Эпоха роботизации и технологий за последние столетия шагнула сильно вперед, но до сих пор не может обходиться без рук и ума живого хирурга. Следующий этап подготовки — газовый стерилизатор. Все знают, этого обеззараживания достаточно. Но кто из нас упустит возможность немного задержаться перед прозрачными окнами операционной и поразмыслить за тщательным мытьем рук? Соседний автомат плотно затягивает мои руки в тончайший и прочный полимер. Пара шагов и вот я встаю перед дверьми помещения, в котором воспринимаю себя частичкой Бога. Слышу писк разъезжающихся дверей. Щурюсь, привыкая к яркому свету. Ежусь от холода и вдыхаю запах присущий только операционной. Время смятений и выбора позади. На смену приходит холодная осознанность. Я собрана. Моя помощница Ани опускает микроскоп манипулятора над головой пациента на нужной высоте и запускает робот-контроль. План лечения я внесла в него накануне вечером, и это поможет мне не ошибиться. Ступаю к своему рабочему месту за пульт манипулятора. Пациент в полусидячем положении готов, как и вся моя команда. Ценю стабильность, поэтому каждый раз со мной одни и те же проверенные люди. Сдержанно киваю им, прикладывая глаза к окулярам. Ну что же, начнем… Очнувшись от инъекции, что вероломно вколол мне Джонатан, тупо смотрю сквозь стекло транспортировочной капсулы на приборы модуля. Не сразу понимаю где я, но когда воспоминания возвращаются, становится дурно. В моей жизни было разное, но никогда прежде не хотелось выть от отчаяния. Разве что тогда, один раз, в далеком детстве… А сейчас хочу. Орать и рыдать, выплескивая свою скорбь. Душевная боль настолько сильная, что ощущается тупой ломотой в грудной клетке, мешающей дышать. Неважно, сколько времени прошло в отключке, я остановилась на том страшном моменте. Непозволительная роскошь ー погружаться в безнадегу, при текущем положении вещей. С огромным трудом собравшись и оставив истерику на потом, оцениваю в первую очередь состав и давление воздуха внутри модуля. А после уже разберусь где я, и в какой части Вселенной меня выкинуло из гиперпространства. Только убедившись, что в модуле все в порядке, даю команду поднять крышку. Кряхтя, выбираюсь из своей транспортировочной капсулы. И встав, как вкопанная, пялюсь на вторую такую же, но абсолютно пустую. Со мной мог спастись Джонатан, или кто-то еще из нашей большой команды. На фрегате было столько людей… Но по какой-то причине здесь я одна. Одна. Мозг отказывается воспринимать эту информацию. Ледяной ужас сжимает сердце и снова сбивает дыхание. Трясу головой. Нет, Рай, нельзя. Нельзя впадать в отчаяние. Не время. Следом оцениваю свои медицинские показатели. Так, кажется, дела неплохи. Немного понижено давление, газовый состав крови не идеален, незначительно повышена углекислота и слабое обезвоживание. Ввожу себе нейтрализатор седации. Не с первой попытки дрожащими руками подключаю капельницу с питательным коктейлем. Не помню, когда у меня так тряслись руки. Есть пока не смогу. Мне и попить удается с большим трудом: тошнота накатывает волнами и сильно кружится голова. Держусь. Отключусь позже. Цепляю на лицо кислородную маску. Так я быстрее приду в себя и избавлюсь от ненужных продуктов метаболизма. А теперь меня ждет самый сложный вопрос: понять, где нахожусь. Поначалу зонды не обнаруживают ни одного подходящего объекта поблизости, по которому я смогла бы вычислить свои координаты. Со стоном роняю голову на руки. Нужно несколько минут. Немного очухаюсь и пойму, как действовать дальше. Несмотря на неудобную позу, я все-таки отрубаюсь. То ли от стресса, то ли догнало остаточное действие седатика. Опомнившись, определяю свое состояние куда более стабильным, чем при первом пробуждении. Воспринимаю степень собственной глупости, как запредельную. Я вырубилась, даже не запустив сигнал о помощи. Ну какой из меня астронавт? Я жила, настолько погрузившись в медицину, упустив элементарные вещи, которые помнит и знает каждый ребенок, окончивший гимназию. Не говоря уж о тех, кто вырос на орбитальной станции. Когда-нибудь моя уверенность в том, что это никогда не пригодится, сыграет не в мою пользу. Оцениваю запас воды, кислорода, еды и топлива. При экономном использовании, на неделю хватит еды и воды. С кислородом дела обстоят хуже. Надеюсь, хватит на неделю. Рассчитаю, насколько смогу снизить его концентрацию, чтобы критично