– А как же – рыбак рыбака видит издалека?.. А если серьезно, то я разочарована. Нет, не джинсами, как ни странно, я в них себе действительно нравлюсь. Разочарована тем, что Зяблик ничего такого, что подтвердило бы нашу версию о его причастности к смерти Симы, не сказал и не сделал. – Одно из двух: либо непричастен, либо умело врет, – изрекла Антонина. – Знаешь, мне показалось, он искренне горюет о Симе. С другой стороны, если наши подозрения не подтвердятся, я буду только рада. Значит, любовь не всегда зла, бывает и милостива… Уже натягивая в прихожей сапоги, Тоня вдруг сделала строгое лицо и погрозила Марусе пальцем. – И чтоб завтра на работу пошла в новых джинсах! Пусть твой Воронов, дурень этакий, локти себе искусает! Упоминание о Воронове Марусю расстроило. – Ага, искусает он! Сделает вид, что ничего не заметил… «Зато я знаю, кто засыплет меня комплиментами», – подумала она, но вслух не сказала. 22 Павел Пожарский развил в отношении Маруси бурную деятельность. Со дня их драматичного знакомства прошло всего ничего, а они уже дважды вместе гуляли по городу. Вначале – по историческому центру, а затем добрались и до живописных развалин Норденбурга, старинного прусского замка, расположенного за городской чертой. Пожарский знал об истории здешних мест меньше Полевого, но слушать его тоже было очень интересно. Маруся не успокоилась, пока не выпытала, что собирается искать экспедиция, которую предстоит возглавить Пожарскому. Оказалось – архивы и ценности, спрятанные в Чкаловске в конце войны. – Случайно не на территории разрушенного костела Святой Анны? – как бы невзначай уточнила Маруся. – И там тоже, – кивнул Павел. И удивленно посмотрел на нее. – А вы и об этом знаете? – Не знала бы, если б не один мой пациент, – созналась она. – Он так рассказывает о тайнах, которые хранит эта земля, что заслушаться можно. – Ого! – воскликнул Пожарский. – Кажется, я начинаю ревновать вас, Мария, к этому вашему пациенту! Познакомите меня с таким замечательным рассказчиком? – Возможно. Однако не раньше, чем он выздоровеет… Встречалась Маруся с Павлом не каждый день, зато звонил он ей ежедневно – желал доброго утра или спокойной ночи. Вел себя Павел прилично, однако по его глазам она видела, что те самые «несколько минут чрезвычайно тесного общения» он не забыл и не упустит удобного случая их повторить – или, по крайней мере, попытаться. Вопреки Марусиным опасениям, ее это не тяготило. С Павлом она чувствовала себя точь-в-точь, как толстовская Кити с Левиным – «совершенно простою и ясною». Несмотря на его красноречивые взгляды, Маруся полагала, что их отношения не выйдут за рамки дружеских. К тому же эти отношения, какими бы они ни были, лишены перспектив: отработает Пожарский в Чкаловске, уедет, и все закончится. А когда нет, так сказать, дальнего прицела, нет и необходимости выбирать слова и выражения лица, тщательно обдумывать каждый шаг… Как в песне на стихи Цветаевой из фильма «Ирония судьбы, или С легким паром!»: Мне нравится, что можно быть смешной — Распущенной – и не играть словами… Распущенной Марусю не назвал бы никто, а вот играть словами она была мастерица… Во время их с Пожарским совместных экскурсий по городу и окрестностям Марусе даже в голову не приходило, что в госпитале могут об этом узнать и истолковать не в ее пользу. Однако именно так и вышло. Накануне вечером Павел по телефону пригласил Марусю в кино. – Мария, вы «Частный детектив» с Бельмондо в главной роли смотрели? Нет? Вот и хорошо, я взял на себя смелость купить билеты. Вам должно понравиться! «Частный детектив», еще и с Бельмондо? Почему бы и нет? Договорились встретиться в восемь вечера у кинотеатра. Каково же было удивление Маруси, когда, спускаясь по широкой мраморной лестнице, госпиталь располагался в особняке, построенном в середине девятнадцатого века, она увидела в вестибюле Пожарского с букетом красных роз. Павел не проявлял никаких признаков нетерпения и с интересом осматривался по сторонам. Заметив Марусю, он просиял и бросился ей навстречу. – Мария! Простите, не утерпел, примчался прямо сюда в надежде, что вы тоже будете рады меня видеть! Это вам. Только не говорите, что терпеть не можете розы, я не переживу. – Прекрасно переживете! Но я не скажу, – улыбнулась Маруся, принимая букет. Она поднесла цветы к лицу и вдохнула их тонкий, едва уловимый аромат. – Спасибо, они замечательные. Розы зимой, еще и такие роскошные… И где только достали? Подозреваю, что не в местном цветочном магазине. – Пусть это будет моей маленькой тайной, – хохотнул Пожарский. – Вы же любите разные загадки? Вот и я тоже. – Я, пожалуй, больше люблю разгадки, – пробормотала Маруся. И вдруг услышала раздавшийся сверху голос: – Уже уходите, Мария Васильевна? Понимаю, молодой человек, наверное, заждался… Подняв голову, она увидела того, кого меньше всего в этот момент хотела бы увидеть – Марго, со злорадной ухмылкой облокотившуюся о мраморные перила. – Ухожу. Всего доброго, – сдержанно ответила Маруся. – И вам прекрасного вечерка! – сладким голоском пропела Марго. – Надеюсь, ваш кавалер приложит все усилия… Можно было не сомневаться, что о «кавалере» и розах не сегодня-завтра станет известно Воронову. Марго наверняка приврет и о том, чего не было, еще и