– Вот и я говорю, надо отдохнуть, – Катя, казалось, была слегка разочарована. Наверное, в мечтах уже укачивала пухлого розовощекого младенца, как две капли воды похожего на… Марусю, кого же еще? – Сейчас чайку заварю, Света Кузнецова грозилась нас ватрушками угостить. Если, конечно, Митька сам все не слопал. Ватрушки с чаем – это же какая вкуснотища!.. Марусь, пока Павел жив, жива и надежда. Хуже, когда уже ничего нельзя исправить… – Кать, как это произошло? – спросила Маруся. – И где, на развалинах костела Святой Анны? Что за растяжка? Как он мог подорваться? – Да, на развалинах костела, – снова кивнула Катя. – Подробностей не знаю, что услышала, то и пересказываю. В госпиталь товарищи из органов приезжали, сказали, что растяжка на развалинах была установлена, возможно, с военных времен. – А кто вызвал «скорую» и милицию? – Помощник Павла. – Когда война закончилась, Павел еще пешком, как говорится, под стол ходил, – с горечью выговорила Маруся. – А вот поди ж ты, настигла и его… Ой, что же это! – внезапно воскликнула она. – Там же, на развалинах костела, Митька с друзьями все время лазал! Выходит, и он, и другие мальчишки тоже в любой момент могли… Я ему говорила, чтоб были осторожнее, но разве ж они послушают! Ой, мамочки, ужас какой! – Следователь говорил, что Павел обследовал место будущих раскопок уже не первый раз. То есть и раньше жизнью рисковал… – Только бы он остался жив, – подняв глаза к потолку, прошептала Маруся, – только б он остался жив… Полежать Марусе пришлось дольше, чем она собиралась, к вечеру у нее поднялась температура, которая держалась три дня. За это время Катя не единожды убедилась в справедливости утверждения, что врачи сами болеть не только не любят, но и не умеют… Выйдя после болезни на работу, Маруся Павла в госпитале уже не застала. Когда состояние Пожарского стабилизировалось, его отправили военно-транспортным самолетом в Москву. Но главную новость, потрясшую Марусю до глубины души, сообщил ей Полевой. Малышев намекнул ему, а кто-то из бывших коллег подтвердил, что растяжку, на которой подорвался Павел, установили не тридцать с гаком лет назад, а за несколько дней до взрыва, буквально на днях. – То есть как на днях? – Маруся потрясла головой, пытаясь упорядочить хаотически заметавшиеся мысли. Попытка оказалась тщетной. – На развалинах костела Святой Анны кто-то недавно установил растяжку? Зачем?! Нет, это какая-то ошибка… – Вероятность ошибки никогда нельзя исключать, но в данном случае эксперты не сомневаются, – задумчиво произнес Иван Трофимович. – Они тщательно исследовали место взрыва, еще и погода подсобила. Три дня назад был, если помните, сильный снегопад, так вот растяжку установили уже после того, как выпал снег. – Допустим, – сдалась Маруся, – спорить с криминалистами мне трудно, да и бессмысленно. Тем более их вывод объясняет, почему раньше не пострадал никто из мальчишек, которые лазили по развалинам костела. Счастье, что в эти три дня они туда не совались! Но тогда… получается, что растяжку на развалинах установили… в расчете на Павла?! – Боюсь, именно так и получается, – кивнул Полевой. – То есть и он пострадал не случайно… Иван Трофимович, вы не находите, что за последнее время произошло слишком много неслучайных случайностей? Вам не кажется это странным? Так, ладно, об этом я подумаю чуть позже. Вернемся к Павлу. Он приехал в Чкаловск осмотреть места, где будет работать его поисковая экспедиция. В том числе то самое место, где, как рассказывал ваш друг Семен, в апреле сорок пятого немцы прятали тяжелые деревянные ящики с кодовыми замками и таинственным содержимым. Которые потом оказались погребены под развалинами костела Святой Анны. И вот на том самом месте кто-то буквально на днях устанавливает растяжку. И что все это означает? Полевой открыл рот, чтобы ответить, но Маруся его опередила. – Что этот кто-то хотел помешать Павлу обследовать место будущих раскопок. И добился своего. Кто, черт побери, это сделал? И почему? – Марусенька, это уже следующий вопрос, – вклинился-таки Полевой, – но мне кажется, что мы с вами думаем в нужную сторону. Вы заметили, что минуту назад озвучили, как связаны мой Семен и ваш Па… хм… и товарищ Пожарский? Один закапывал загадочные ящики, другой собирался их искать. Возможно, между убийством Семена и неудавшимся убийством Пожарского тоже есть связь. – Я чувствую, что связь есть! – воскликнула Маруся. – Вернее, связующее звено. Но как к нему подобраться, пока не знаю… – Нужно еще раз обдумать всю информацию, которой мы располагаем, и посмотреть, чего не хватает, – сказал Полевой. – Как обидно, что я ничем, кроме разговоров, не могу вам помочь! Вот если б меня выписали из больницы… – Иван Трофимович, миленький, потерпите всего несколько дней! – утешила нетерпеливого пациента Маруся. – А наши разговоры мне очень помогают, вы даже не представляете, насколько… Посмотреть, чего не хватает, говорите? Вот завтра мы этим и займемся! 