не сказалось на здоровье. О комфорте речи не идет. А вот топливо. Пока модуль движется по инерции в неизвестном направлении. Как бы не напрягала эта мысль, придется, естественно, не без помощи бортового компьютера, сделать расчеты и потратить каждый кубик экзоматерии с умом. И рискнуть. Не привыкать. Раньше я рисковала своей репутацией и чужими жизнями. А теперь на кон тоже придется поставить жизнь, но уже свою… Вдруг в полной тишине сигналами оживает компьютер и выдает вереницу цифр на мониторах. У меня екает сердце. Безумно страшно узнать, где же я нахожусь. Но куда страшнее длительное молчание на любых частотах. Пустой эфир не придает уверенности. Просматривая столбцы расчетов, пытаюсь разобраться в навигационных данных. Не будь моей последней работы, никогда бы не удалось понять и крупиц этой информации. Часы, проведенные на планерках, в команде фрегата сделали свое дело. Меня никогда не интересовало судовождение. Проще было летать пассажиром и использовать драгоценные часы для отдыха, или изучать информацию по пациенту и его заболеванию. Мне нечасто приходилось покидать Госпиталь для лечения, но иной раз бывало невозможным транспортировать пациента к нам на Джи-3457. Перед глазами встает команда Фрэнсис Дрейка. Совещания на капитанском мостике. Медотсек. Дружные завтраки в столовой. Я слышу голоса людей и звуки корабля, что стал мне домом за совсем небольшой период жизни. Больше не имея сил сдерживаться, захлебываясь рыданиями, скукоживаюсь в кресле пилота, позволяя горю захватить меня. *** Четыре бесконечных дня в своем модуле двигаюсь в сторону ближайшей системы, где есть жизнь. С помощью заметок, загруженных справочников и навигационной системы, обладающей хоть и урезанным интеллектом, мне удалось проделать эту малопонятную и неприятную для себя работу. Лечить людей куда проще, чем разобраться во всем этом. До сих пор довольно слабо верю, что благополучно приземлю транспорт, имея за плечами всего два обязательных урока на симуляторе. Тот же автолет я водила в случае крайней необходимости, и почти всегда пользовалась услугами аэротакси. Невероятно повезло оказаться вблизи пригодной для жизни планеты. Условно пригодной, но в моем положении выбирать не приходится. Физически я полностью восстановилась. Чего нельзя сказать об эмоциональном состоянии. Будь я в безопасности, наверняка бы расклеилась. Но благоприятный исход под большим вопросом, а это хорошо стимулирует держать себя в руках. И действовать. Даже если долечу. Даже если благополучно сяду на поверхность. Смогу ли я выжить и потом улететь с планеты, несущей смерть? *** Еще два безумно длинных дня позади. Я доползла до своей цели. Дьявольская Красная планета заняла едва ли не весь иллюминатор модуля и продолжает приближаться. Естественно, у меня сразу появились большие сомнения вообще увидеть жилую планету. Куда больше было шансов, что воздух и топливо закончатся раньше. Или я сойду с ума от одиночества. Система со Сто семнадцатой располагается на краю заселенных нами областей космоса, и я почти ничего не знаю об этом месте. В Реестре планет тоже довольно скудные сведения. Планета-пустырь, заброшена за ненадобностью. Рабочая сила — преступники. Многие из них выбрали рудники вместо осуществления смертного приговора. А потом рудники забросили. Кем бы ни являлись эти люди, их просто оставили умирать. Судя по записям, на планете остались не только каторжники, но и целые семьи. Там были и невиновные, но выбравшие жизнь в колонии со своими супругами и дети, родившиеся уже на планете. Их бросили всех. Подписав смертный приговор без разбора. Поток жгучей ненависти заставляет скрежетать зубами. Не в силах ничего изменить, продолжаю идти к своей цели. Я и раньше была в курсе сущности людей, стоявших во главе Земной Коалиции. Но не подозревала, насколько все… паскудно. Снова разглядываю однотипный рельеф Сто семнадцатой. Скалы, пески, кратеры, бескрайние пустыни. Настолько все убого. Две Луны ー единственное украшение этой планеты. Если бы не редкий арканиум, никому бы не сдалось вкладывать столько риалов в пустыню на краю мироздания. В результате активной добычи шахты иссякли, сам арканиум, как и много лет назад, не потерял своей ценности. Здесь изначально не было условий для жизни. Мрачно рассматриваю поверхность с орбиты. Еще не ясно, повезло ли мне спастись с Фрэнсис Дрейка. Преисподняя. Имя