– Молодцы ребята. Это после того, как ты его уволила? – Да. После обыска Андерсон дал нам отмашку на увольнение Гордона. Саймон переводит все наши дела в другую фирму. Не хочу иметь с ним ничего общего. – А его партнерам ты про фотографии рассказала? – Нет, – покачала головой Кейт. – Как бы я ни была зла на него за это, уничтожать его жизнь окончательно я не хочу. Блер не могла сказать, согласна ли она с таким решением. Обычно подобные типчики воспринимали любое проявление доброты как поощрение. – Но может быть, тебе стоило обзавестись ограничительным ордером? – Саймон этого хотел, а я отказалась. Но он сказал Гордону, что если тот хоть раз ко мне еще приблизится, то он затребует такой ордер. Но сейчас это не самое главное при том, что я практически стала пленницей в собственном доме. Блер открыла страницу Сабрины в Фейсбуке. – Вот, смотри. – Она указала на фотографии. – Половина снимков – она рядом с Саймоном. А ты этого вообще не видела? – Нет. Наверное, я – единственный человек младше сорока, который не пользуется Фейсбуком. Несколько лет назад Селби зарегистрировала для меня аккаунт, но у меня на это нет ни времени, ни желания. Мне кажется, все это так бессмысленно. Она стала рассматривать фотографии на странице Сабрины. Листая снимок за снимком, она словно бы впала в транс. Ее лицо становилось все бледнее и бледнее. Она добралась до фотографии, на которой Саймон и Сабрина были запечатлены у бортика яхты. Позади них темнело небо. Горела праздничная иллюминация, вокруг стояли люди с бокалами в руках. Сабрина улыбалась от уха до уха. Рядом с фотографией располагался постер «Международная конференция ассоциации американских архитекторов. Корпоративный круиз». – Сукин сын! – выругалась Кейт. Блер была потрясена. Кейт никогда не ругалась. Кейт снова пересмотрела снимки. – Ты только посмотри, – с отвращением проговорила она. – Можно подумать, что они – супружеская пара. – А ты была рядом хоть раз, когда кто-то это снимал? – Иногда. Но не часто. Уж на конференциях я точно не бывала. А он сроду не говорил, что Сабрина посещает разные светские мероприятия, связанные с работой. – Она хлопнула крышкой ноутбука и перевела взгляд на Блер. – О чем еще он мне врет? Я не смогу доверять ни единому его слову. А уж как он на Гордона разозлился! Как я понимаю, для того, чтобы для вида показать, как он обо мне заботится. – Ты как думаешь – между ними что-то есть? – Не знаю. Пока не возникла Сабрина, я бы ни за что не поверила, что он мне изменяет. Но теперь все иначе. Я уже во всем начинаю сомневаться. Столько лет назад это было – как я ссорилась с мамой, когда она уговаривала меня заставить Саймона подписать брачный контракт… Интересно… может быть, она видела в нем нечто такое, чего не замечала я. Сколько лет мы с ним прожили, и ни разу он не давал мне повода подозревать, что он женился на мне из-за денег. Но в последнее время… Даже не знаю… Кое-что из того, что он сказал… Она опустила глаза. – Например? – спросила Блер, вспоминая о том, что ей сказал Гордон насчет финансовых проблем фирмы Саймона. Кейт вздохнула: – Это было на чтении завещания. Тогда меня это за дело, но я предпочла потом об этом не думать. Она продолжала смотреть в пол. Казалось, она в мыслях унеслась далеко-далеко. Блер решила сегодня больше ее ни о чем не расспрашивать, чувствуя, что делать этого не стоит. На сегодня Кейт сказала об этой теме все, что хотела. В одном Андерсон был прав: у Кейт были все причины подозревать любого в своем окружении. И Блер твердо решила не останавливаться до тех пор, пока не избавится от каждого из подозреваемых. Глава семнадцатая Когда Кейт и Саймон выбрали участок земли под постройку дома своей мечты, ее обрадовала уединенность этих мест и то, что позади дома будет густой лес. А теперь Кейт казалось, что лес – отличное место, где может прятаться убийца. На следующее утро она целенаправленно обошла дом по периметру изнутри, останавливаясь у каждого окна и всматриваясь вдаль – не пробрался ли кто-то на территорию поместья, не притаился ли за густыми кустами? Удостоверившись в том, что все в порядке, Кейт продолжала обход дома. В каждой из комнат она открывала двери кладовой или гардеробной, чтобы посмотреть, не прячется ли там кто-нибудь. Она знала, что вокруг дома дежурят охранники, но