Спуск в Подземье напоминал старую сказку на новый лад. Тут тебе и скрытые двери, и загадочные пароли, стражи, похожие на чудовищ со страниц старинных книг. Отовсюду пялились лисы, волки, драконы, неоновые джины, соблазнительные Красные Шапочки в лакированных мини-юбках и валяющиеся в укурке Белоснежки в разорванных колготках. Вампирессы, перемазанные в губной помаде вместо крови, и драконы, медитативно курящие испарители на горе трип-чипов. «Здесь бездна возможностей, — говорил Хоурн, ведя их по исписанным баллончиком служебным коридорам заброшенной ветки. — Подпольные бои. Тотализатор. Черный рынок, где можно купить что угодно: от редкой пушки или зверюшки, до сексуального раба и поддельной личности. Здесь правят банды». Он прервался, чтобы со смехом пожать руку какому-то отморозку с черно-белыми полосами по всему телу. — Эй, Хорни, где пропадал? Ты должен мне продолжение истории про шлюху и бильярд. — Ха-ха! Да, Майки, я заскочу на днях, но сейчас извиняй, делишки. — Да, бля-я-я… Когда же ты притащишь нам той травы? Че нам курить? — Волосы с задницы! Хоурн смеялся и балагурил с естественностью ребенка. Глядя на него, с цветастым червем на щеке, с прической, похожей на пламя свечи, и огромными синими очками, Эдриан поражался, как в этом человеке сочетаются образы агента и наркобарыги. За естественностью скрывалось двойное дно. Подумав об этом, Квинт машинально вспомнил о плане. Они были чужаками в этом городе чудищ, но никто не смог бы их заподозрить. Амау, в шипастом респираторе, огромных гогглах, с исписанными фиолетовым баллоном протезами, походил на диковинного голема из коричневой глины. Лиз… Глядя на нее, Эдриан смутно жалел, что перевернул страницу. Пестрая змея голотатуировки выползала из голенища ее высокого сапога, скрывалась под подолом лакированной мини-юбки и ныряла в голый пупок, а лицо, раскрашенное в стиле Санта Муэрта, превращало ее в экзотическую богиню смерти. Что до Эдриана, то половину его лица скрывала балаклава с оскаленной мордой йокая. В заплечной кобуре под кевларовой курткой спал Хорнет с обоймой, полной усыпляющих дротиков. Совершенно бесполезных для их девочки-бритвы. Это снотворное ее не брало, но длинный крупный шприц, спрятанный в рукаве, наверняка должен был усыпить. Нужно было только подобраться поближе. Эта обязанность была возложена на Хоурна, но такой шприц был у каждого. Мало ли что могло произойти. Приходилось импровизировать на ходу. Квинт надеялся, что девочка сумеет уйти, и никто из его людей при этом не пострадает. Он надеялся поймать ее сам, усыпить и спрятать в надежном месте. На всякий случай, он взял с собой планшет Чес, установив в него маячок. Она точно захочет вернуть его, этим стоило воспользоваться. Был и другой план, но о нем Квинт предпочитал не думать. На заброшенной станции метро играла громкая музыка. Она забиралась под кожу, резонировала в зубах, низкая, ритмичная. Полумрак, темно-красные огни аварийного освещения и синие молнии флуоресцентной краски на стенах. Здесь было с полсотни человек, и все они напоминали участников эзотерического обряда. Прикрыв глаза от кумара, эти люди отдавались страсти — растворяться и быть поглощенными. Хоурн мгновенно испарился в толпе танцующих. Он был как одна из цветных таблеток в его рукаве — вечно готовый выскользнуть из тени. «Вижу ее. Она не одна. С ней еще трое». «Покажи». Красно-синий неоновый транс сменился на картинку с глаз Хоурна. Импланты подсветили четыре цели. Двое мужиков, какой-то дед. А вот и девочка. Она