Де Риттер измученно выдохнула: — Хороши каникулы… Виктор пропустил ее шпильку мимо ушей. — А до тех пор — никаких контактов, никаких телефонных звонков, не выходим за рамки дозволенного. Все пятеро одновременно схватили свои стаканы и одним глотком осушили их — каждый со своей фирменной гримасой. Под столом, не пытаясь это скрыть, Леа взяла руку Коста и нежно сжала. * * * Он согласился, чтобы она его подвезла, и был удивлен, когда Леа взяла правильное направление безо всяких подсказок. — Вы знаете, где я живу? — Если заглянете в свой мобильник, увидите, что я вам немного надоедала в течение последних нескольких часов. Я даже позволила себе поискать номер вашего домашнего телефона в «Желтых страницах». — У меня его больше нет. — Почему же, есть, — еле слышно возразила она, — на имя месье Коста и мадемуазель Мельвин. Кост попытался объяснить: — Это… — Я знаю, кто такая мадемуазель Мельвин, Виктор. Я знаю, кем она была для вас. Полагаю, вы чувствуете себя ответственным. Этого достаточно, чтобы держать у себя в голове, что вы должны быть здесь ради всех, кого любите: Матиаса, своей команды… Независимо от степени риска, брать все на себя. Достаточно, чтобы больше не отваживаться на отношения. Достаточно, чтобы не смотреть мне в глаза. Взгляд выдавал его эмоции, и Кост отнюдь не выглядел закрытой книгой для интересующихся; из него можно было вытянуть все за четыре фразы, и потому капитан оставался безмолвным. Он все еще был с той, с другой, и понимал это. Но сказанное Леа могло все изменить. Она припарковалась у его дома. Несмотря на то, что мотор был заглушен, Кост не пошевелился. Стекла усеивал моросящий дождь, стекающие капли проделали дорожки, и город словно растаял. В тишине, которую можно было назвать неловкой, сердце Леа принялось колотиться о грудную клетку. Она чувствовала, как кровь стучит в висках, а в животе разливается нежное тепло. Если через три секунды он не поцелует ее, она сделает это сама. Сосредоточенный на совершенно другом, Кост не дал ей даже этот срок. Застав ее врасплох, он поблагодарил, вышел из машины и скрылся за пеленой дождя. Вот хам. Леа поклялась больше никогда не давать ему трех секунд и всю обратную дорогу была страшно зла. Уже выйдя из душа и немного восстановив внутреннее равновесие, Кост снова включил мобильник. Последнее сообщение было от Сэма и содержало контактные данные Фареля. — Через час? — предложил Кост. Казалось, журналист вовсе не был удивлен. — В десять, согласен. Музыкальное кафе, девятнадцатый округ, вас устраивает? Пора изгнать нескольких демонов. Косту было нужно поговорить с кем-нибудь, кто мог бы предложить ему новый угол зрения. Этот журналист вел расследование относительно «кода 93», пообщался с Матиасом, однако ничего не сделал с его информацией. Капитан надеялся, что Фарель сможет развеять туман, расстелившийся в его мозгах. 56 За пять минут до назначенного срока двое мужчин встретились в условленном месте — за столиком в глубине, скрытые большим пианино. — У вас привычки полицейского, Фарель. — Всегда являться заранее. Разведать места и людей. Проверить различные выходы. Выбрать столик в глубине и усесться к входу лицом, а ни в коем случае не спиной. — Как раз этому нас и учат. Официант принял заказы и оставил их одних. У Коста не было намерения затягивать встречу. — Я говорю вам, что у меня есть, а вы пытаетесь дополнить. Устраивает вас такая сделка? — Фраза, которую мечтает услышать всякий журналист. Большего я и не просил бы. Кост вдохнул, как если б собирался выдать всю историю на одном дыхании. — Неделю назад я получил анонимное письмо, которое направило меня по старому следу двухлетней давности. Неопознанная наркоманка, обнаруженная в сквоте мэрии Лила. Утром того дня я получил вызов — в одном из заброшенных складов Пантена был обнаружен