Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 2 из 50 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Их нет уже. Ну, блин, ломаются они. Я точу, а они ломаются. Ну да, такими ручищами только карандаши точить. Тут лом в самый раз. И ватман на кульмане, как мишень на ро́стовой фигуре, весь в сквозных дырках. – Ты что, опять чертить пытался? – Ну да. Я же этот, как его… сектант. – Проектант! Тебе чертёж повесили, вот и стой возле него, не суйся своими граблями куда не просят. И халат постирай, не на лесоповале! А что там дальше? Аудитория, доска на стене, изрисованная какими-то бесконечными математическими формулами и схемами. Люди в халатиках, смотрят, мелком пишут. И разговор между ними такой, что с непривычки уши вянут. – Тут вы, коллега, не правы… Мы не можем принять ваши выводы относительно ранее предложенной гипотезы, так как данное значение Икс не может колре… колле… коре… Тьфу, хрень какая, не выговоришь! Коллер… – Коррелироваться. Учи, блин, чтобы каждая буковка от зубов отскакивала. Или зубы выскочат. Ты учёный или где? – На хрена нам всё это? Доски, формулы… – Затем, что тебя не спросили! А ну как барбосы нагрянут, а ты двух слов связать не можешь, синус от косинуса отличить. Коллега, маму твою в подворотне всемером! Учи! И чтобы каждую формулу с доски протарабанить мог, как «Отче наш»! Вечером проверю! Трудятся зэки, пыхтят за кульманами, работёнка, конечно, не пыльная, но приноровиться к ней с ходу не получается. Вечером построение. Белоснежно-халатный строй, развёрнутый вдоль коридора, мысочек к мысочку, грудь – вперёд, язык… понятно куда. Перед строем командир вышагивает. – Значит, так… Тут кое-кто спрашивает: «Зачем да почему?» Объясняю для особо… одарённых. Затем, что вы, маму вашу, учёные, которые куют оружие для окончательной победы над мировым империализмом, поэтому собраны сюда с зон и крыток. А кто не хочет или не может, того держать не будем. Тому кайло в руки и тачку под ноги. Здравствуй, солнечный Магадан. Молчит строй – не хочется в Магадан на общие, пригрелись они тут, щёчки на краснопёрых харчах наели, бока на матрасах ватных отлежали. Не жизнь – малина сладкая. Но только страшно: вдруг их кто спросит, чем они тут занимаются, и на туфте подловит? – Мы ж ни черта не понимаем. – Барбосы тоже! Вам понимать не нужно – трави тухлятину и глазки строй, типа, отвечаешь за базар. Если что, Башку зовите, он при науке состоял, отбрешется. Башка точно целым НИИ рулил, чего-то там для военных клепая, с самим хозяином за ручку здоровкался, только на поверку вредителем и японским шпионом оказался, хотел тоннель в Америку прорыть и через него со всеми секретами сбежать. За что и схлопотал четвертак, ладно хоть «лоб зелёнкой» не помазали. – Скажи им, Башка. – Тут так… Если барбосы на исповедь потащат – крутите им пуговицу или враз засохните, а коли какие фраера в клифтах базлать станут, берите их на понт, типа, не гони пургу, начальник. Да не менжуйтесь, буром прите, эти головастики сами не рубят, о чём меж собой базарят. Лохи они, только и могут что тарахтеть. Главное, не очкуйте, не шелестите, и всё будет ништяк. Толково всё Башка объяснил, сразу видно – учёный человек, профессор при степенях и орденах. Был. – Тогда без базара. Командир скомандовал: – Слушать сюда! Работаем в две смены: первая формулы зубрит, вторая – спортзал, тир и рукопашка. Потом приём пищи, оправка и смена. Вопросы есть? Ну какие могут быть вопросы у недавних зэков, а теперь… А кто они, собственно? Сняли их с нар, пригнали этапом в карантинный лагерь, где заставили ножички метать и по полосе препятствий зайчиками скакать, чтобы они своё боевое прошлое вспомнили, так как чуть ли не каждый в той большой, недавней, войне десантными ротами и батальонами на передке командовал, в тылы немецкие за «языками» ходил, партизанил или в немецкой разведшколе лямку тянул, как Абвер. Не мальчиков в тот лагерь собрали – головорезов, один другого краше. А после кровью повязали, статьи расстрельные навесив, чтобы они дёру не дали, и проверочки учинили, о которых вспоминать тошно. После уже в халатики переодели и сюда, в Шарашку, к кульманам определили. Зачем? То только богу и куму ведомо. Зэки про жизнь свою далеко не загадывают: сегодня жив и ладно, а завтра – будет завтра. – Всем отбой. Караулам на периметр, дозорам по НП. Разойдись! Чудно́е дело – они сами себя вместо вертухаев охраняют, да не просто так, а с карабинами и автоматами за плечами! Разве может такое быть? Выходит, может. К чему только? * * * Кабинет, стол, стулья, портрет вождя на стене в золочёной рамочке… Но не такой кабинет, где в приёмной толпы толкутся, а рабочий, для личных встреч и приватных, с глазу на глаз, разговоров. За столом человек в пенсне, которого в стране всякая собака знает и боится, от одного вида хвост между ног поджимая. Смотрит из-под «стекляшек» ласково, так что по коже мурашки бегают и пот по спине. – Что скажешь, Пётр Семёнович?
