Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 3 из 45 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Эскулап снова заговорил профессиональным тоном: — Ну, именно таким он и является. Смерть неподдельная и окончательная; на его свитере множественные следы попадания пуль, следовательно, причина смерти не представляется мне естественной. Я выдаю судебно-медицинское свидетельство, чтобы вы смогли распотрошить его на вскрытии. О том, чтобы притронуться к нему хоть пальцем, даже вопрос не стоит, для этого еще слишком рано, а я возвращаюсь спать. Пришлете судебный запрос ко мне в бюро. Врач сделал полуоборот, но наткнулся на Обена, стоящего ему поперек дороги. — Может быть, ты все-таки пощупаешь ему пульс, чтобы быть окончательно уверенным? — Черт, да у него три здоровенные дырки на свитере, который весь в кровище, хоть выжимай… Вам этого недостаточно? Обен не пошевелился. Убедительно. Врач натянул латексные перчатки и приложил два пальца к аорте убитого. — Ничего, никакого биения. Теперь все? Мне можно идти или вы хотите, чтобы я проверил, все ли прививки у него есть? * * * Обен проводил его наружу, пока Кост набирал круглосуточный номер Трибунала, чтобы проинформировать дежурного сотрудника магистрата. — При нем никаких документов. Обнаружен охранником в три часа ночи, предположительно убит из огнестрельного оружия. Врач предоставил нам заключение судебно-медицинской экспертизы, вам остается только назначить вскрытие… спасибо… как только появится что-то новое, обязательно будем держать вас в курсе дела. Кост разъединил вызов, разглядывая сотрудников похоронного бюро, с трудом застегивавших огромное тело в черный мешок, мелковатый для него. Жмуриков Виктор столько перевидал, что мог бы запросто поедать мороженое во время любого вскрытия; поэтому он без особых переживаний смотрел, как удаляется его новое расследование, упакованное для морга. 4 Доктор Леа Маркван, судебно-медицинский эксперт Института судебно-медицинской экспертизы, была для Коста загадкой. Дочь директора парижской частной клиники, она предпочла иметь дело с мертвыми, чем выслушивать жалобы от живых. Кост видел ее только в белом халате, с зачесанными назад рыжеватыми волосами и светло-зелеными глазами за стеклами тонких прямоугольных очков, и простодушным улыбающимся лицом — полный контраст с ее способностью меньше чем за минуту распилить череп или обеими руками вынуть кишечник. Поэтому он часто спрашивал себя, как бы она выглядела с распущенными волосами и с чуть меньшим количеством крови на шмотках. Особенность их взаимоотношений состояла в том, что встречались они лишь по поводу чьей-нибудь подозрительной смерти, и каждый раз Кост пользовался случаем, чтобы удостовериться в отсутствии обручального кольца, которое могло появиться у нее на пальце. Этим утром они шли рядом по одному из длинных коридоров института. — У вашего клиента есть какая-то история? — Ну да; история субъекта, обнаруженного этим утром мертвым на складе с тремя пулями в груди. — Сведение счетов? — Почему бы и нет… Остальное вы мне расскажите. Судебно-медицинский эксперт провела карточкой по магнитному замку двери, ведущей в зал для вскрытий. * * * Под холодным светом неоновых ламп тело гиганта стало серым. Его ноги были куда длиннее операционного стола. Леа Маркван подняла на лицо хирургическую маску и спустя несколько секунд молчания сделала серию снимков. — Ладно, начнем с того, что срежем его одежду и посмотрим на огнестрельные раны. Она подняла часть пропитанного кровью свитера и разрезала его от низа до воротника. Не сводя с него глаз, Кост вынул «Тигровый бальзам» и нанес себе на верхнюю губу. Через десять минут дышать здесь станет невозможно. Леа без усилий отлепила одежду от кожи. Несколько раз она недоверчиво провела рукой по груди, где не было смертельных ран. Никаких дырок от пуль. Ни малейшего следа. — А ваш субъект быстро поправляется…
Кост приблизился. Заметил то, о чем она говорила. Испустил долгий вздох. Посмотрел на свою собеседницу. Разозлился. Затем поступил как обычно. Не усложняя. — Три дыры на свитере, соответствующие раны отсутствуют. Судя по всему, свитер ему надели… — Затем он продолжил размышлять в тишине, будто говоря сам с собой. — Ненавижу такое. — То есть? — Вы начали выдвигать предположение, а заканчиваете его у себя в голове. — Прошу прощения. Я подумал, что если наш неизвестный погиб не от пуль, вы сейчас найдете другую причину смерти… а мне придется расследовать все, что касается свитера. Маркван закончила снимать с мертвого остатки одежды и сделала еще одну серию фотографий. Спокойный. Такое впечатление он производил — лежащий с закрытыми глазами, полностью раздетый. Однако ночь, судя по всему, не должна была пройти вот так мирно. Обвязанный раз сто веревкой у самого основания, член гиганта производил впечатление черного увядшего овоща. Судмедэксперт остановилась, подошла и поправила защитные очки. — Виктор, думаю, у него отсутствуют яйца. Потом снова заговорила более подходящим к случаю тоном: — Хирургический разрез, удаление тестикул после стяжки. Должно быть, ему это не понравилось, и, по-видимому, раны нанесены ante mortem[8]. Это подтверждается использованием того, что представляется мне веревкой для жарко́го, затянутой на манер силка у основания пениса. — Ничего это не подтверждает, это уточняет. — Что вы имеете в виду, Шерлок? — Всего лишь следующее: те, кто это сделал, не только хотели, чтобы он остался жив, пока будут отрезать яйца, но и чтобы он остался жив после этого. Яснее ясного. Уголок ее губ поднялся в сдержанной улыбке — Леа нравился живой ум полицейского. Она продолжила обследовать каждый квадратный сантиметр, а затем с помощью Коста перевернула тело. — Почти во всем теле установилось трупное окоченение. Хотя тело еще немного сохраняет гибкость, смерть наступила не раньше чем шесть часов назад. Тело холодноватое. Я не вижу ни ран, ни других видимых повреждений. Сейчас буду искать возможные подкожные кровоподтеки… Выкатив столик с инструментами, Леа выбрала скальпель, оперла руку на левую икру убитого и сделала глубокий разрез на коже и мышцах во всю длину. Мускул широко раскрылся, будто красный цветок. Тело гиганта сохраняло полную неподвижность; на лице, сплющенном об стол, раздвинулись веки одного глаза. — Не вижу ничего из ряда вон выходящего, никаких следов от выстрелов. Патологоанатом наклонилась и твердо схватила другую икру, чтобы разрезать ее тем же быстрым и точным движением… Издав громкий и пронзительный жалобный звук, мертвый приподнялся на локтях. Кост и молодая женщина застыли на месте. Гигант вывернул шею назад и посмотрел на свои вскрытые икры, а затем взглянул на мужчину и женщину, онемело стоящих перед ним. Затем попытался встать, но рухнул, опрокинув столы с инструментами и медицинской посудой. Послышался грохот металла и звон разбитого стекла. Тяжело упав на пол, негр схватил первый скальпель, который оказался в пределах досягаемости, и махнул им перед собой. Кост вынул пистолет, встал перед судмедэкспертом и направил его на уровень плеча неизвестного. Не в состоянии стоять, мужчина отодвинулся по белому кафельному полу, выпачканному кровью, с трудом отталкиваясь руками, пока не оказался в углу помещения, все так же сжимая в руке скальпель. Он дрожал, его пустой взгляд шарил вслепую. Кост почувствовал себя смешным оттого, что целится в человека, находящегося в шоковом состоянии, и спрятал пистолет. — Черт, ваш субъект и вправду быстро выздоравливает… 5 Станция «Набережная Рапе» на берегах Сены, в нескольких метрах от Института судебно-медицинской экспертизы. Метро перевозит поток вполне живых пассажиров, проезжающих мимо красного кирпичного здания, не зная о трупах, которые ждут в морге, когда им придет время открыться миру в последний раз. Иногда на этой станции в воздухе витает особенный запашок. Опознать его в состоянии только полицейские и врачи. Запах смерти. Врезавшийся в память, будто предостережение. Танатоморфоз[9] в извечном цикле. Смерть, охлаждение, окоченение, обезвоживание, синюшность, разложение. Некоторые животные с самого рождения приковывают себя к земле, чтобы прятаться в траве и чтобы избегать возможной встречи с хищниками. Это врожденное: инстинкт выживания. Вдыхая запах протухшего мяса, смешанного с кровью и экскрементами, наше бессознательное сразу определяет такую вонь как нечто неизбежное, незабываемое. Это врожденное: инстинкт смерти. Облокотившись на каменную балюстраду моста Морланд, неподалеку от входа в Институт судебно-медицинской экспертизы, Кост терялся в грязной зелени Сены. Чайки с замызганными перьями спорили из-за мусора, раскачивающегося на поверхности реки. Капитан снова подумал о постановке на складах Пантена и о том, что это совершил психически больной — достаточно хитрый, чтобы кастрировать свою жертву, а затем надеть на нее пробитый пулями свитер, чтобы таким образом отправить живым на вскрытие. Убийство — это удар ножа, выстрел или хороший протяг металлическим прутом. Что-то внезапное, сделанное второпях, с минимумом преднамеренности. Зачастую убийство — это что-то неаккуратное. И уж тем более не театрализованное. За всем этим Кост чувствовал приближающиеся неприятности.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!