— Боюсь, с этим не все так просто, Кост. Ночь не для всех была спокойной. — То есть? — К этому я сейчас перейду. Этим утром в четыре тридцать сосед Жордана Полена обнаружил его мертвым, полностью лишенным крови, перелитой в банки и убранной в холодильник. У него рана в паху, дыра в сердце и два прокола на уровне горла. Перед глазами Коста мельтешили три слова. Зомби, самовозгорание и вампир. Прямо-таки «зет-муви»[38] авторства Эда Вуда[39]. Капитан — арестованный и бездействующий — был обречен на бездействие. Однако он знал, что сумасшедшие, которые кричат о своем выздоровлении, как правило, получают двойную дозу оболванивающих таблеток. Произносить слово «ловушка» тоже без толку — нет, его должен произнести сам Абассиан. Он молился, чтобы у полицейского из отдела внутренних расследований мозги оказались включены. — Что вы думаете о свидетеле, который выкладывает вам имя виновного и его мотивы? Абассиан был удивлен, что Кост решился вести в танце, и в качестве снисхождения согласился поиграть в его игру. — Думаю, что заинтересовался бы, как и тем, на кого он доносит. — Точно. Я тоже не особенно люблю, когда мне подносят выводы на блюдечке. Дверь кабинета открылась, и полицейский в форме поставил на стол две чашки кофе. Через полуоткрытую дверь Кост заметил группу любопытных коллег, делающих вид, что смотрят в какую-то другую сторону, а не подслушивают под дверями. Может быть, Кост не был полицейским века, но он был достаточно известен, и его задержание не стало для мира полиции незначительным событием. — Сахар у вас есть? — Нет, извините. Кост начал к этому привыкать. Он сделал глоток теплого жиденького кофе и продолжил: — Во-первых, кража из опечатанного помещения в отделе наркоконтроля. Триста граммов «кокса» — хороший пакет для продажи. Затем, я думаю, анонимный звонок, благодаря которому вы знаете точное время, когда я буду беседовать с Поленом. А фотографии могли доставить, чтобы еще меньше вас утомлять. Абассиан не реагировал, приглашая его развивать свою мысль. — Этим утром вы устраиваете небольшую экспедицию, реквизируете служебных собак из кинологической службы, и в то мгновение, когда ломитесь ко мне в дверь, Полену пускают кровь. Быть в наручниках, застегнутых за спиной, на глазах десятка полицейских в своей квартире — неплохое алиби, как, по-вашему? — Вы могли бы кому-то это поручить. Кост рассмеялся. Такой аргумент он мог бы и сам выдвинуть, находись капитан сейчас с другой стороны стола. Хоть и приглушенный стенами, разделяющими два кабинета, голос прозвучал отчетливо и громко: — Черт, а ну сними эти дерьмовые наручники; я такой же полицейский, как ты! Узнав знакомый голос, Кост иронично заметил: — Не знаю уж, что там у вас, но если позволите дать совет, не стоит снимать наручники с лейтенанта Скалья. Абассиан начинал чувствовать горький вкус интриги. У полицейского, сидящего напротив него, почти безупречное досье, за исключением выговора за неповиновение, и это как раз успокаивало. Кост умел сопротивляться, а девственно-чистые карьеры — у бесхарактерных полицейских. И хотя начальник отделения не имел полного доверия к кинологам, чтобы с их помощью прижать уважаемого капитана, он никак не мог обвинить служебных собак в снисходительности за то, что они не обнаружили в его доме ни миллиграмма кокаина. Но важнее был тот человечек, с кем он столкнулся накануне в лифте. Люсьен Мальбер. Одно его присутствие делало правдоподобными все воображаемые махинации. — Ну и что же? Вы были бы пойманы в ловушку? — Думаете? — Кем? — К сожалению, оставаясь пришпиленным к этому стулу, выяснить это я не смогу. * * * Все же потребовалось куда больше, чтобы Абассиан согласился учесть весомые основания для сомнений во всем этом деле. Допросы участились, без конца повторялись одни и те же вопросы. Когда наступил вечер, задержание Коста было отменено, и его известили о временном отстранении. По мнению отдела внутренних расследований, это время было необходимо, чтобы отделить истинное от ложного, и Косту следует провести его без служебного оружия, без удостоверения полицейского и без права вступать в общение с членами своей группы, а также до нового приказа прибыть в этот кабинет. Освобожден, но под контролем. 