27 Однако начать следующий рабочий день с приятных встреч и умных разговоров Марусе не удалось. Первой, кого она встретила, переступив порог госпиталя, оказалась Марго. – Смотрю, вы не очень-то торопитесь на службу, Мария Васильевна! – с плохо скрываемым ехидством произнесла Колышкина, кивая куда-то вглубь вестибюля. – Такого мужчину заставляете себя ждать! Серьезный, внимательный, вежливый… Маруся вспомнила, как совсем недавно в вестибюле госпиталя ее ждал Павел с букетом алых роз, а Марго так же ехидно желала им «хорошего вечерка»… – Марго, что ж вы все время лезете в чужие дела? – с усмешкой поинтересовалась она. – Может, в кои-то веки займетесь своими? Вы, если мне не изменяет память, у нас числитесь физиотерапевтом? Вот и идите в… кабинет физиотерапии! Марго скорчила кислую мину и, выразительно покачивая бедрами и бюстом, удалилась. От стены отделился и вразвалочку двинулся навстречу Марусе следователь Малышев. – Какие люди! – не сдержалась Маруся. – Пришли навестить Ивана Трофимовича? Что ж вы к нему не поднимаетесь? – Пришел поговорить с вами, – сообщил Малышев. – Со мной? – Маруся сделала вид, что удивилась. – Как с врачом? Нуждаетесь в медицинской помощи? – Как со свидетелем, – проигнорировал ее иронический тон Малышев, – как с одной из немногих чкаловских знакомых пострадавшего Пожарского Павла Анатольевича, проживающего в городе Москва. Как вы думаете, Мария… Васильевна, кто и по какой причине мог совершить покушение на товарища Пожарского? Маруся мысленно возликовала: наконец-то этот человек задал ей правильный вопрос! Она даже почувствовала к противному Малышеву что-то вроде симпатии. И выложила ему все: и о тяжелых деревянных ящиках с неизвестным содержимым, закапывать которые немцы заставляли советских военнопленных за несколько дней до освобождения Чкаловска, и о том, что одним из этих военнопленных был друг Полевого Семен, дело об убийстве которого, между прочим, до сих пор не раскрыто. И о том, что Павел Пожарский возглавлял экспедицию, которая собиралась искать в Чкаловске спрятанные в последние дни войны документы и ценности. Рассказала даже о том, что ее сосед по квартире, шестиклассник Митя, и его друзья, такие же сорванцы, видели на развалинах костела призрак убитого немца, хотя Митьке Кузнецову слово дала никому об этом не говорить. Но если б Митька знал, что речь идет о человеческих жизнях, то наверняка разрешил бы нарушить данное ею слово. – Вывод очевиден: кто-то не хотел, чтобы Пожарский начал копать на территории костела! – воскликнула Маруся, воодушевленная тем, что Малышев ни разу ее не перебил и слушал, казалось, очень внимательно. – Этот кто-то и поставил растяжку. И, возможно, Семена, друга Ивана Трофимовича, убил тоже он… Понимаете? Малышев многозначительно молчал, а Маруся с замиранием сердца ждала, что же он скажет. – Вынужден признать, Мария… Васильевна, я в вас ошибался, – наконец вздохнул следователь. – Ошибался насчет границ вашей фантазии. Она у вас воистину безгранична. Я прямо заслушался. Вам бы книжки писать! Приключенческие, для подростков – таких, как этот ваш сосед, о котором вы упомянули, Митька, кажется. Не пробовали? Попробуйте, у вас должно получиться. Призраки убитых немцев, тайные клады… Надо же! Вы сами себя слышите? Не наигрались, что ли, в детстве в «казаки-разбойники»? Ох уж эти мне самодеятельные детективы! Шерлок Холмс в белом халате – или кем вы там себя воображаете? – Никем я себя не воображаю! – с досадой сказала Маруся, горько раскаиваясь в содеянном. Точнее – в сказанном. Какой же он все-таки ту… непробиваемый, этот Малышев! Не видит очевидного. Или только делает вид, что не видит? И зачем, спрашивается, она перед ним распиналась? На что надеялась? Увы, слово – не воробей, вылетит – обратно не приманишь… Малышев, очевидно, решил, что свидетельница пристыжена достаточно, и продолжил допрос. – А может, все проще? – Он сузил глаза и в упор уставился на Марусю. Сейчас следователь походил не