Она протерла пол в туалете и вопреки всякому здравому смыслу отперла дверь. Выходя в коридор, решила, что, может, ей и суждено погибнуть от рук бывшего мужа — но легко она не сдастся. Глава 11 САЙМОН Колорадо, США, двадцать три года назад 2 мая Другие мои жертвы меня не преследовали, а вот Пола — да. Постоянно вспоминались ее теплые щеки под моими руками и как легко она упала на дорогу. В ушах слышался треск костей и разрываемой колесами фургона кожи. Кровь гудела от адреналина, совсем как в ту ночь, когда я вбежал в отель за рюкзаком, а потом затерялся в ночи. Я вжимал педаль газа в пол, и Ки-Уэст давно остался позади, но в зеркале заднего вида все равно отражалась воображаемая Пола, сидевшая у меня за спиной. Следующие три месяца в глазах мелькали штаты: Теннесси, Кентукки, Миссури, Небраска, Канзас и Колорадо сменяли друг друга, как картинки в детском пластиковом стереоскопе. Бо́льшую часть времени я проводил в дороге. Подбирал других скитальцев, чтобы заполнить ими пустоту: парней-приятелей на день или подружек на ночь. Если девушки не попадались, я шел к профессионалкам. Костлявые или пухлые, темнокожие или бледные, как смерть, — на внешность мне было плевать; я ставил девиц на четвереньки и орудовал сзади. Если же у них удавалось раздобыть какой-нибудь химический стимулятор вроде того, которым меня угощали в Майами, было вообще здорово. Я предлагал подвезти каждого, кто попадался по пути, даже если мне было совсем в другую сторону. В общем, делал что угодно, лишь бы не оставаться наедине с собой. Потому что тогда я начинал анализировать свои поступки. Я ни секунды не сомневался, что убить Полу было делом правильным. Она загнала меня в угол. У Полы был выбор, у меня — нет. Побежав вслед за мной, она допустила ошибку. Мне пришлось ее исправлять. Я всячески старался отделить прошлое от настоящего. Когда Пола потребовала объяснений, было легко предположить, чем все обернется, если б я ее отпустил. Она побежала бы в отель за Роджером и сообщила, что его покойный приятель на самом деле загорает под местным солнышком. Тот, вернувшись в Англию, разумеется, сей же час доложил бы Кэтрин, что та вовсе не вдова, а брошенка. В данный момент я считался покойником. Если бы появился свидетель, моей конспирации конец. А я не хотел, чтобы обо мне думали в плохом ключе. Как, впрочем, и в хорошем. Пола сама виновата, что вмешалась в естественный ход событий. Я за ее смерть ответственности не нес. Юта, США 20 июля Я вытащил из рюкзака пожитки и разложил их на солончаке. Вещи надлежало рассортировать по двум кучам: «оставить» и «выбросить». В одну отправились предметы первой необходимости: одежда, карты, паспорт Даррена и деньги. Вторая предназначалась для вещей, которые мне больше не пригодятся, например визитки давно забытых попутчиков. Или сувениры, напоминавшие о прошлом. Если я хочу путешествовать налегке, сантиментам в моем багаже не место. Между двумя кучками я положил выцветшую джинсовую рубашку. Снова упаковал рюкзак и спрятал его за ближайшим валуном. Вещи, от которых надлежало избавиться, я сложил в багажник Бетти. Потом отрезал рукав джинсовой рубашки, открутил крышку бензобака и осторожно, сантиметр за сантиметром, заправил в него ткань. Бетти была идеальной спутницей, она проехала со мной десять тысяч километров, но ее время истекло. Заднюю ось трясло на самых мелких ухабах. Каждые три часа надо было останавливаться, иначе из радиатора валил пар похлеще, чем из Олд-Фейтфула[21]. В качестве ее последнего пристанища я выбрал Бонневильские солончаки. Они были плоскими и ослепительно белыми, словно Господу при создании мира на них не хватило красок. Бетти предстояло оживить это место. Я вытащил из кармана зажигалку и, щелкнув пару раз кресалом, подпалил рукав. Отошел на шаг и уставился в окно машины, отчаянно пытаясь вспомнить всех, кого приносил в жертву вместе с автомобилем. Но в горящем стекле видел лишь собственное отражение. Закурив сигарету, я отошел подальше и стал ждать взрыва. Тот, однако, откладывался. Пламя утробно порыкивало, выплескиваясь из-под дверей и оплавляя окна. Покрышки лопались одна за