Шанриасс просыпается сразу, моментальное включение, будто и не спал минутой ранее. Быстро поднимается и помогает встать мне. Хочется закряхтеть, как бабулька. Но я не произношу ни звука. Немного потянуться, размять мышцы, и можно идти. Крепись, Рай! ― Не могу сказать, что мне не нравятся Топи, но наличие здесь монструозных змей напрягает, ― не справившись с раздражением, бурчу. Надо признать, устала я от этой планеты. Очень хочется есть. Неизвестность и будущая дорога откровенно страшат. ― Нам нужно найти еду, путь не близок. Лучше потратим время на питание и интенсивнее пересечем заболоченные места, ― рассуждает Шанриасс и осторожно добавляет, ― Рай, большую часть пути ты поедешь на мне, как вчера. Ты не пройдешь, где смогу я, не погрузившись в трясину. И замочить нижнюю конечность мне не так страшно, ― весело фыркает, ― не переживай за меня. И так будет гораздо быстрее, ― ставит точку он. Раз так, то без питания нам никак не обойтись. Особенно Шану. Снова собираем вещи и спускаемся с гряды, к болотам. * * * Даже если бы я знала, что рыбу можно ловить так, то вряд ли поверила бы, что это возможно в реальности. Шан виртуозно ножом выстрогал из сука странное приспособление с наконечником, у которого шипы смотрят в противоположную сторону от острия, но под углом. Сказал ― это гарпун. И теперь я наблюдаю необычное зрелище, как шайрас скользит по воде то погружаясь, то взметаясь выше, поднимает кучу брызг и пронзает самодельным орудием добычу. Полный сил, шустрый Шанриасс. И я — унылая и замученная. Настроение портится еще сильнее. Спустя минут десять передо мной на камне лежат уже две крупные и пять мелких рыбешек. Я успела найти поблизости валежник, набросать его в кучу и поджечь. Следующие тридцать минут мы тратим на приготовление и поедание рыбы. Сегодня у нас нет ни соли, ни специй, но какая же она вкусная. Желудок перестает голодно возмущаться, и мое настроение заметно улучшается. Пользуясь возможностью, я все же принимаю лекарство. Путь непростой, зачем зря страдать. Мне становится смешно, когда вспоминаю, как представила Шанриасса в таком виде на охоте при нашем разговоре с Зейрашшем. Он разделся для ловли рыбы и теперь обсыхал, перед тем как надеть свой китель. Затем мы хохочем вместе, когда настырный шайрас, выведывает причину моего веселья. У нас остается рыба. Забираем ее с собой до мельчайшего кусочка. Не станем тратить время на поиск и готовку днем. До обеда она не успеет испортиться, жары нет. Остатки пищи помещаю в контейнер от предыдущей еды. Мы не смогли никак забрать разбитый байк, но пустую упаковку от еды и витаминов, разряженные аккумуляторы несем с собой. Иначе эта планета превратится в свалку еще до того, как на нее заселятся шайрасы. Пора. Если все сложится хорошо, к вечеру доберемся до пещеры. Там нас уже должны ждать. Там у нас есть все, чтобы выбраться с Болот. Связь и «Ласточка». И только натянув рюкзаки, замираем. Потоки ветра и характерный шум над головой взрывают нас криками. ― Мы здесь! Стой! ― вопим во все горло и машем руками. На эмоциях забыв, что нас и так засекли по маячкам. «Ласточка» делает разворот, возвращается и приземляется в пяти метрах от нас. Оттуда упруго спрыгивает капитан кшатри Харшшад. Колоритный шайрас. Оранжево-зеленый хвост и такие же яркие пряди волос. Мужчины приветствуют друг друга, шумно хлопая по плечам. Спустя несколько минут вторая «Ласточка» садится рядом. Из нее первым выскальзывает Зейрашш, подлетает ко мне и сжимает