Этот метод действует не только при уборке, а и вообще при любом деле, которое делать неохота, лень или страшно, а непременно надо. Здоровенный мужик открывает дверь и вталкивает в комнату троих подростков и зареванного пацана лет семи. Моя квартира начинает напоминать детскую комнату милиции. Вслед за этой живописной группой в комнату входят барышня в бигуди и пожилая тетка с сухим темным лицом и тонкими руками, которая тут же, ни слова не сказав, принимается снимать повязки с моих ног. — Завязала, чем попало. — Теперь она ворчит, разматывая импровизированные бинты. — А вот тут дело плохо, придется зашивать. На меня, похоже, никто внимания не обращает. Мужик тряхнул самого высокого подростка и заставил его повернуться ко мне. — Смотри. — Его ярость, похоже, сгустила воздух до консистенции кипятка. — Все смотрите, и ты, Миша, тоже смотри, не смей отворачиваться. Мелкий попытался отвернуться, хныча, и тетка в бигуди сделала шаг в его сторону, но мужик жестом остановил ее. — Не вмешивайся, Роза. Пусть смотрят на результат своего хулиганства. — Он снова тряхнул старшего. — Вы человека искалечили, а могли и убить. Лутфие Алиевна, повреждения серьезные? — Левую ногу придется зашить, само это не заживет. — Докторша поднялась. — Сейчас схожу за инструментами и лекарствами. Прибрать бы тут… — Сейчас приберем. — Дама с экзотическим именем Роза, оказывается, принесла с собой большую щетку на длинной ручке и жестом остановила запротестовавшего было мужика. — Погоди, тетя Лутфие придет, ей и расположиться негде будет. Саша, ну-ка мигом домой и принеси два табурета, маленький и большой. Ребята, я вам всем не мешаю? — Нет, погоди. — Мужик нависает над пацанами гневной скалой. — Я хочу понять, зачем вам, дебилам, это понадобилось. Они считали меня вампиром, парень. Вот я-то как раз это отлично понимаю, все факты говорят против меня. — Я весь внимание. — Раскаты грома в голосе мужика пригибают головы пацанов к земле. — И мне ответ нужен сейчас, а не завтра. — Мы думали, она вампир. Ну, что я говорила? Господи, вот еще вампиром прослыть мне никогда не удавалось, но я исправила это досадное упущение в своей биографии. — Что?! — А что! — Старший мальчишка вздернул подбородок. — У дяди Лени горло разорвано, а крови почти что и не было. И Митрофановна умерла… вампиры умеют заживлять раны, а тут его вспугнули, наверное. Ее. — И вы решили… — Ну да. Солнечный свет. — Мальчишка смотрит в сторону. — Мы думали… — Ну, это вы еще даже не начинали думать. — Голос мужика звучит даже ласково. — Но я вас думать научу, факт. И сейчас вы сначала тут все приберете. Мигом за табуретками, и убирать. А вашим родителям я уже позвонил, они едут. Двое пацанов даже попятились, но убегать смысла нет, и они это понимают. Вернулась смуглая тетка, неся в руках врачебный чемоданчик, за ней громыхнул табуретками охотник на вампиров. — Роза, помоги-ка мне. — Медработник поставила на пол чемоданчик и вытащила из него одноразовую стерильную салфетку. — Тебя как зовут, детка? Это она мне, понимаете. Наконец заметила. Детка, забавно. — Линда. — Ну, так вот, Лидочка, давай ножку на табурет, мне так удобней будет шить. Так, и здесь я Лидочка. Ну, ладно. — Роза, держи таз, я промою раствором фурацилина. Граждане, мои ноги приделаны ко мне, вообще-то. И раны чертовски болят — шок прошел, и я ощутила все и во всей красе. — Надо укол делать, рану придется прозондировать, не стерпит она, да и незачем. Дверь открылась как раз на середине пошивочных работ. В комнату ввалилась какая-то пара, которая тут же вцепилась в одного из пацанов, и истеричная толстуха, которая принялась орать на меня. Я абстрагировалась. Когда я слышу такой визг, я тут же абстрагируюсь. Вишенкой на торте оказался полицейский, который пришел задать мне вопросы. Вернее, два полицейских, один из которых принял живейшее участие в разборе полетов вокруг антивампирского хулиганства, а второй пристал ко мне с вопросами. При этом мне зашивали ногу, и я ощущала себя весьма неоднозначно. — Молодой человек, вы другого времени не нашли? — Докторша отложила иголку и намазала шов чем-то едким. — Вы же видите, в каком она состоянии. — У меня работа. А скажите, вчера вечером вы не видели ничего, что показалось вам необычным или подозрительным? — Нет. Трупы я и раньше видела, но на тот момент я ничего такого не заподозрила, а что необычного может быть в валяющемся на земле пьянице? Ну, допился до коматоза, и все. Ничего необычного или подозрительного, так что я совсем не солгала. — А вы куда-то выходили вечером? — Да, за чаем выходила, часов около девяти. В магазин через дорогу, чек где-то в кармане. — И когда возвращались обратно… — То ничего подозрительного не видела. Продавщица может вспомнить меня, и на чеке есть время, в которое я была в магазине. А вот о том, что я полчаса пила горячий шоколад с первым встречным, никто знать не может. Так что я вполне могла пройти по улице, и трупа там еще не было. Похоже, я попала в цель. — Но вчера мы стучали к вам, а вы не открыли. — Не хотела. — Я пожала плечами. — Я не обязана среди ночи открывать непонятно кому, тем более, что ничего существенного я вам сообщить все равно не могла. — Это я буду решать, что существенно, а что нет. — Ну, так не надо было среди ночи являться, тут вам не притон, чтобы по ночам шастать. — Я сейчас тебя арестую, и… — Остынь, Димон. — Второй полицейский заинтересованно смотрит на мои ноги, и интересуют его явно не повязки. — Это ваша вчерашняя одежда? Он держит в руках мою толстовку, из кармана которой он уже выудил вчерашний чек. — Ну да. — Ну вот и хорошо, мы все выяснили, ни к чему ссориться. — Второй сделал знак коллеге. — Спасибо за сотрудничество, выздоравливайте. Идем, напарник, нам еще работать. Похоже, Димону очень не понравилось, что жертву вырвали из его когтей, но против лома нет приема, и он нехотя отступил. Я слышу, как он в коридоре раздраженно что-то бормочет, на что второй ему отвечает: — У нее одежда чистая, а там кровища фонтаном била, и… — На месте крови-то не было. — Ну, а там, где его убили, должно быть ее много, а одежда… И больше я ничего не хотела знать и слышать, а какие-то люди снуют по моей квартире, как у себя дома. В общем, когда экзекуция закончилась, я стала еще больше походить на вампира, и единственное, чего мне хочется, — это съесть кусок мяса, запить его свежей кровью и лечь спать. Мяса у меня нет, крови тоже, на худой конец я бы яблочного сока выпила, но его тоже нет, зато в кладовке есть папин спальный мешок, подушка и плед. И я сейчас туда доберусь и усну. — Ты куда?! Этот дружный возглас мне вообще неинтересен, идите вы все лесом, граждане. Я вас не звала, начнем с этого. — Спать хочу. Я ковыляю в кладовку и валюсь на матрац. Меня бьет озноб, я заворачиваюсь в плед и утыкаюсь носом в знакомо пахнущую подушку. Хоть что-то держит меня на плаву и не дает слететь с катушек. В дверь вдруг вошел Виталик, сел на ящик с книгами и смотрит на меня. Глупо. Виталик ведь умер. 6