ей было легче от того, что она нашла для себя занятие. Оставалось два дня до Рождества, и это пугало Кейт. Потеря матери случилась слишком незадолго до праздников, и Кейт не могла поверить, что когда-нибудь забудет ужас, соединившийся для нее с кануном Рождества. Слова угроз, сросшиеся с детскими стишками, вновь и вновь звучали у нее в голове, они словно вертелись по кругу, и в сознание Кейт впечатались образы жестоко убитых мышей и птиц. Они с Саймоном получили немало приглашений, но Кейт от всех отказалась, даже от спокойных ланчей с близкими друзьями. Ей нужно было оставаться дома. Но когда позвонила Селби и позвала их с Саймоном на ужин, это приглашение застало Кейт в момент острого одиночества, и она сдалась. По дороге к Селби и Картеру Кейт молчала. Она сидела на заднем сиденье «Шевроле-Субурбан» вместе с Аннабел и Саймоном. Машину предоставило охранное агентство, и за рулем сидел охранник. Двери машины, по всей видимости, были сделаны из бронированной стали, а стекла были пуленепробиваемые. И все равно после вчерашнего Кейт была твердо убеждена в том, что никакой охраны в мире не хватит для того, чтобы ее спасти. Этот подонок гонялся за ней не с пистолетом. Кто бы это ни был, он должен был подобраться к ней вплотную. Точно так же, как это случилось с ее матерью. Саймон и Аннабел всю дорогу болтали, а Кейт слушала их вполуха. Она вдруг начала ощущать знакомые симптомы – учащение пульса, неглубокое частое дыхание. Нет, идея уехать из дома была плохая. – Саймон, нам лучше вернуться домой. Это было ошибкой. – Кейт, пожалуйста. Постарайся расслабиться. – Он заботливо взял ее под руку. – Тебе станет лучше, если ты немного развлечешься, побудешь в компании старых друзей. – Может быть, – вяло отозвалась Кейт, предположив, что Саймон, наверное, прав. Через час с небольшим Кейт обвела взглядом столовую. Слуги в белых перчатках подавали закуску – паштет из лосося. Селби расстаралась не на шутку. В ослепительном свете хрустальной люстры шелковая скатерть из дамасского шелка казалась еще белее. Лили и Джорджина весьма придирчиво относились к тому, как накрыт стол, но Селби этим была поистине одержима. Свободного места на столе почти не осталось – все было заставлено фарфором, хрусталем, серебром и ветками падуба в вазах. Кейт потрогала кончиками пальцев четыре салатные вилки из стерлингового серебра, лежавшие рядом с ее тарелкой. Этим вилкам было больше ста лет. Точно такие же были у ее матери. Эти вилки производила балтиморская компания «S. Kirk&Son» – древнейшие мастера серебряных дел в США. Кейт представила, будто сидит в Рождество в столовой у матери, и ее глаза наполнились слезами. В этот самый момент Картер, сидевший во главе стола, встал и легонько ударил по винному бокалу ногтем. – За наших прекрасных друзей и семью, – сказал он. – Спасибо всем, что вы сегодня здесь с нами. Хорошо, что мы можем быть вместе, чтобы помочь друг другу пережить эти печальные времена. Кейт согрели его слова. Ей действительно стало уютно в окружении старых друзей, и она порадовалась тому, что Саймон не послушал ее и не повернул обратно. – Какая милая сентиментальность, Картер, – похвалила зятя Джорджина. Все подняли бокалы, и воцарилась гнетущая тишина. Сыновья Селби – Бишоп, Тристан и Картер-четвертый – держали бокалы, наполненные минеральной водой, а Аннабел – яркий стаканчик с мультипликационными персонажами. Селби позаботилась о том, чтобы в бокале Кейт тоже была ее обычная содовая. Кейт улыбнулась брату Селби, Палмеру, сидевшему напротив нее. Он всегда ей нравился. Он был на два года старше сестры, но всегда по-доброму относился к друзьям Селби. При нем они никогда не ощущали себя надоедливыми маленькими поганцами, а ведь именно так обычно ведут себя с малышней старшие братья. Последние шестнадцать лет Палмер жил в Лондоне и работал старшим преподавателем в Лондонской школе экономики. Во время одной из двух поездок Кейт с Саймоном в Англию Пал-мер познакомил их со своим партнером, актером Королевской шекспировской труппы. В отличие от Селби, Палмер сумел избежать жесткости приказного и иерархического мира своей матери, где во главе угла всегда стояло внешнее, показушное. В Англии Палмер выглядел радостным, довольным и открытым. – Так приятно снова видеть тебя, – с улыбкой сказала ему