– Всё сделал как приказано: подразделение передислоцировал в ближнее Подмосковье. Карантинный лагерь заполнил случайными зэками из бывших военных, которые по полосе препятствий бегают. Если со стороны смотреть – почти ничего не изменилось. На подходах на всякий случай дозоры выставил. – Дымовую завесу поставил? – Можно сказать, так. – Хвост не потянул? – Никак нет. Маршрут на три части разбил, чтобы этап не засветить. Людей гнал вслепую, кроме меня никто конечного пункта не знал. Документы подчистил – все зэки сактированы, проведены по бумагам через санчасти как умершие, похоронены в общих могилах, личные дела сданы в архив с соответствующими пометками. – А кто не подошёл? – «Выбраковка» зачищена на месте либо направлена в дальние лагеря особого режима, где долго не заживаются. – А если они на блатные должности сядут? – В сопроводительных документах сделаны пометки: использовать только на общих. Я думаю, что их уже никого нет в живых. – Сколько человек у тебя? – Три полных взвода. – Не мало? – У меня каждый боец пятерых стоит: все офицеры, разведчики, с самого передка. В боях и рейдах участвовали, на ту сторону за «языками» ходили, боевые награды имеют. Ну и в карантинном лагере не баклуши били – многому научились. Головорезы. – Командиры? – Четверо. Кавторанг – боевой офицер, десантами командовал, в рукопашку с фрицами сходился. Морская душа, ни черта не боится. Личный состав в кулаке держал: матросиков, которые с поля боя бежали, перед строем собственноручно шлёпал, чтобы других на пулемёты поднять. Ранения, награды, штрафбат. – Дальше. – Партизан – два года по лесам в немецких тылах. Обозы немецкие в одиночку вырезал, отрядом командовал, комендатуры захватывал. Крюк – бывший опер из уголовки. – Не военный? – Нет, не воевал. Но в банды «подсадкой» ходил, шкурой рискуя. Все их уголовные повадки знает, может следствие вести, может – путать. Абвер… – Это тот, что у немцев служил? – Вначале у нас, в разведшколе, потом, после заброски и внедрения – в абвере. До офицерского чина дослужился. Самый натасканный в делах конспирации. – Ну да, немцы дрессировать умели. Веришь им? – Нет. Никому не верю. Поэтому круговой порукой и расстрельными статьями подстраховался. И еще родственниками. Если кто слабину даст, то спрос с его близких будет. Кое-кого из родственников, из братьев и отцов, арестовать пришлось, чтобы на зонах попридержать. – Это правильно. Семья их воспитывала, им за них и ответ держать. Что с оружием? – Кое-что прихватили. – Кое-чего мало будет. Завтра грузовики придут, запусти их. Людей своих не свети – машины заедут, солдаты ящики сбросят и уедут, дальше сам всё уберёшь. До этого пусть никто не высовывается. Если еще что нужно – проси, отказа не будет. – К чему мне личный состав готовить? – Время придёт – узнаешь. А пока гоняй своих бойцов, чтобы они жирком не заросли. И чтобы зоной от них не пахло. Учёные они. Еще вопросы есть? Ну какие вопросы? Здесь лишних вопросов не задают. Встал Лаврентий Павлович, улыбнулся грустно. – Трудные времена наступают, Пётр Семёнович, фашистов победили, страну из руин подняли, казалось бы, живи – не хочу, но нет, зашевелилась нечисть разная, враги недобитые головы поднимают, те, что под самыми кремлёвскими звёздами засели. Так что не можем мы расслабляться, праˊва не имеем! Раньше хозяин их в кулаке держал, а нынче хватка у него ослабла – возраст, болезни… Так что нам с тобой, Пётр Семёнович, Советскую власть защищать. Как на войне. И по ее законам, так, чтобы назад ни шагу. Понял? – Так точно! – Тогда ступай. И будь готов. Всегда будь готов. В любую минуту.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!