труп Бебе Кулибали. — Если не ошибаюсь, трупом он оставался не так долго… — Точно. Но это уже не имеет значения. На следующий день мы находим обугленного Франка Самоя в заброшенном особняке Пре-Сен-Жерве — и в то же самое время я получаю второе анонимное послание. На этот раз — убийство румынской проститутки, задушенной в своем трейлере, с тряпкой в горле. Мне было послано два письма о двух делах, в расследовании которых участвовал лейтенант Обен. — Кост сделал паузу. — Знаете его? — Да, неплохо. Уже встречались. — Знаю. После этого его перевели. Я же навестил Обена в Анси, и от него услышал в первый раз про «код девяносто три». Онлайн-статистика, из которой убирают убийства, так сказать, социально незначимых лиц, «невидимок», с единственной целью — понизить цифру преступлений, совершаемых в о́круге. Фарель проверил, нажата ли кнопка записи на его диктофоне во внутреннем кармане куртки. — Так легко? Я хочу сказать — заставить исчезнуть тела… — Все решаемо, Фарель. И лейтенант Обен не до такой степени обеспокоен, чтобы изымать трупы ради собственного удовольствия. Это всего лишь отец семейства, которого взяли за горло. — И это все извиняет? Слишком верное замечание задело капитана за живое. — Вы слушаете или судите? — Одно неотделимо от другого. Кост вздохнул, но у него не было иного выбора, кроме как продолжать, особенно за неимением другого собеседника. — В дальнейшем мы вели расследование относительно Франка Самоя и разыскали его привычные места обитания в Поль-Вайян-Кутюрье, Бобиньи. Местный дилер, Жордан Полен, узнал его по фотографии и навел нас на след подружки, которую определил как некую Камиллу Сультье. Ошибочно, если верить родственникам, так как двумя месяцами раньше ни брат, ни приемная мать Марго Сультье не опознали ее в морге. Чтобы закончить серию, вчера около четырех утра Полена обескровили, как Дракула — карпатскую девственницу. Вот моя ситуация… — Кост трижды негромко стукнул по черному деревянному столу. — Хватит меня записывать, выкладывайте свой сраный диктофон на стол! Немного смущенный, Фарель извинился и продолжил: — Вы очень неосмотрительны в этом деле, капитан. Производите впечатление одинокого полицейского, не ведающего, как выбраться из неприятностей, в которые он вляпался. И, похоже, даже навлекли на себя опасность, если ко всему сказанному добавить вашу экспресс-посадку в одну из камер службы внутренних расследований. — Это уже дошло до ваших ушей? — Жалким бы я был криминальным хроникером, если б прошел мимо такого рода информации. А уши у меня есть в каждой из ваших служб, Кост. Уровень жидкости в их стаканах не опустился ни на сантиметр, и разочарованный гарсон развернулся, даже не подойдя к столику. Фарель положил обе руки на стол, соединил пальцы — и начал выполнять свою часть сделки: — Я приношу извинения за банальные анонимные письма… — Я рад, что теперь вижу лицо анонима. Фарель думал удивить полицейского, но после такой недельки потребовалось бы нечто большее, чтобы потрясти его. — Я мог бы воспользоваться имейлом, но анонимных ящиков не существует: они слишком легко отслеживаются. Вы должны были сами обнаружить причастность лейтенанта Обена. Согласно моим сведениям, вы с ним меряли шагами асфальт девяносто третьего в течение десяти долгих лет, и если б я объявился со своими подозрениями и вопросами, вы без церемоний послали бы меня куда подальше. — Возможно, но вы начали с конца. — Знаю. Будет лучше, если вы согласитесь продолжить эту беседу у меня — я хочу вам кое-что показать. 57 Незадолго до полуночи Фарель открыл третий замок новехонькой бронированной двери. Будто оправдывая слишком большие предосторожности, он уточнил: — Кража. Несколько дней назад. — Затем зажег свет, свернул пальто и кинул его на кушетку в гостиной. — Хотите что-нибудь выпить?