Кейт. – Как поживает Джеймс? Как жалко, что он не смог приехать. – Он занят. Вот в это самое время репетирует «Бурю» Шекспира. У него роль Просперо. Премьера через три недели. Так что он либо цитирует строчки текста, то делает пометки на полях трех аннотированных томов Шекспира. – Похоже, у него напряженный график. – Не то слово. На все прочее у него совершенно нет времени. – Что ж, и все-таки жаль, что мы с ним на этот раз не увиделись. А ты когда обратно? – Улетаю двадцать пятого. Мы отметим Рождество в День подарков. – Взгляд Палмера стал серьезным. – Джеймс видел твою маму всего один раз, но был ей очарован. Мне так жаль. Она была прекрасной женщиной, Кейт. – Спасибо. Слезы подкатили к глазам Кейт. – Как продвигается расследование? Кейт ощутила прилив страха – все, что произошло за последние несколько дней, промчалось в ее сознании. Андерсон до сих пор настаивал на том, чтобы она никому не рассказывала о записках, письмах и эсэмэс с угрозами. Она всеми силами постаралась ответить спокойно: – Боюсь, прогресс невелик. Все зацепки приводят в тупик. Палмер сочувственно покачал головой. Официанты унесли тарелки после первого блюда. Зазвенел голос Джорджины: – Чудесный лососевый паштет, Селби. Твой повар прекрасно поработал. Она выглядела, по обыкновению, строго и безупречно в шелковом кремовом костюме. Ни один светлый волосок не выбивался из прически. Шею украшало традиционное ожерелье из трех ниток жемчуга. Его Джорджина надевала с любым нарядом. Обручальное и свадебное кольца она перенесла на правую руку, а на левой не было ни одного, и только сильнее стали заметны слегка вздувшиеся вены. – Но, моя дорогая, – укоризненно выговорила Джорджина, трогая кончиком пальца листок падуба, – веточки могли быть и посвежее. Давно ты их срезала? Селби на глазах сдулась, как воздушный шарик. Такое с ней происходило в детстве, когда Джорджина ее стыдила. Кейт перевела взгляд с подруги детства на ее мать. Джорджина сделала крошечный глоток вина и повернулась лицом к Харрисону, сидевшему рядом с ней. Джорджина наклонилась к отцу Кейт так близко, что ее губы почти коснулись его уха, и что-то прошептала. Тот, не отводя глаз от стола, кивнул. Кейт пристально посмотрела на них и откинулась на спинку стула. В этот момент официант поставил перед ней дымящуюся тарелку с основным блюдом. – Что ж, – сказала Селби, – это специально для моего брата, который так обожает британскую кухню. Жареный барашек, йоркширский пуддинг, подлива, жареный картофель и цветная капуста в сырном кляре. Всем приятного аппетита. Наступили минуты тишины. Все с аппетитом ели. – Идеально, сестренка, – сделав паузу в еде, сказал Палмер. – Джеймс будет вне себя от горя из-за того, что пропустил это. – А знаешь, – изрекла Джорджина, положив вилку и повернувшись к Харрисону, – это напомнило мне о тех временах, когда мы вчетвером ездили в Англию и Францию. Ты, Лили, Бишоп и я. Помнишь? – Помню, – ответил Харрисон. – Замечательная была поездка. Джорджина просияла, ее голубые глаза засверкали. – Мы тогда остановились в той милой гостинице «B&B»[38] в Кенсингтоне, рядом с Гайд-парком. Вы оба в то время так много работали – и по ночам, и в выходные, что мы с Лили были практически матерями-одиночками. Иногда нам приходилось даже в отпуск без вас уезжать. А помнишь, как мы с ней возили детей на остров Палмз? – Джорджина наклонилась к столу. Воспоминания явно согрели ее сердце. – Мы там сняли чудесный домик с закрытой верандой, которая выходила прямо на океан. Там еще были такие потешные потолочные вентиляторы, которые весь день лениво вращались и охлаждали воздух ровно настолько, чтобы ты не хлопнулся в обморок от жары и влажности. А ночью становилось прохладно, и мы наслаждались плеском волн, набегавших на берег. А утром все покрывалось росой и было свежо. Просто божественно было. – Она сделала глоток вина, а к еде даже не притронулась. – Ну а наши мужья туда не добрались, так что мы там были одни-одинешеньки, с Палмером, Селби и Кейт. А они носились по острову, будто дикие маленькие индейцы. – Теперь индейцев не принято называть дикими, мама, – добродушно проговорил Палмер. – Да и трудно сказать, что вы там были одни-одинешеньки, если учесть двух нянек и повара. В ответ на эти слова все сидевшие за столом дружно расхохотались.