и сущность планеты, на которой мне предстоит выжить. ГЛАВА 4. ГЛУБОКАЯ ГЛОТКА Рассвет все ближе. Чуть не кулем падаю у входа в шахту. Сейчас. Еще немного. Наберусь сил и мужества, и встану на дрожащие от усталости ноги. Снова утягиваю завязки на штанах. Неужели еще есть куда худеть? С грустью опускаю взгляд на свою грудь, которая и в хорошие-то времена была скромна. Тьфу, нашла о чем беспокоиться. Выдаю истеричный смешок, зато с маленькой грудью тут проще выжить. Жерло штольни напоминает пищевод, с округлыми краями. Он уходит вниз, в беспросветную тьму. «Глубокая глотка» неспроста получила такое название. Свою каменную нору я оставила, как только солнце опустилось за скалистую гряду. Понадобилась целая ночь, чтобы добраться до цели. ― Да уж, скорости мне не занимать, ― невесело констатирую я. Мне повезло сегодня, с севера донеслись прохладные потоки воздуха. Они весь путь приятно обдували, не охлаждая, но и не нагревая мое измученное тело. В последний раз я спускалась в Глубокую глотку пару месяцев назад и еле вернулась. Едва хватило сил подняться по каналу шахты наверх. Старый лифт с трудом работал, еще когда я упала на Красную планету, и постепенно совсем перестал ездить совсем. После поломки спуск и подъем стали возможны только при помощи спускового устройства. И сил своих рук и ног. Знала бы, ходила бы на скалодром с Шефом, а не бегала по утрам по набережной. Эти полуразвалившиеся шахты не так просты. Они хранят в себе настоящие сокровища для этих земель: консервы с едой, воду, лекарства и инструменты. Многое уже вынесли с тех пор, как Преисподнюю покинули смотрители Коалиции. В попытках достать из-под земли ценное содержимое, колонисты регулярно оставляют плату, ту что у них есть — свои жизни. Как и у всякой сокровищницы в этих шахтах есть свой дракон, охраняющий богатства. С заходом солнца прожорливые земляные черви наводняют бесконечные коридоры. Мерзкие твари размером с крупную собаку, зубастой пастью и желудками способны переварить многое, включая металлические бляшки ремней. Эти отвратительно пахнущие животные пожирают все живое, не брезгуя и себе подобными. Во время разработок тюремщики отгоняли червей от шахтеров огнеметами и электрическими стрекалами. Покидая планету, сотрудники коалиции забрали с собой все. Какое им дело до каторжников. Будь путь наверх легче и пребывание под землей менее опасным, давно бы осталось одно ненужное барахло в заброшенных штольнях. Но дело обстоит иначе. Поэтому колонисты вновь и вновь делают попытки найти и извлечь добро. Черви давно съели всех собак, крыс и кошек, прибывших с колонистами. И всех тех, кто замешкался под землей. У меня есть двенадцать часов от рассвета до заката. Двенадцать часов, чтобы спуститься в шахту, найти, собрать все необходимое, и подняться обратно. Иначе я тоже стану ночной закуской. От одной мысли ком встает в горле. Вернувшись в последний раз, я твердо решила, что только крайняя нужда заставит меня вновь пройти через это. Так уж вышло, эта нужда настала. Тянуть время больше нет возможности. Вряд ли отдохну лучше, если буду торчать на краю шахты и нервничать. А нервничаю я сильно. Еще чуть-чуть и начнут дрожать не только кончики пальцев и натруженные ноги, но и все тело. Проверив страховочную беседку, недовольно фыркаю. Совсем одряхлела. На другой раз ее точно не хватит. Цепляю себя к спусковому устройству, хоть какая-то подстраховка. Завинчиваю предохранитель на карабине. Не дав возможности себе передумать, сжимаю челюсти до ломоты в зубах. Судорожно нажимаю спуск и скольжу вниз. В пропасть. Фонарь включаю, только достигнув конца троса. Заряда батареи ничтожно мало. Говорят, за грядой есть небольшое поселение. У них еще сохранились солнечные батареи и можно подзарядить свои приборы. Но и туда не пойдешь с пустыми руками. За спиной в рюкзаке у меня припасены пара факелов и одна петарда, очень маленькая бутылочка воды и горсть сухарей. Это все, что я смогла найти. Семья Тима отдала бы все свои запасы, но если я не вернусь? Тогда погибнет мальчик, и вся его семья окажется в еще более бедственной ситуации. По этой самой причине мне пришлось уходить скрытно. Ни с кем не попрощавшись. Да я и не хотела. Достигнув возможного дна в этой точке, отстегиваюсь от троса. Широкий коридор, уходящий в обе стороны, ветвится на множество путей, с выраженными перепадами высоты.