– Прости их, Сладушка, – вступился за своих гридней Духарев. – Они поняли. И увлек жену в дом. – Покушаешь, Сережа? – Спасибо, родная, я у князя трапезничал. Ключница княжья к тебе зачем приходила? Ласковая улыбка сбежала с ее лица. – Узнал, значит, – ответила Слада, – то не мужское дело. – Я так не думаю, – сказал Духарев. – Милёна не простая холопка. И когда она, зареванная, выбегает из моего дома, я должен знать причину. Все, что касается тебя, касается и меня. – Ладно, – согласилась Сладислава. – Пойдем наверх, я тебе расскажу. – Ты хочешь знать, кто виноват в том, что девка плакала? – строго спросила Слада. – Хочу. – Ты виноват! – Поклеп! – мгновенно отреагировал Духарев. – Никогда ее не обижал! И ничего такого у нас не было. Слада улыбнулась, но как-то нерадостно. – Ой, не про то думаешь, муж мой грозный! Я и так знаю, что она – Святослава полюбовница, а не твоя. Об этом в Киеве только глухой не знает. Я сказала, что ты – причина ее горя. Потому что ты привез Святославу в жены княжну-мадьярку. – Ну и что? – удивился Духарев. – Неужто эта дурочка думала, что князь возьмет в жены ее, холопку? – Она его любит, – просто ответила Слада, – И, наверное, надеялась… Может, князь ей что-то обещал, может, княгиня… – Может быть. Зачем она приходила к тебе? – Плод вытравить, – сказала Слада. – Я ведь лекарка. – И ты… что? – Я сказала: нет. Она непраздна от князя, не ей одной решать, сохранить дитя или нет. И поздно уже. Плохое может случиться. – А что княгиня? С ней она не говорила? – Нет. Страшно ей, Сережа. И мне ее жалко. А как помочь, не знаю. Может, мне самой с княгиней поговорить? Примет она меня, как думаешь? – Примет. Но говорить буду я. И не с княгиней, а со Святославом. А пока… – Он выглянул в окошко и крикнул: «Велим! Бегом сюда!» Через десять секунд гридень стоял перед ним. Судя по выражению лица, ждал страшного разноса. – Поручение у меня к тебе, – сказал Духарев. – Большой важности. Раскаяние мигом исчезло. Парень тут же надулся от гордости. – Запомнил девушку, которая только что отсюда выбежала? – Лица не видал, но так узнаю. – Это княжья ключница Милёна, – сказал Духарев. – Об этом – никому. И о том, что увидишь и сделаешь, – тоже никому. – Перуном клянусь! – быстро ответил гридень. – Хорошо. Ты найдешь ее и проследишь. Она тебя видеть не должна, ты ей покажешься только в одном случае: если она придет к повитухе или знахарке, или еще кому, кто… – Духарев замялся. – Плод вытравить? – подсказал Велим. Догадлив, однако. – Именно. Если такое увидишь, возьмешь девку, только аккуратно, и доставишь сюда, вот к ней, – Духарев кивнул на Сладу. – Сделаешь? – Не сомневайся, воевода! – Десятнику скажешь: я тебе поручение дал, и все. Какое, не говори. – Ясное дело! – Ступай, не теряй времени! Гридень стрелой вылетел из комнаты. – Я прав? – спросил Духарев у Слады. – Ты молодец! – она потянулась и поцеловала его в губы. – Ты всегда прав, мой желанный! – А вот на это у нас сейчас времени нет! – вздохнул Духарев. – Надо обратно в Детинец ехать, с князем говорить. – И что ты ему скажешь? – Соображу по ходу дела. Я в этом ничего трудного не вижу. Захочет – оставит ее при себе наложницей. Девка красивая, толковая, исправная. От мадьярки по хозяйству пока толку немного будет: она ведь даже по-нашему почти не говорит. – На ложе это не так важно, – улыбнулась Слада. – И рожать тоже не мешает. В Камышовку ты сегодня не поедешь? – Не знаю. Может, и успею. – Хорошо, если успеешь. Тамошнему старосте одному с боярским тиуном не совладать. – Не беспокойся. Я съезжу. Если тебе сказали правду, я этого Шишкина тиуна вниз головой в землю закопаю. Святослава Духарев в Детинце не застал, князь уехал на ловитвы. По опыту Сергей знал: княжья охота может и на неделю затянуться. Значит, с разговором придется повременить. Может, и к лучшему. И Духарев отправился в Камышовку. Глава пятнадцатая В которой воевода Серегей чуть было не угодил в поруб – Этот лужок исконно нашего рода был, – степенно говорил староста, кряжистый дедок с белой бородой и бледной лысиной. Шапку дед снял из уважения к воеводе. – А там, под взгорком, земля раньше ничья была: кто хошь, тот и косит. Теперь вот княжья стала. Но ежели князю надобно, то мы не спорим… – Еще бы ты спорил, смерд, – вполголоса проговорил кто-то из гридней. – … Мы миром так рассудили, – продолжал староста. – Коли князю надобно, мы согласные. Князь нас от полевиков бережет, верно говорю, родичи? Родичи, дюжины три мужичков, приходящихся деду кто сыном, кто внуком, кто племянником, дружно закивали. – А лужок этот наш, и всегда был наш, а знамено это вот не тута, а тама быть должно! А бог наш вона там был, под тем дубком, а его в ночах сюда переташшили. «Знамено» – кривоватый шест с грязным лоскутом – торчало из земли непосредственно перед Духаревым. «Богом» был пузатый деревянный урод в потеках и трещинах. – Под тем дубком, говоришь? Ну-ка проверь! – быстро скомандовал Духарев ближнему гридню. Тот лихо рванул с места, в секунду домчал до указанного дубка, поглядел, свесившись с седла, – и назад. – Не врет, воевода, – доложил он. – Ямка там присыпана и резаным дерном прикрыта. – Ну-ну… – тихонько пробормотал Духарев. Картинка вырисовывалась. – За тиуном боярским послали, как я велел? – строго спросил он старосту. – Малец к нему бегал, – ответил староста. – Малец… – Духарев хмыкнул. – Малец. И где он? – Малец-то? – Тиун! – рявкнул Духарев. – А тиун сказал, не придет, – сообщил староста. – Сказал, боярину его эта земля самой княгиней дана. Пушшай обиженные княгине челом бьют. – Значит, княгине… – проговорил Духарев, медленно наливаясь гневом. – Десятник! Ну-ка живо его ко мне!