Слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Наталья замолкла, поняв, что нечаянно проговорилась. Она нисколько не сомневалась, что ее так называемый работник с его мужской энергетикой однозначно станет центром их женской компании, состоящей наполовину, если не больше, из боевых разведенок. – А я что? Я тише воды, ниже травы. Или наоборот? Тише травы, ниже воды? Не помню, – веселые искорки в глазах Игоря подсказали, что он прекрасно услышал комплимент в свой адрес. Наталья поднялась и практически сбежала в дом. До приезда подруг оставалось чуть больше часа и надо было довести дом, а особенно себя, до идеального состояния, чтобы предстать перед девицами во всей красе, иначе они замучают ее своей «помощью». *** – Наташка, – заорала темпераментная Алла, с трудом выкарабкиваясь из серовато-стального Ниссана и бросаясь к вышедшей встречать хозяйке дома. – Дай я на тебя посмотрю! Ничего, мать, стройняшечка. А я? Ты только посмотри! Следом за ней из машины вышла Елена. Обойдя Аллу, виртуозно демонстрирующую свои телеса со всех сторон, Лена с соболезнующим лицом подошла к Наталье и молча обняла ее, словно на похоронах. Наталья раздосадовано вздохнула, понимая, что сейчас бесполезно что-либо объяснять впечатлительной подруге. Лена из всех четверых была не только самая миниатюрная, но и самая тихая, самая скромная, самая застенчивая и самая пугливая. Она так и не смогла выйти в самостоятельную профессиональную жизнь, предпочитая сидеть дома с детьми. Благо ее муж, которого Наталья терпеть не могла, позволял ей. – Ну что? Провожай нас в свои хоромы. Чай за годы царствования отстроила их по высшему разряду, – Алла, смеясь, обхватила Наталью и чуть ли не на руках понесла ее в сторону калитки. Лена острым локотком чувствительно ткнула подругу в бок и округлила глаза, напомнив, чтобы та немного следила за языком. – Все нормально, девчонки, – Наталья, заметив этот немой разговор, не сдержалась, – со мной все в порядке. Я даже рада, что появилась возможность просто пожить, как все нормальные люди. Проходите, – широким жестом она распахнула калитку и пропустила подруг внутрь участка. – На высший разряд здесь не тянет. Как-то не баловала я дачу. Вот об этом теперь жалею. Но какие наши годы?! Приехавшие зашли в дом, и Наталья решила сразу же развести их по приготовленным комнатам. Благо, дом родители строили с расчетом на большую семью, и на всех четверых хватило спален. – Жанну, как опоздавшую, поселим на первом этаже. – А можно на первом этаже буду я? – тут же отозвалась Алла. – С моей комплекцией подниматься на второй этаж по твоей винтовой залипупочке слишком рискованно – либо застряну, либо упаду. Представляешь, чтобы будет, если грохнусь? Наталья, в красках представив последствия падения и опасаясь за конструктивную целостность пола, проводила Аллу в гостевую спальню на первый этаж. Глянув мимоходом в окно, она увидела, что автомобиль, привезший ее подруг, все еще стоит около участка. – Странно, почему-то ваша машина не уезжает, – озадаченно произнесла она, – может что случилось? Пойду спрошу. – Ой, черт, – воскликнула Алла, – я совсем забыла Максимку отпустить. Это же племянник мой сюда нас привез. У него там в машине сумки. Мы же с провиантом. Я ему сказала подождать. Обещала быстренько вернуться и забрать. Алла выглянула в окно. – Максик, – ласково прогремела она своим зычным голосом, – тащи сумки из багажника. Заходи в дом, там слева вход на кухню. Сейчас принесет, – добросовестно отчиталась она наблюдавшей за ней Наталье, вероятно, считая, что с потерей работы та лишилась разума или слуха, или и того, и другого одновременно. – Хороший мальчик, – произнесла Наталья, удивленно вглядываясь в долговязого высоченного парня, тащившего по дорожке пакеты с продуктами, – твоя сестра ведь года на два старше? Сколько же ему? Алла сумрачно задумалась. Наталью смутила реакция подруги, даже показалось, что вопрос был неприятен для нее. Однако, та улыбнулась: – Я с ходу не могу сказать. Сейчас подсчитаю. Нам с тобой по тридцать четыре, сестре тридцать семь. Она на три года старше! А