– Повреждения большие, но с огнем справились. Кейт подумала обо всех семейных портретах, записках и открытках от матери… годы и годы воспоминаний, которые теперь почти наверняка были утрачены. Но они с дочерью были живы, и это было главное. Только это и имело значение. – Кейт, – осторожно проговорил Харрисон. – Расскажи мне, что в точности случилось. Кейт рассказала отцу все, насколько помнила. Она говорила, а лицо Харрисона с каждым ее словом краснело все сильнее, и его брови сошлись на переносице. И вдруг он резко встал с больничной кровати. – Она считает, что моя мама – это ее мама. – Кейт ждала, что отец будет шокирован, но в его глазах она увидела нечто совсем другое. – Папа, ты слышишь меня? Она думает, что мама отдала ее на удочерение, потому что это могло помешать вашей свадьбе. Харрисон отвел глаза, сильно побледнел и покачал головой. – Я не знал, что этим ребенком была Блер, – прошептал он. – Что? – вырвалось у Кейт. Харрисон медленно повернул голову к дочери. Его глаза были полны печали. – Кейт, ты хотела знать, из-за чего мы с твоей мамой поссорились в тот день, когда она погибла. – Он начал ходить по небольшой палате, но потом остановился и снова сел на краешек кровати. – Она сказала мне, что спала с другим. Один-единственный раз. Это случилось в то время, когда мы с ней уже были помолвлены, а я учился в университете, на медицинском факультете, в Калифорнии. Что она родила ребенка и отказалась от него. Вот из-за чего мы поссорились. Она отказалась мне ответить, кто был отцом этого ребенка, не пожелала вообще больше ничего сказать о ребенке. Сказала, что сначала должна поговорить с другими людьми. – Харрисон снова покраснел и сжал кулаки. – Я не хотел, что бы ты узнала об этом, чтобы твоя память о матери стала запятнанной. Я был вне себя от гнева. – Он помедлил и взял Кейт за руку. – И до сих пор злюсь, но что хуже того – я не могу простить себя за то, что последние слова, которые я ей сказал, были злыми и жестокими. Нет, это было невозможно! Чтобы ее мать с кем-то переспала всего одну ночь? Нет, тут должно было быть что-то еще. Но теперь… при том, о чем рассказала Блер… где-то в этой истории наверняка таилась правда. – Ее мог убить отец ребенка. Ты не думал об этом? – спросила Кейт у Харрисона. – И как ты мог скрыть это от полиции? Харрисон покачал головой: – Я им все рассказал. Но Лили взяла с меня слово, что знать об этом буду только я. Она собиралась сказать мне, кто отец. Сказала, что хочет подождать, пока я немного успокоюсь. – Так вот, значит, почему она хотела изменить свое завещание, – вымолвила Кейт. – Чтобы включить туда Блер. Внезапно все обрело смысл. Харрисон кивнул: – Да, видимо, так все и было. Кейт снова откинулась на подушку и закрыла глаза. Силы вдруг покинули ее. Изнеможение взяло свое. В то мгновение, когда палата наполнилась звуками голосов и негромким гудением медицинской аппаратуры, она заснула. Глава тридцатая Блер ждала врача, чтобы он выписал ее. Все это было так несправедливо. Опять Кейт сможет все обставить так, что Блер будет выглядеть злодейкой. Она вспоминала тот день, когда в последний раз оказалась в больнице – после той ночи, которая все изменила в их жизни. Картер впихнул отключившегося Джека на заднее сиденье, а Блер настояла на том, чтобы Кейт позволила ей сесть за руль – в конце концов, из всей компании только она одна была трезва. Картер сел рядом с Блер впереди, а Кейт забралась на заднее сиденье рядом со своим бойфрендом. Шел дождь, и они ехали по одной из неосвещенных загородных дорог. Чтобы лучше сосредоточиться, Блер выключила радио. Кейт это не устроило. Она перегнулась через спинку переднего сиденья и принялась крутить ручки радио. В итоге она его все-таки включила. – Ой, как я обожаю эту песню! – пьяно мурлыкнула она. Блер оттолкнула ее руку: – Кейт, выключи. Мне мешает музыка. Но Кейт не желала ничего слушать. Она прибавила громкость, и музыка взревела. Кейт принялась орать во всю глотку. Блер скосила глаза в сторону приемника. Она пыталась понять, как выключить радио, но машина была незнакомая. А когда она посмотрела вперед, то увидела, что навстречу им мчится грузовичок-пикап. Блер до сих пор отчетливо помнила слепящие огни фар встречной машины. Скрежет тормозов, грохот металла – вот последнее, что запомнила Блер. А потом она очнулась в этой самой больнице. Она, можно сказать, легко отделалась – несколько царапин и синяков, – но все же врачи решили ее обследовать. Джейк умер на месте аварии. Картер сломал руку. У Кейт – ни царапинки. Представители дорожной инспекции определили, что виноват был водитель пикапа, у которого количество алкоголя в крови вдвое превышало допустимый уровень. Блер помнила, как потом чувство вины угнетало Кейт, не давало ей покоя. Эта вина заставляла ее непрерывно думать о том, что Блер могла бы свернуть в сторону и избежать столкновения, если бы Кейт ее не отвлекала. Кровотечение началось только через два дня. Никто, кроме Картера, не знал, что Блер беременна. Они планировали тайно бежать до Рождества. Блер отчаянно хотелось обо всем рассказать Кейт, когда она узнала о своей