меж пальцев не промелькнуло даже самого слабого сполоха. – Зараза… - спутница сокрушенно ударила кулаком в створку. – Ты понимаешь, в какой мы заднице? – Понимаю. Есть мысли, как отсюда выбраться? – А какие тут могут быть мысли?! – она обвела небольшое помещение площадью с ванную комнату. – Здесь только голые стены и защитные руны, которые полностью лишили нас волшбы. Похоже, мы застряли здесь надолго. И твой допуск пойдет коту под хвост. – То есть, это я во всем виноват? Это мне приспичило пограбить артефакты? – А ты не очень-то и против был! И я предупреждала – следи за седой собакой! А ты предпочел посмотреть, как ее пялит вурдалак. Это немного не та слежка, о которой я говорила! – Ладно, - поднял ладони. – Ссорой делу не поможешь. Виноваты оба – давай вместе думать, как выбираться. – Как-как… - Яра привалилась спиной к двери. – Никак. Если ты, конечно, не умеешь лбом прошибать окованные брусья. За неимением иных вариантов я решил осмотреть стены – вдруг получится как-нибудь стереть мерцающие знаки или лишить их колдовской силы. И поиски привели меня к едва заметным надписям, выцарапанным красивым каллиграфическим почерком в дальнем углу. Язык был еще более древним, чем дореволюционный и больше напоминал церковно-славянский образца этак семнадцатого века. Я смог разобрать в лучшем случае одно предложение из пяти, поэтому позвал на помощь сокамерницу. Ярослава довольно споро справилась с переводом и озвучила первую запись: – Пятое травня тысяча восемьсот восемьдесят седьмого. Первый день моего заключения. Суд чародеев приговорил меня к сожжению, однако его величество проявило милосердие и заменило казнь пожизненным заключением. Причина проста – как и любой смертный, он хочет править как можно дольше, а здесь без моей помощи не обойтись. – Матушка Морена… - выдохнула полудница. – Понимаешь, о чем тут речь? Сложить два и два не составило особого труда. Управление вурдалаками, вечная молодость и зомби в застенках. Несложно догадаться, за что именно посадили нашу поехавшую знакомую. – Она – некромант? То есть, ведьма смерти? – Похоже на то. Воскрешение мертвых строжайше запрещено в империи. Все, что выходит за рамки светлого исцеления и живой воды – весомая причина для костра. – Значит, она встретила погребение города в этих застенках. И все же смогла отсюда выбраться. Не написано, как? – Сейчас посмотрим, - подруга провела ногтем по строкам. – Душевные терзания. Жалобы на холод и голод. Клятва отомстить. Ага, нашла. Самая последняя запись. – Читай. – Десятое червеня. Надзиратели покинули тюрьму день назад. Краем уха слышала, что их всех уводят из города. Неужели Китеж сдадут? Впрочем, так ему и надо. И это может сыграть мне на руку. Яра облизнула пересохшие губы и продолжила: – Одиннадцатое червеня. Целый день стоит жуткий грохот. Все ходит ходуном, как при землетрясении. Гул стих лишь под утро – хотя я могу ошибиться, в темнице сложно определять время. Я кричала что есть мочи, но никто не ответил. А затем началось… нечто странное. Страх за секунду сменялся звериной злобой, а злоба – неудержимой похотью. Предо мной оживали видения прошлого. Я встречала давно усопших родных и даже могла коснуться их, будто те были сотканы из плоти. Порой я лежала в углу, закусив предплечье, чтобы не сойти с ума от боли. Порой плясала и не могла нарадоваться происходящему. Это безумие длилось около шести часов – я каким-то чудом успевала чертить засечки в перерывах между апатичным беспамятством и чувственным буйством. Это событие изменило не только мой характер, но и природу окружающей волшбы. То, что было замком, стало ключом. То, что держало якорем, превратилось в парус. То, что сковывало и ограждало, пробило путь на свободу. Цепь разорвана, засовы сломаны, теперь я – новая хозяйка мертвого города. И я обязательно отыщу Марика и закончу начатое. Похоже, того желают сами боги, коль даровали мне новую жизнь. – Что еще за Марик? – удивился я. – Не тот, случайно, что сидит по соседству? – Пойди да спроси – мне-то почем знать? Но, похоже, она и пыталась этого самого Марика воскресить, за что загремела в темницу. – Все описанное очень напоминает Воробьиную ночь. Подождем немного – и освободимся. – Ты дурак? – набычилась спутница. – Во-первых, нам надо загодя попасть в Академию. А во-вторых, ты хоть представляешь, что тогда начнется в руинах? Может, из камеры мы и выберемся, да только в городе нас на ремни порежут. И хорошо, если к тому моменту вся нечисть еще останется здесь. А если Гата найдет путь на поверхность? Я даже думать не хочу, что будет с Китежем, если на него нападет орда вурдалаков в самый разгар ненастья. – Твоя правда, - я шумно выдохнул. – Ждать нельзя. Но и сидеть сложа руки – тоже. – Друзья мои, - из коридора донесся глумливый голосок и цокот каблучков вперемешку со стуком посоха. – Совсем забыла спросить – а где именно находится выход на поверхность? Вурдалаки обрыскали все развалины, но не нашли ни намека на лаз или шахту. Мы переглянулись. С одной стороны, это хорошая новость – подводный пролом найти куда как сложнее. С другой, ведьма вряд ли будет мило упрашивать его показать. Вне всяких сомнений, нас ждут очень долгие и очень жестокие пытки, ведь тварь не остановится ни перед чем ради своей цели. А с третьей, это, возможно, наш единственный шанс выбраться на волю и предупредить Водяного. – А ты выпусти нас, - полудница прильнула к окошку. – И мы покажем. – Думаешь, самая умная, чернь? – окрысилась ведьма. – Это ты зря. Волшебная тюрьма не только сдерживает пленных колдунов. Но и позволяет оказывать на них определенное… воздействие. Я испытала его во всей красе, когда ректорат захотел узнать, где находится моя лаборатория. Так что подумайте немного над своим поведением, а после я приду за ответом.