самозабвенно танцевала. На этот раз на ней не было облегающего костюма, и она скорей напоминала сироту, одетую с помойки. Взлохмаченная и вспотевшая, казалась слишком человечной. Удивительно! Несмотря на то, что Квинт уже увидел и прочел, он все равно не мог воспринимать ее иначе. «Как только я поймаю ее, я труп», — подумал он. «Мужики на мне. Хоурн, ты знаешь, что делать», — сказала Лизбет. Она просочилась в толпу. Лиз отвлечет их. Разве это сложно для леди-смерть? Она предложит им посмотреть на свою змейку, и вряд ли они удержат в штанах свои. Ох, не зря она выбрала образ Санта Муэрта… Квинт передвигался по толпе словно нож. Достаточно далеко, чтобы девочка не заметила его, но достаточно близко, чтобы в случае чего кинуться в бой. Вот выступила Лиз. Туда можно было даже не смотреть, в ней он был уверен. Дальше Хоурн. Он мог заставить хохотать самого дьявола. Перед глазами вдруг вспорхнула занавесь ярких бабочек. Они взмыли к потолку, ударились о бетон и опали дождем переливающихся искр. Затем второй залп. Всеобщий укуренный восторг. Танцующие протянули руки, ловя блестящие пылинки, слизывали их, вдыхали и блаженно щурились. Эдриан отступил, но поздно. Его волосы, лицо и плечи обсыпало, он спешно натянул балаклаву на нос. Еще не хватало, чтобы их накрыло… Провел ладонями по волосам, стряхивая пылинки. А потом увидел, что девочка пропала. «Апрентис! Хоурн! Амау! Где Чес?» Молчание. Эдриан начал озираться по сторонам, а затем раздался запоздалый ответ Хоурна: «Нихера себе пыльца фей…» «Хоурн! Апрентис! Амау! Вы меня слышите?» «Да…», — отозвался рыжий. «Слышу…», — простонала Лиз. «Я не вижу девочку! Где она? Амау!» Комлинк Мамаду не откликался. Где ты, здоровяк? Такому голему некуда прятаться. «Подтверждаю: цель пропала», — ответил Бьярте. «Срань…» Вокруг тряслись в конвульсиях вечные пленники Питера Пена. Их переливающиеся тела двигались гипнотически, словно картинки в старом калейдоскопе. Команда слаженно рванула сквозь толпу. «Она не могла пройти мимо нас. Остаются тоннели с противоположной стороны…» Служебные тоннели заброшенного метро напоминали лабиринт хаотично переплетенных труб. Стены утопали в темноте и рождали дрожащие тени. «Разделимся. Всем оставаться на связи». Разделяться, конечно, было неудачной идеей, но никто не стал протестовать. Может быть, они все-таки надышались пыльцы. Эдриан же преследовал корыстную цель. Он надеялся первым добраться до девочки. А дальше все как в тумане. Чего он добивается? Поймать ее? Отпустить? Умереть самому? Нет. Умирать Квинт не хотел. Возможно, он смог бы усыпить ее и спрятать так, чтобы остальные не нашли. Чтобы она не смогла навредить другим и не стала причиной его смерти. Может быть, они смогут договориться… Бред. Эдриан крался по тоннелю, освещенному тусклым оранжевым светом, как вдруг Амау ответил: «Дорогие друзья…» «Амау! — тотчас откликнулся Эдриан. — Где ты?» «… я хочу попросить у вас прощения. Я знаю, что подвожу вас, но не могу сделать иного выбора…» «Какого хрена, Амау⁈» Квинт притормозил, вслушиваясь в голос Мамаду, и вдруг осознал, что это запись. «Я так испугался, что забыл о самом важном — мы все ничто, из него вышли и в него вернемся. В нем нет тела, болезни, смерти, счастья и горя. Ничто — это и есть Нирвана». Эдриан стоял в оранжевом тоннеле, слушая голос Амау. Он представил, как точно также замерли Лиз, Хоурн, Аллен и Кейган, с тревожным вниманием вслушиваясь в каждое слово. «Я понял, что ничто — это божественное благословение. Это дар Великого Симплекса. Освобождение