на тигра перед прыжком, а на удава, который взглядом гипнотизирует жертву. – Может, вы тут сочиняете мне сказки об одном вашем любовнике, чтобы выгородить другого? «Что он несет? Что за чушь, какие любовники?! – промелькнуло в голове у Маруси. И тут же возникла догадка. – Он Павла считает моим любовником! А второй тогда кто? А, ну понятно… Интересно, что еще ему Марго обо мне наплела? Болтун – находка для шпиона, а сплетница – для следственных органов. Особенно таких ту… непробиваемых органов, как Малышев». – Ну, знаете ли, – она задохнулась от возмущения, – это уже слишком! Вы свечку не держали. Имеете право не верить в мою версию, но оскорблять меня права не имеете. Или это такой метод давления на свидетеля? Разве в нашей советской милиции разрешено применять подобные методы? Малышев, по-видимому, уже и сам понял, что переборщил. – Извините, – буркнул он. – Так, значит, других соображений по поводу того, кто мог перейти дорогу Павлу Пожарскому, у вас нет… – Других нет, – отрезала Маруся. – Если вдруг появятся, настоятельно рекомендую сообщить мне об этом… Двумя часами позже Маруся от Кати узнала, что Малышев, кроме нее, беседовал еще и с Вороновым. – Зачем? – удивилась она. – До того, как Павел попал в наш госпиталь, Андрей даже не был с ним знаком. Разве что Малышева интересовало, как прошла операция, так мог документы посмотреть… – Зачем, не знаю, – пожала плечами Катерина, – знаю только, что наш начгоспиталя после этой беседы вышел мрачнее тучи. «Может, вы тут сочиняете мне сказки об одном вашем любовнике, чтобы выгородить другого?» – вдруг вспомнила Маруся. А что значит – выгородить? В тот момент она, возмущенная грубым вмешательством следователя в ее личную жизнь, не обратила на слово «выгородить» должного внимания. Что же, черт возьми, он имел ввиду? – Думаю, скоро что-то прояснится, – сказала Маруся, стараясь не поддаться панике. – Боюсь только, то, что мы узнаем, нам не понравится… 28 На следующий день работу госпиталя буквально парализовало известие об аресте майора Воронова. Его задержали по подозрению в покушении на Павла Пожарского. Маруся, узнав об этом, испытала шок. Впрочем, шок – еще мягко сказано. У Кати был выходной, Маруся сидела в кабинете одна и понимала, что если посидит так еще с полчаса, то просто сойдет с ума. Полевой – вот кто ее спасет! А заодно, быть может, хоть что-нибудь разъяснит. – У меня это в голове не укладывается! Андрея обвинить в покушении на Павла! – от возмущения Маруся не смогла усидеть на месте, вскочила и забегала по палате. – Андрей людей лечит, а не калечит! Он Павла оперировал, буквально с того света вытащил! Операция шла пять часов! То есть они считают, что Воронов сначала покусился на Пожарского, а потом у себя в госпитале пять часов боролся за его жизнь. Железная логика, нечего сказать! – Марусенька, не переживайте, следствие во всем разберется! – безуспешно пытался ее утешить Полевой. – Если товарищ майор ни в чем не виноват, все подозрения снимут! – Ой, не смешите меня, Иван Трофимович! – саркастически воскликнула Маруся, которой на самом деле было, разумеется, вовсе не до смеха. – Следствие, говорите, разберется? Я вижу, как оно во всем разбирается! Хватают первого попавшегося… Почему они вообще к Андрею прицепились?! – Марусенька, мне не очень удобно вам об этом говорить, – Полевой смущенно кашлянул, – но вы ведь все равно узнаете. Один из моих источников шепнул, что следствие, изучив контакты Пожарского в Чкаловске, начало отрабатывать версию убийства из ревности. Товарищ майор попал под подозрение первым… Марусю будто ледяной водой окатили. А ведь она чувствовала! Она еще вчера заподозрила, что разговор о ее «любовниках» Малышев завел неспроста. О нет, он не тигр. И не удав. Он… во сто крат хуже! – Но при чем же тут Андрей? – упрямо повторила она. – Он не мог! Он врач, блестящий хирург, а не… диверсант какой-нибудь. – Марусенька, только не подумайте, что я вас в чем-то переубеждаю, никоим образом. Но, судя по послужному списку товарища майора, у него имеются и боевой опыт, и боевые же заслуги. Вы, как дочь военного, прекрасно знаете, что такое возможно и в наше мирное, казалось бы, время. Иными словами, товарищ майор ловко управляется не только со скальпелем. То есть теоретически он вполне мог поставить растяжку… У Андрея имеется боевой опыт? Ничего себе! Он ей об этом ничего не рассказывал… А какие еще сюрпризы таит этот «сейф», к которому ей никак не подобрать ключик?