другой. Вслед за ними зазвенели стекла. — Эй, парень, ты как, живой? — крикнул водитель притормозившего рядом грузовика. — Что с тачкой? — Перегрелась и полыхнула. — Вот же хрень какая… Повезло тебе, что сам успел выбраться. Подвезти? — Не откажусь. — Куда? До ближайшего города? — Без разницы. Куда сами едете. Здесь спасать уже нечего, а денег у меня не осталось. Мужчина посмотрел на пылающие останки Бетти, затем окинул меня взглядом с головы до ног, словно думая, что я за человек, раз не паникую, когда мое единственное средство передвижения сгорает дотла. — В Неваду. Подойдет? Я согласился. Когда мы отъехали, я в зеркало заднего вида увидел, как Бетти сыпанула на прощание искрами и наконец выбросила хвост взрыва — пуще, чем у кометы. КЭТРИН Нортхэмптон, двадцать три года назад 17 июля — Ухожу на пенсию, — заявила Маргарет. Я чуть было не выплюнула чай на столешницу. — Мы с Джимом решили переехать в Испанию, — продолжила та, не замечая моей реакции. — Уже присмотрели чудесную виллу на побережье Андалусии. Летом планирую потихоньку собираться, и, если повезет, к Новому году переберемся в те края. — О, — только и сказала я. Лучше б она дала мне пощечину. Я с таким энтузиазмом принялась шить одежду для «Фабьен», что забросила все прочие подработки. Теперь мне хватало времени на творчество, и за последние полтора года я успела создать больше сотни нарядов. Заодно отвлекалась от мыслей о бедняжке Поле. Мы с Байшали очень по ней скучали. Горевали, пытались утешить друг друга и по мере сил помочь родителям Полы пережить потерю. Теперь же, учитывая новости, стало ясно, что отныне мое будущее — за кассой номер семь. — Покупателя уже нашла? — спросила я. Может, повезет, и новому владельцу мои наряды тоже придутся по душе? — От тебя зависит, дорогуша, — сказала Маргарет, вставляя сигарету в пластиковый мундштук. — Предлагаю тебе выкупить мой магазин. Я громко расхохоталась. Видимо, Маргарет, находясь под впечатлением от перспективы провести остаток дней под испанским солнцем, попивая сангрию, несколько утратила связь с реальностью. — Откуда у меня такие деньги! — воскликнула я. — Ты ведь сама знаешь. Только оглянись. В этом доме все или с барахолки, или разломано к чертям и держится на одном скотче. С каких средств мне покупать твой магазин? — Ох, меня такие пустяки никогда не останавливали, — отмахнулась Маргарет. — Насколько понимаю, у тебя есть три варианта: либо взять в банке кредит, либо перезаложить дом, либо заключить со мной соглашение на выплату частями. — Я ничего не смыслю в бизнесе! — У тебя на все найдется отговорка, правда? Я тоже сперва ничего не смыслила — и что? Взяла и научилась. — Маргарет, я не такая, как ты, — вздохнула я, напоминая об очевидном. — Ты по натуре человек очень самоуверенный. У тебя были средства. А у меня дети, и этот дом — наша единственная крыша над головой. Она глубоко затянулась и налила себе третью чашку чая. — Помнишь, ты рассказывала о своей матери, какая она сука? — Я ее сукой не называла, — перебила я, немного удивившись, куда завернул разговор. — Ну, сукой от этого быть она не перестала, так что привыкай. В общем, как бы гадко она с тобой ни обращалась, ты терпела и делала по-своему. А что было после Билли? Ты взяла себя в руки и стала жить дальше. А когда исчез Саймон? Ты поплакала немного, зализала раны и принялась воспитывать детей. Так ведь? Я кивнула. — Вот видишь. Ты выжила, дорогуша. Ты всегда, что бы ни случилось, находишь выход. Ты гораздо сильнее меня. Такие шансы выпадают раз в жизни, так что умоляю: не упусти. Хватайся обеими руками. Я помолчала, обдумывая предложение. На первый взгляд казалось, что проще сигануть с шестом через Большой каньон. — Скажи честно: ты думаешь, я справлюсь? — Кэтрин, я когда-нибудь тебе врала? Если б я думала, что ты не справишься, то не стала бы даже предлагать. Ну, каково твое решение? 26 ноября Месяцы неслись один за другим. Услышав предложение Маргарет, я с той поры больше не могла ни о чем думать. В прежние времена сразу категорически отказалась бы. Однако все изменилось, и я тоже стала другой. Я обязана была хотя бы попробовать.