Максику, соответственно, девятнадцать. – Девятнадцать? – по экспертной оценке Натальи Максику было минимум лет на пять больше. – Ну а что? Они все такие молодые да ранние, – Алла рванула навстречу племяшке, чтобы разгрузить мальчика и отпустить восвояси. – И не говори! У этих молодых просто невозможно определить возраст. Идет бородатый. Думаешь, взрослый мужик, а приглядишься – так ему восемнадцать едва исполнилось, просто растительность на лице обильная не по годам. А девицы!? Наштукатурятся, под тоналкой свежую кожу скроют – и нате вам тридцатилетняя бабенка. А ей иногда и восемнадцати нет! Обсудив по-стариковски недостатки подрастающего поколения, подруги принялись разбирать продукты. Спустившаяся со второго этажа Ленка тут же присоединилась к ним. – Бабоньки, пошли на улицу. Там есть столик, кресла и гамак. Алусик, за тобой орудия труда, – Наталья указала на полки с посудой, – Ленусик, мы с тобой организуем закусон. Наталья выудила из холодильника заранее приготовленные закуски и передала Лене для сервировки. Инстинкт молодости проснулся моментально, как будто и не расставались на несколько лет. В студенческие годы Женсовет внутри частенько разбивался на коалиции. За Натальей послушной застенчивой тенью шествовала Ленка, точнее Наталья покровительственно защищала тихоню от всех невзгод. Союз горластых Жанны с Алкой строился по другому принципу. Их защищать было не от кого, они обе были зубастыми акулами. Но разными. Жанна слыла умной акулой, а Алла сильной. Когда на занятиях им приходилось вчетвером делать какую-то работу, то обычно Наталья с Леной брали на себя более кропотливые дела, где требовались внимание и аккуратность. На Жанне с Аллой лежала связь с общественностью и выбивание из преподавателей льгот и бонусов. Наталья в очередной раз внимательно изучила подруг. Вердикт не радовал. Изменились! Алла из худой и высоченной дылды превратилась в слишком статную даму, которой неплохо было бы скинуть пару десятков килограмм, а Лена… Как известно, маленькая собачка до старости щенок. – Ленк, а ты опять без челки ходишь, – поднапрягла память Наталья, – ведь последние годы у тебя всегда была челка. – Точно-точно, – вклинилась Алла, – я лично ее подстригала. – Мне-то уж точно никогда не забыть, как мне ее подстригли. Вот шрам до сих пор виден, – закрыв глаза, Лена безошибочно ткнула пальцем в левое верхнее веко, на котором белел практически незаметный шрамик в виде лежащей на боку галочки. – Я помню, сколько крови и визгов было, – завела к небу глаза Наталья, – меня тогда чуть Кондратий не хватил! – А я что? Поезд качнуло, – развела руки Алла, – скажи спасибо, что в глаз ножницами не тыркнула. У меня ж силы… Осталась бы на всю жизнь как Кутузов с черной повязкой на глазу. – Какие же мы были идиотки! Это ж надо было додуматься стричь челку в идущем поезде. Его же постоянно качало из стороны в сторону! – Ну а чего делать-то было? Мы же сутки, если не больше ехали в эту Астрахань помидоры собирать, – Лена виновато рассмеялась, – жара, теснота, мухи. А тут Алла такая: «Хочешь, я из тебя красавицу сделаю?». Ну кто же не хочет? Тем более, что дел никаких нет, а ножницы маникюрные есть. Можно сказать, сама судьба их в руки вложила. – Нет, Ленк, ну скажи, я же тебя тогда нормально подстригла. Помидоры собирала куколка куколкой. Все парни только на тебя и смотрели. – Ну да, – согласилась Наталья, глядя на зардевшуюся Лену, – после того, как глаз чуть не выкололи и веко чуть не отрезали, ты стала героем дня! Все просто жаждали на тебя полюбоваться. Дамы разместили свои тела на недавно окультуренной Игорем лужайке в тени старой яблони. Судя по небольшому количеству завязей, в этом году дерево отдыхало и не планировало насиловать хозяев обильным урожаем. Соответственно, отдыхающие могли разместиться под ветвями без риска получить по лбу недозрелым яблоком. За разговорами и воспоминаниями время промелькнуло незаметно. Устав от двухчасовой трепотни, подруги разлеглись – кто на гамаке, кто на шезлонгах, и блаженно умолкли. Их окутали звуки живой природы: где-то рядом прожужжала