55 Ронан достал из пачки сигарету, прикурил ее от предыдущей и протянул Косту, выходящему из помещений отдела внутренних расследований на четверть часа с лишним позже его. В камере у Ронана было время поразмышлять. — Не знаю, кто тебя поимел, Кост, но неприятностей ты огреб предостаточно. — Мне жаль, Ронан, тебе не стоило быть в этом замешанным. — Во что замешанным?.. А не пошел бы ты, капитан! Я твой напарник, и даже если это слово, похоже, для тебя имело больше смысла, когда напарником был Матиас, теперь тылы прикрываю я. Знаю, что у тебя есть веские причины держать нас в стороне. Если не ошибаюсь, это делается по большей части для того, чтобы спасти нас от больших неприятностей и спасти задницу Матиаса способом, который я пока еще не могу взять в толк. — Матиаса? — Малышка Франка Самоя. Сэм, как и я, узнал ее. Та самая, из сквота мэрии Лила, дело Матиаса. Мне наплевать, что мы движемся вслепую, — я тебе доверяю. Даже в этих чертовых клетках отдела внутренних расследований — и то доверяю. Но вот только сам-то ты знаешь, куда идешь? Вопрос был задан не без оснований. Кост тогда подумал, что сможет управлять секретами Матиаса, но сорняки стали расти в геометрической прогрессии — и теперь покрывали все пространство вокруг него. Ронан не закончил. — Знаешь, что я думаю? Думаю, что это дело может залить нас дерьмом в любой момент, и ты хочешь убедиться, что твоя команда окажется забрызгана как можно меньше. Что-то вроде идиотского самопожертвования. Кост бросил сигарету и схватил пачку, которая торчала из байкерской куртки Ронана, чтобы вынуть новую. Наконец он смягчился. — Во всяком случае, мы в вынужденном отпуске. Абассиан известил меня, что тридцать шестой забирает все, с первого до последнего убийства. — Ну, тогда ты ведь можешь мне рассказать? — Дай еще немного времени. Времени понять, как связать все друг с другом. Безупречно черный «Мини Купер» замедлил скорость напротив них, почти невидимый в вечерних сумерках. Леа Маркван коротко и резко посигналила. — Садитесь в машину. * * * Небольшой автомобиль припарковался на местах, предназначенных для такси, напротив ступенек Оперы Бастилии. Мгновением позже Кост, Ронан и Леа встретились с Сэмом и Де Риттер в отдельной кабине бара. Собравшись в соответствии с полученными указаниями, они производили впечатление компании грабителей, планирующих операцию. Хмурый бармен — классический тип пролетария, подрабатывающего в заведении после смены, — поставил на стол пять стаканов и бутылку домашней наливки без указания количества градусов и происхождения. Он спросил у Сэма, назвав того по имени, не может ли сделать для них что-нибудь еще, и ушел, задвинув ширму, которая теперь отделяла их от остального пространства. Леа Маркван устроилась прямо рядом с Костом и вынула из мешковатой сумки связку помятых и порванных бумаг. — Копия протокола вскрытия Жордана Полена, — сказала она специально для Коста. — Я подумала, это вас заинтересует. Виктор принялся наобум перелистывать страницы. Патологоанатом сделала четкий вывод. — Полное обескровливание. Вся кровь была обнаружена разлитой по большому количеству банок в холодильнике его квартиры. Для любителей литературы — это произведение о вампире в жанре криминалистического отчета. Его опустошили через разрез в бедренной артерии. Предприняты усилия инсценировать все так, чтобы это убийство идеально подходило к двум другим, если позволите мне поиграть в полицейского. С другой стороны кипела от нетерпения Де Риттер. — Очевидно, это никого не шокирует. А вот что вы, черт возьми, делали, запертый в отделе внутренних расследований? Кост не поставил бы на то, что она придет. Они пытались уберечь Йоханну хотя бы на время испытательного срока. Но, как и остальные идя на риск этим вечером, она отстаивала свое место в команде — с минимумом объяснений. — «Быки»[40] скоропалительно провели параллели между взломом опечатанного помещения в отделе наркоконтроля и нашим визитом к Жордану Полену, вот и всё. Кстати, взгляни, снаружи никого нет? — Ты принимаешь меня за дуру? Тебе запрещено с нами разговаривать, даже приходить в свой кабинет, и мы вынуждены сидеть в этом скверном баре; тебе это вообще о чем-нибудь говорит? Кост колебался; он был тронут присутствием каждого, но чувствовал себя виноватым при одной мысли, что тащит их за собой. — У меня будет несколько дней каникул. Сэм, если можешь оказать последнюю услугу, мне нужен телефон Фареля — журналиста, который дал нам наводку на анонима из телефонной кабины.