снабдит рассказ соответствующими комментариями. Дескать, а я говорила, что ваша драгоценная Левкова – вертихвостка? Вот вам доказательство, получите и распишитесь!.. «А и пусть! – подумала Маруся. – Катя права, не все же мне по нему сохнуть… Свет клином, что ли, сошелся? А если и сошелся, то клин, как известно, клином выбивают…» Фильм Марусю увлек. Ей вообще нравились французские ленты, особенно остросюжетные. Некрасивый, но необыкновенно обаятельный Жан Поль Бельмондо гонялся за гангстером и серийным убийцей, оказывался за решеткой, бежал из тюрьмы, сражался с бандой головорезов… В итоге хорошие ребята расправились с плохими, добро победило зло. Законы жанра соблюдены. Вуаля! Вот если бы и в жизни все всегда так заканчивалось… На следующий день первым, кого она встретила, придя в госпиталь, был Воронов. У Маруси сложилось впечатление, что он ее специально подкарауливал, чтобы в нужный момент выскочить, словно чертик из табакерки. – С добрым утром, товарищ Левкова! Какое завидное рвение! После весело проведенного вечера прийти на работу на двадцать минут раньше! Весьма похвально. Вы ведь весело провели вчерашний вечер, не так ли? – Так ли, – ответила Маруся, – весьма весело. А вы, товарищ майор, с какой целью интересуетесь? С общественной или… с личной? – Чуткое начальство всегда интересуется душевным состоянием и настроением своих подчиненных, – проникновенно произнес Воронов. – Благоприятный моральный климат в коллективе является немаловажной составляющей эффективного решения поставленных задач… – Осмелюсь вам напомнить, товарищ майор, что мы с вами не на политинформации, – вставила Маруся. – Моральный климат, ага. Ваши старания по улучшению настроения подчиненных не остаются незамеченными. Особенно тех подчиненных, у кого рыжие волосы и бюст четвертого размера… – Да что ты прицепилась к этому бюсту?! – Я прицепилась?! Это вы от него никак оторваться не можете! – Ну, хватит! – вспылил начальник госпиталя. – Хватит разыгрывать трагикомедию! Меня ты попрекала Марго, а сама? Быстро нашла, чем утешиться! Розочки, гулянья под луной… А еще говорила, что подснежники любишь! – Я люблю подснежники… И под какой такой луной?! – Тебе лучше знать, под какой! – Воронов перешел на свистящий шепот. – Хоть бы здесь с этим пижоном не встречалась, у меня… у всех на глазах! Что молчишь? Нечего возразить? – Есть! Павел не пижон! – пискнула слегка ошарашенная его напором Маруся. – У-у-у, как ты его защищаешь! Значит, его зовут Павел. Так-так-так… Говорят, приезжий, из Москвы. Интересно, что ему здесь нужно? Мы разберемся, что за фрукт, – грозно пообещал Воронов, потирая руки. – Нет, ну а ты-то! Расфуфырилась, джинсы фирменные прикупила, чтоб москвичу понравиться… Сработало, как я понимаю!.. Да, растет, растет благосостояние советских медработников! И уровень сознания, по всей видимости, тоже! «Заметил все-таки мою обновку, – подумала Маруся, – похоже, действительно сработало. Знала, что он ревнивый, но чтоб настолько…» По-хорошему, нужно было в этот момент остановиться, глубоко вздохнуть, досчитать до десяти и попытаться разрядить обстановку вместо того, чтобы ее нагнетать. Потому как дальнейшее нагнетание никому ничего хорошего не сулило. Краешком сознания Маруся это осознавала. Но ее уже понесло. – Нормальный у меня уровень… сознания. По какому праву ты так со мной разговариваешь? – перешла она в наступление. – Да, знакомый мужчина подарил мне цветы. И что тут такого? Существуют мужчины понимающие, в отличие от тебя, что женщинам это приятно! Да, я твоя подчиненная, но не твоя собственность, чтоб ты указывал, где и с кем мне проводить время. Указывай Марго, она все равно тебе в рот смотрит и на цыпочках вокруг тебя ходит. А я сама себе хозяйка. Понятно? А теперь, поскольку я все еще имею несчастье работать под твоим началом и меня ждут пациенты, я, с вашего, товарищ майор, позволения, приступлю к выполнению своих непосредственных обязанностей. Разрешите идти? Не дожидаясь его разрешения, она резко развернулась и быстро пошла, почти побежала, по коридору. Маруся не видела, как Андрей со злостью ударил кулаком в стену, поморщился, затряс рукой и выругался сквозь зубы. Сбитые костяшки саднили, но душа саднила гораздо сильнее. Он посмотрел вслед Марусе и, так же резко развернувшись, пошел в противоположную сторону. К себе в кабинет – залечивать вновь приобретенные травмы. 23 Маруся проснулась среди ночи. Будто от толчка. Проснулась, абсолютно уверенная в том, что чрезвычайное происшествие в доме у Серафимы незадолго до ее смерти – не случайность. А пожар, а затем и потоп в библиотеке? Вероятнее всего, тоже. Откуда взялась эта уверенность? Всплыла из подсознания? Приснилась? Внушена какими-то сверхъестественными силами? Волей-неволей поверишь, что идеи и в самом деле носятся в воздухе – словно кометы с пылающими хвостами… А может, это и есть та самая догадка, которая уже вспыхивала, но погасла, не успев оформиться? «Подумайте, возможно, с Серафимой недавно случилось что-нибудь необычное, из ряда вон выходящее», – советовал Полевой. Маруся тогда еще сказала, что случились пожар, потоп и отравление угарным газом. Но до сих пор они считали это стечением обстоятельств. И Сима считала, и Катя, и сама Маруся тоже так думала.