пчела, вдалеке залаяла собака, у забора мяукнул кот, сверху просвистела птица, у соседей заработала газонокосилка. Мир вокруг жил своей жизнью, и его звуки резко отличались от привычного всем городского шума. Наталья, глядя на глубокое бескрайнее небо, решала задачу со многими неизвестными – на что похожи проплывающие легкие кисейные облака. Утомившись, мозг решил отключиться и показать хозяйке картинки из детства, когда она точно также любила фантазировать. Девочкой Наталья представляла, что облака – это небесные жители. Каждый из них имеет свое обличье, надо только правильно угадать его, и тогда можно будет с ним познакомиться. Из полуденной дремы всех беспардонно выдернул звонок Жанны. – Часа через полтора буду, – коротко отчеканила она. От резкого и столь знакомого голоса Наталья из блаженного облачного рая враз опустилась на грешную землю. Колебания воздуха, генерируемые ее вчерашним заместителем, вернули к действительности. Переживания и боль, связанные с увольнением, тут же вцепились в Наталью мертвой хваткой. Жанна уже давно не ассоциировалась со студенчеством. Она была частью сегодняшней пакостной реальности. Взяв себя в руки, хозяйка изобразила на лице вселенскую радость и сообщила подругам о скором приезде последнего члена Женсовета. Осоловелые подруги попробовали продемонстрировать оживление, однако, вынуждены были признать, что вино и свежий воздух здорово их расслабили, а потому время до приезда Жанны предпочли провести в своих комнатах, чтобы без свидетелей отдаться во власть Морфея. *** Ураган по имени Жанна накрыл участок часа в три. Вместе с ней в дом ворвались шум и нервозное веселье. Она вещала прописные истины нарочито бодрым голосом, звонко хохотала по делу и без, задирала девчонок. Наталье, досконально изучившей свою замшу, такая эпатажная манера держать себя показалась преувеличенной. Она списала поведение Жанны на страстное желание поднять ей, Наталье, настроение. Поскольку небо во второй половине дня немного подзатянулось и даже слега пригрозило дождем, то дислокацию переместили на веранду. Веселье развивалось по своим неотвратимым законам. Началось излишнее махание рук со всеми вытекающими из этого последствиями. Наталья, сидящая во главе стола, по отработанной за последние годы привычке четко отвала подругам внятные распоряжения, отправляя их на кухню за сыром, фруктами, льдом, а иногда и за тряпкой для ликвидации последствий после опрокинутого в процессе жаркого диспута бокала. Постепенно Наталью стало смущать поведение гостей. Исполнение ее распоряжений ощутимо саботировалось. А-ля веселая душечка Жанна ни разу не приподнялась по ее просьбе, чтобы сходить за чем-нибудь на кухню. Лена, практически в открытую фыркая, всем своим видом демонстрировала, насколько это для нее не комильфо быть в качестве девушки на побегушках. Алла вообще втихую испарилась, так и не принеся чистую тарелку, за которой ее послали. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы раскусить причину симулирования подруг. Наталья вынуждена была вспомнить, что именно она, хозяйка, по идее должна ухаживать за гостями. Подмигнув Жанне и Лене, она пошла на кухню, где одинокая Алла внимательно изучала пасмурное небо. – Ты ничего. Крепко держишься, – тихо заметила она, обернувшись на шаги Натальи, и сочувствующе заметила, – слететь с такой высоты, наверно, больно. – Больно было в первый день, – не стала отнекиваться Наталья, – и даже не столько от того, что слетела, сколько от того, что не понимала почему. Впрочем, я и сейчас еще не понимаю. Но это мы разрулим. – Да ну! Так-таки и не знаешь? Бизнес – дело грязное. Генеральный директор просто априори не может быть мягким, белым и пушистым. Ладно. Расслабься. Мы же свои, – Алла заботливо обняла за плечи опешившую Наталью и крепко прижала ее к себе. – Ой! – воскликнула Наталья от боли, – что у тебя там? Суждение Аллы о порядочности Генеральных директоров холодным душем выплеснулось на оторопевшую Наталью. Почувствовав нечто, упиравшееся ей в бок, она обрадовалась, что появилась причина вырваться из медвежьих объятий