от лжи Вчера. Тот, кто его дарует — долгожданный посланник, Ангел Очищения». — Амау… — шепнул Квинт, схватившись за голову. А ведь все было прямо перед его глазами. После того взлома Амау изменился. Пускай Кейган говорил, что со здоровяком все впорядке, но она ведь очень сильна. Что ей пси-диагностика? Игрушки. «Господи, прости нас, неразумных». «Если вы слышите это, значит я уже в Нирване. Я жду вас там…». Эдриан ринулся вперед. «Я найду тебя, девочка…» Мысли об Амау не переставая крутились в голове. Возможно, Эдриан сделал круг, заплутав в одинаковых тоннелях, но тут до него донесся гулкий звук шагов. Он выхватил Хорнет, медленно двинулся вперед, выглянул из-за поворота. Амау лежал на животе. Рядом валялись его гогглы и респиратор. Из носа, рта и ушей текла кровь, но здоровяк улыбался от уха до уха. Жутко. Она подчинила его, заставила прийти и убила. Глядя на мертвого товарища, Эдриан никак не мог поверить, что все это происходит наяву. Что Амау уже никогда не расскажет об электрических ангелах и не залатает его шлем. Он разозлился на себя. Не углядел! Не предотвратил! Шаги вдруг оборвались, а затем резко перешли в бег. Напав на след, Квинт отключился от общего канала комлинка. Он нырнул из рыжих сумерек в почти полную темноту, ощущая кожей азарт преследования. Впереди вновь показался свет. Притормозив, Квинт медленно вышел в большое открытое помещение. Пахло подвалом, сточными водами, стены издавали ровный гул. Он двинулся вперед, оглядываясь по сторонам. Где же ты, тварь? Бах! Что-то с грохотом ударило его в плечо, разрывая верхний слой куртки. Ух, как больно. К счастью, пуля увязла в кевларе. Квинт дернулся на звук. Пуля просвистела мимо головы, а другая — где-то в районе пояса, но тоже в молоко. Эхо выстрелов отразилось от стен и потолка. Сверху. Прямо на пожарной лестнице вдоль стены. Быстро. Два скачка и по ступеням. — Черт! Какую-то долю секунды девочка пыталась целиться, затем полетела по ступеням наверх, к черному провалу раскрытого люка. Не уйдет! Кто-то настойчиво пытался связаться с Эдрианом по комлинку. Не сейчас! Квинт перемахнул через пролет, но девочка уже почти ушла. Зацепилась руками за края люка, осталось только подтянуть ноги и… — Стой! Планшет… Она удивленно обернулась. — Планшет. Я обещал вернуть его в нашу следующую встречу. Он медленно вложил Хорнет в кобуру, потянулся к внутреннему карману куртки и вытянул пластиковый квадратик, одновременно ощущая в рукаве шприц с транком. Ну же, подойди поближе. Немного поколебавшись, Чес шагнула вперед и ухватилась за край квадратика, держа его на мушке. Она не промахнется в упор. Нет, еще ближе. — Эй! Скотина! А ну давай его сюда! Чес с силой потянула планшет на себя, а он резко разжал пальцы. Девочка сделала шаг назад, на мгновение потеряв равновесие, дуло пистолета задралось. Пора. Квинт метнулся вперед, задействовав скорость. Одна рука обхватила кисть с пистолетом, окончательно задрала дуло к потолку. Вторая потянулась шприцом к шее. Один укол, и можно унести. Но девочка отчаянно забилась, тыча планшетом ему в лицо. Игла воткнулась в толстую экокожу. Черт! Бестия! Он вырвал шприц из куртки. — Я поджарю тебе мозги! Квинт вспомнил Амау, охранника на конвенте и стиснул зубы. Шприц у ее шеи, но в коридоре послышались шаги. Опоздал! — Снова транки. — Ее обескураженное лицо стало другим. Жестоким, хищным. — Кажется, ты уже пытался. Напомни-ка, что вышло? Он помнил. Океан крови, боль Лиз, мертвые глаза Шпарте. Сумасшедшая улыбка Амау. — Это милосердно.