беременности, но Картер умолял ее никому не говорить ни слова – он боялся, что слухи дойдут до его семейства. Он был уверен, что со временем его мать примет Блер, в особенности после рождения внука или внучки. Когда кровотечение усилилось, Блер позвонила Картеру, и он отвез ее в клинику в Филадельфии – такую, где бы их никто не узнал. Доброжелательный врач сообщил им, что кровотечение вызвано начавшимся выкидышем. А спровоцировала его авария. Блер потеряла ребенка и вернулась в университет. Никто ничего не узнал. А потом ей позвонил Картер и сказал, что между ними все кончено. Может быть, если бы она обратилась в клинику сразу, как только у нее поднялась температура, и ей прописали бы антибиотики, все вышло бы по-другому. А десять лет спустя она сидела в клинике репродукции на Манхэттене, и врач сообщил ей, что вследствие воспаления стенки ее матки покрылись рубцами, а обе фаллопиевы трубы стали непроходимы. Она не могла ни зачать, ни выносить ребенка. Они с Дэниелом пытались еще три года, а потом он стал уговаривать ее взять ребенка на усыновление. Меньше всего Блер хотелось растить чужого ребенка. Но Дэниел был непреклонен и в итоге выставил ультиматум: либо они расстаются и рушат жизнь, выстроенную вместе, либо находят способ создать семью. Но нет, он не мог покинуть ее, отнять у нее радость, забрать свою чудесную семью. Блер больше не могла позволить, чтобы ее бросали. Шейна ее бросила. Отец предпочел ей Энид. А Кейт, ее лучшая подруга, ее настоящая сестра, бросила ее ради Саймона, а ее поменяла на Селби, и Лили была вынуждена взять сторону Кейт. Из-за Кейт она потеряла Лили навсегда и утратила хоть какой-то шанс когда-либо обрести семью. И вот теперь получалось, что Кейт вроде бы и дела нет до того, что они с Блер сестры. Что Аннабел – ее племянница. Кейт просто-напросто вышвырнула ее из своей жизни – до смерти Лили. Выбросила прочь их крепкую дружбу из-за глупой маленькой ссоры. До свадьбы Кейт, которая должна была состояться в августе, Блер изо всех сил старалась держать рот на замке и делала вид, будто счастлива за нее. Блер ходила с Кейт на все примерки свадебного платья, устроила для нее девичник. Она даже ни словом не обмолвилась о том, что из-за грядущей свадьбы им придется отказаться от традиционного месяца на побережье, хотя это было последнее лето перед их выходом в реальный мир. А Блер так ждала этой поездки. Вместо этого они торчали в душном, парном Балтиморе и продумывали рассадку гостей и сувениры. Все случилось на репетиционном ужине, когда Селби, только что помолвленная, провозгласила тост за Саймона и Кейт. – А будущим летом вы выпьете за Картера и меня. Представьте только, как весело нам будет вчетвером. Саймон улыбнулся: – Картер, огромное тебе спасибо за то, что замолвил за меня словечко в «Бахман и Друзерс». Предвкушаю стажировку, как только мы вернемся после медового месяца. – Был рад помочь, – улыбнулся в ответ Картер. – В один прекрасный день мы откроем свою архитектурную фирму. Даю слово. За партнеров. Селби многозначительно посмотрела на Блер: – Нам, женатым, нужно держаться вместе. Саймон тогда рассмеялся: – У меня такое чувство, что мы будем много времени проводить вместе. Только Кейт тогда заметила, что Блер стало неловко. Весь вечер она посылала подруге сочувственные взгляды, особенно тогда, когда Селби старательно подчеркивала, что они с Картером – парочка. Блер просто кипела изнутри. Селби собралась занять место в жизни Кейт, по праву принадлежащее Блер. А Саймон, этот идиот, он вел себя так, словно здесь всегда было его место, хотя он появился рядом с Кейт всего несколько месяцев назад. Блер вскипала изнутри на протяжении всего ужина, и к тому времени, когда они вернулись в дом Лили и Харрисона, она была готова взорваться. К утру она четко знала, что обязана что-то предпринять. Харрисон и Лили были наверху, они одевались. Кейт и Блер в кухне готовили завтрак. – Ты совершаешь ошибку, – сказала Блер. Кейт, стоявшая около холодильника, обернулась: – Ты о чем? – О том, что ты выходишь за Саймона. Он тебе не подходит. Кейт вздохнула и подошла а столу: – Блер, пожалуйста, не надо. После полудня у нас свадьба. Я помню, поначалу ты к нему относилась скептически, но потом обещала, что поддержишь меня. – Прости. Но я – твоя лучшая подруга, и я не могу сидеть сложа руки в то время, когда ты разрушаешь свою жизнь. Кейт густо покраснела: – Я не разрушаю свою жизнь. Саймон – прекрасный парень. – Ага! Вот видишь! Ты не сказала, что любишь его. Ты не разлюбила Джейка. А Саймон – это просто подмена. Кейт мрачно посмотрела на Блер: – Ты считаешь, что я еще не все слезы выплакала по Джейку? Его нет. А мне надо жить дальше. Блер видела, что разговор ни к чему не приведет. – Прости. Я знаю, как тебе было тяжело, но я могу помочь тебе пережить это. Мне не обязательно возвращаться домой. Я могу остаться здесь, найти работу. А Саймон тебе не нужен. Кейт покачала головой: – Сегодня я выхожу замуж. Я люблю его. Ты – лучшая подружка невесты. Веди себя соответственно. Злость и отчаяние сжигали Блер изнутри. Ведь она так старалась ради Кейт. Почему та этого не видела?