подруги. Наталья отстранилась и уставилась на выпирающий карман на джинсовых шортах собеседницы. Та, усмехаясь, вытащила из него доисторический аппарат с крупными квадратными кнопками. – Что это? – выдохнула Наталья и осторожно взяла в руки кусок дешевого пластика. – Бабафон, – гордо выпятила мощную грудь Алла, всем своим видом показывая, что будет защищать честь своей собственности до последней капли крови, – я, матушка, не сторонница всех этих новомодных штучек. По мне телефон должен быть именно телефоном! – Ты говоришь, как старая бабка, – обрадовалась Наталья возможности поменять тему разговора, – тебе это по возрасту еще рано. А как же ты заходишь в Интернет? Переписываешься по WhatsApp? А, поняла! У тебя два телефона. Один чисто для звонков, а второй что-то вроде персонального компа. Между прочим, вполне рабочая идея. Алла с коровьим равнодушием обозревала хозяйку дома, лениво пережидая, когда у той иссякнет поток словоблудия. Ее скучающий взгляд заторможенно скользил по стенам и потолку комнаты, и только, когда наступила тишина, спустился на вопросительное лицо Натальи. – Телефон у меня один. Он прекрасно звонит и отправляет СМС. А компа у меня и дома нет, – флегматично озвучила Алла, – Интернета мне вполне хватает на работе. – У тебя дома нет компа? Шутишь? Такое бывает? – Точнее, комп есть, но у сына для игр. Я им не пользуюсь. Если что-то срочное надо сделать, беру с работы. – А как ты платишь за квартиру? А интернет-магазины? А с банками как общаешься? – у Натальи в голове никак не укладывалась картина, рисуемая подругой. Она все пыталась раскусить, где подвох, шутит подруга или говорит серьезно. – Не поверишь! У банков есть офисы. Туда и хожу. Очень, знаешь ли, полезно иногда прогуляться. На людей посмотреть, себя такую хорошую показать, – великанша, покрутив мощными бедрами, с видимым удовольствием оглядела себя, – опять же вопросы спокойно можно задать живому человеку, а не роботу. – Это не для меня, – искренне протянула Наталья, – у меня в телефоне вся лабуда: мессенджеры, приложения разные, ну там – магазины, авиакомпании, фитнес, налоги, оплаты, банки… – Вот именно, банки! – неожиданно чуть не взвизгнула Алла. – Не боишься, что кто-то вскроет твой банк? Ты же, получается, носишь с собой все свои счета. Все, что у тебя есть! А ну как потеряешь, украдут? – Остынь. Пароли никто не отменял. К твоему сведению, после трех раз применения неправильного пароля все блокируется. К тому же ни пароли, ни телефон я никому не даю… По темным улицам не хожу, в общественном транспорте не езжу. Короче, риск минимален. Стремится к нулю. – Отпечатком пальца пользуешься? – с наездом уточнила Алла. – Нет, я не стала его подключать. Спокойнее как-то, – признаться, страхи, нагоняемые сейчас Аллой, и саму Наталью иногда одолевали. Да только она мужественно гнала их прочь поганой метлой. Если подумать, жизнь вообще страшная штука. Машины на дорогах бьются, поезда сходят с рельсов, самолеты падают, а в квартиры залезают воры. Если постоянно обо всем таком размышлять, можно себя до бог знает чего довести. – То есть все-таки страшно немного? А представь, что зажмут тебя в темном углу. Да что там в углу! В твоей же машине, нож к горлу приставят. Я только с сумкой и кошельком расстанусь, а вот ты телефон отдашь и все свои пароли сообщишь. Разве не так? Под пристальным взглядом вошедшей в раж подруги Наталье несколько поплохело. «Пора закруглять этот идиотский спор. Да и Ленка с Жанной там, наверно, заскучали,» – подбодрила она себя. – Ну волка бояться, так в лес не ходить, – Наталья мысленно рубанула воображаемым мечом все наползающие на нее страхи, – эдак можно договориться и до того, что вообще на улицах вечером не появляться – грабители налетят или собаки бездомные. А еще не есть в ресторанах, потому что отравишься, не купаться в море, потому что утонешь, и не общаться с незнакомцами… – …потому что ими могут оказаться мистер Воланд со товарищи, – добродушно завершила за нее Алла. – Ладно, я вспомнила, мне надо позвонить. Не против, если на время исчезну на улице для приватного разговора?