в крепких змеиных объятиях. ― Осторожнее! ― скриплю я, опасаясь за свои ребра. Такая же теплая встреча ждет и Шанриасса. Засматриваюсь, как друзья обнимаются, громко выражая радость. Подхожу к кораблю и измученно приваливаюсь его прохладной поверхности. Запрокинув голову, смотрю на небо с огромным облегчением. Мы спасены. ГЛАВА 28. КАПИТАН ВЕРХОВСКИ Пятью годами ранее Не люблю я ночные смены. Ночью попадаются самые тяжелые случаи. Особенно ближе к пяти утра. В пять утра сложнее всего бороться со сном. В пять утра кажется, что смена вот-вот закончится, и ты пойдешь спать. Домой. А вот и нет. Эта ночь тоже не стала исключением. В комнату отдыха врачей, где я неторопливо пью кофе, врывается молодой врач, претендующая на роль моего ассистента. ― Доктор Горслей! У нас срочный пациент. Капитан какого-то крутого правительственного судна. Большая шишка, говорят, ― тараторит она. Морщусь от ее криков. ― Ближе к делу, Стерн, ― одергиваю ее, ― мне нужны факты о состоянии пациента. Твои сплетни нам сейчас не помогут. ― Простите, доктор Горслей! ― тушуется она и тут же собирается, ― пациент ― Джонатан Верховски, 38 лет. Черепно-мозговая травма. Сознания нет. Кома второй степени. Его исследовали по дороге. Субдуральная гематома слева. Височное вдавление черепа справа. Судороги, слева зрачок расширен, давление не стабильно. ― Заказывай операционную и мойся. Вызывай мою команду. Начнем через двадцать-тридцать минут. Вот и ушла домой. Большая шишка говорит. Ну, шишка, будем тебя спасать. Бегу в сторону операционной. Там переоденусь в стерильный костюм и изучу снимки заодно. Проклятье. * * * Стабильно тяжелый. С такой травмой ― прекрасное состояние. Люблю слово “стабильный”. Больше только ― “положительная динамика”. Молодой и очень успешный капитан с правительственного судна. С раннего утра я и моя команда боролись за его жизнь. Гематому удалили, внутричерепную гемодинамику восстановили. С помощью ортопеда вдавление черепа ликвидировали. Теперь от меня мало что зависит. Могу уйти домой. Но не ухожу. Черт его знает почему. Несколько раз зашла в реанимацию проверить, как он. Стабильно. Но в какой-то момент стабильно на моих глазах превращается в очень хреново. И мы снова мчим в операционную. Не зря я не могла уйти домой. * * * Сегодня мой выходной. С раннего утра я уже совершила пробежку вдоль реки недалеко от моих апартаментов. Теперь просто зависаю с утренним кофе и многое обдумываю. Непривычно ясный день на Джи, солнце слепит глаза, а ветер давно растрепал волосы. Капитан еще не вышел из комы. Вроде бы все неплохо, но он уже пять дней в одном состоянии. Исследования головы тоже в норме для текущего периода. Отека нет, кровотечение тоже смогли взять под контроль. Но он до сих пор не пришел в себя. Жалко его. Ему бы еще жить да жить. Если не очнется сегодня, проведу ему иммунотерапию. Подсажу в поврежденные зоны Т-клетки. Хуже ему, достоверно известно, не станет. Жаль снова сверлить голову, но чем больше времени проходит, тем тяжелее последствия пребывания в коме. Обнадеживает, что внутричерепное давление держится в нужных пределах. Решено. Так и поступлю. Запахнувшись от ветра, медленно бреду, ловя солнечные лучи. Жителей Джи легко узнать по белому цвету лица. У нас десять солнечных дней в году. Мне повезло, что один из них выпал на выходной. В кармане лениво звенит коммуникатор, смотрю на привязанные к нему часы — больница. ― Капитан Верховски очнулся! ― раздается радостный голос в динамике.