Сквозь тетин смех Саана чувствует едва уловимую горечь. 4 ИЮЛЯ, ЧЕТВЕРГ, ХАРТОЛА Следующим утром Саана чувствует себя необыкновенно бодрой и встает без привычной ленивой дремы. На сегодня запланированы три важных дела. Навестить отца того экскурсовода в доме престарелых, зайти к пожилой учительнице Хелены и Эйла в 16 часов. Давно у нее не было таких насыщенных событиями дней. На часах всего 09:05, а Саана уже верхом на велосипеде направляется в «Икипихлая», самый большой дом престарелых в Хартоле. Долго искать не приходится. Саана решительно погружается в мир ходунков, больничных коридоров, кружевных скатертей и антисептиков для рук. В окошке регистратуры ее приветствует дружелюбная брюнетка. Саана рассказывает о цели своего визита, и женщина бросает на нее слегка настороженный взгляд. — То есть вы хотите повидаться с Ээро Фальком? И его сын Лео знает о том, что вы здесь? — уточняет женщина, на лице которой крупными буквами написано: «Зачем?». — Как вы сказали, вас зовут? — еще раз спрашивает она. — Саана Хавас, — отвечает Саана, намеренно глядя женщине прямо в лицо, подернутое нескрываемым подозрением. — Комната 33. Саана замечает, как женщина постепенно проникается к ней любопытством. Вероятно, такие неожиданные чужаки в доме престарелых — явление из ряда вон выходящее. Бейджик на груди женщины сообщает: «Катя». Проходя через стеклянные двери и продолжая путь по линолеуму томатного цвета, Саана затылком чувствует взгляд женщины. В коридоре пахнет каким-то дезинфицирующим средством. Неуверенно и неловко Саана стучит в дверь. Из комнаты, к ее удивлению, доносится довольно бодрое приветствие, и Саана с облегчением улыбается. Возможно, этот визит будет приятен обеим сторонам. Ээро Фальк — сутуловатый пожилой мужчина в очках. Саана пытается разглядеть в нем черты Лео Фалька, но, похоже, этих двоих роднят только очки и рост. Старик жестом приглашает Саану расположиться на деревянном стуле у окна. — Фон Райхманн? — лицо старика вдруг оживает, губы трогает усмешка, когда Саана объясняет, что ее привело. — Да, весьма любопытная персона, — говорит старик, и Саане кажется, что само воспоминание о бароне трогает его до сентиментальных слезинок в уголках глаз. Разговор не продлился и часа. Саана закрывает за собой ворота дома престарелых. Ээро Фальк оказался весьма приятным человеком, однако сразу после короткого знакомства выяснилось, что он живет в каком-то своем мире и имеет расплывчатое представление даже о текущем моменте — о прошлом нечего и заикаться. Фон Райхманн и время, проведенное в Коскипяя, превратились для старика в пучок разрозненных фраз и ассоциаций, из которых Саана мало что почерпнула. Венецианские карнавалы в Коскипяя, уход за усадьбой и долгие-долгие рабочие отношения, отложившиеся в памяти старика как дружеские… Фон Райхманна он рисовал широкими мазками, добавляя красок во все: и павлины с цесарками, гуляющие по двору, и лучшие в Финляндии орхидеи, выращенные руками барона, и дорогущие шелка хозяйских облачений (которым барон, впрочем, предпочитал какое-то тряпье). О Хелене Ээро Фальк так и не смог рассказать ничего вразумительного. Однако с пустыми руками Саана все-таки не ушла: она заполучила адрес в Потсдаме. — Осенью 1989-го фон Райхманн внезапно уехал сразу же по окончании праздника, — сообщил Ээро Фальк. — Просто взял и исчез, мы даже попрощаться не успели. Позже мне пришла открытка из Германии, и на этом все. Саана изучает пожелтевший уголок открытки, где извилистой, старомодной каллиграфией написан адрес. Это самая настоящая ниточка, единственная зацепка в Германии, все, что у Ээро Фалька осталось от фон Райхманна. Кто знает, вдруг этот адрес куда-нибудь приведет? Если удастся переговорить с бароном, расследование сдвинется с мертвой точки. Саана зевает и отчаянно желает оказаться в полной тишине, даже вздремнуть. Все-таки активная социальная жизнь берет свое, и батарейка нуждается в подзарядке. — Стучался кто или нет, не пойму, — слегка удивленно произносит пожилая дама с белоснежной сединой, открывая Саане дверь. Через какое-то время становится ясно, что хрупкая на вид рассеянная старушка еще и глуховата. Леена Лехтонен, бывшая учительница Хелены и директриса школы. Объект номер два. Саану тут же гостеприимно усаживают в гостиной на диван в цветочек. Пока старушка, кряхтя и запинаясь, шерстит полки в поисках старых папок, Саана оглядывается по сторонам. Простенько, чистенько. В глаза разве что бросается темный домотканый коврик. Комнату заполняет громкое тиканье настенных часов. Саана завороженно следит за стрелками на циферблате. Лехтонен движется так, будто ее кто-то поставил на режим замедленного воспроизведения, но Саана согласна подождать. — В восьмидесятых школьный участок был огорожен двухметровым проволочным забором, такой сеткой, у некоторых все это ассоциировалось с концлагерем, — развеселившись, сообщает старушка и подходит к дивану. — Сейчас на месте школы центр занятости населения. Саана вежливо кивает, ни на секунду не забывая о необходимости сохранять на лице легкую улыбку. — В то время молодежь развлекалась в основном на пляже. Звенел школьный звонок — и всех как ветром туда сдувало, там же и выпивали частенько, — продолжает женщина и игриво подмигивает, намекая на то, что годы, проведенные в компании подростков, до сих пор держат в тонусе ее мозг. И даже очень. — Ну а зимой, или еще когда, им нравилось собираться в баре Unioni. Раньше со школьниками как-то проще было, — говорит учительница, улыбаясь каким-то своим воспоминаниям. — Но Хелена была еще такой юной, боже, никто бы из них не смог, нет, хотя компания была еще та. А Хелена, такая милая и прилежная девочка… Ее подруга, Йоханна, вот та была бунтаркой. Не любила слушаться. Но обе были все же классными девчонками. Кстати, я ее тогда видела. — Тогда — это когда? Извините, я не совсем понимаю, — Саана резко выныривает из своих размышлений и подается вперед, задавая вопрос громче, чем стоило бы, почти кричит. — Тем вечером, перед ее смертью. Видела Хелену у заправки Kesoil. Она сидела там, будто ожидая чего-то, и выглядела такой радостной, ведь вся жизнь была впереди. Кто ж знал… — произносит старушка, ее голос дрожит. — В жизни ничего не можешь знать наверняка. — Может, вы помните, с кем была Хелена? Или одна? В какое время вы ее видели? — Перед походом в сауну, в субботу — это я хорошо помню. Где-то пять вечера было. Хелена просто сидела там и чего-то ждала. Саана чувствует, как внутри просыпается жгучее любопытство, однако женщина начинает явно уставать от разговора. Цепь событий уводит их все дальше в прошлое, переставая виться исключительно вокруг Хелены. Саана записывает: «Йоханна» и «17 часов вечера». Начинают вырисовываться последние часы девочки: карнавал, сидение около заправки. Кого именно она там ждала? После обеда Саана уже стоит в дверях парикмахерской, и колокольчик звонко возвещает о ее приходе. — Проходите, проходите, — доносится из подсобки чей-то каркающий голос. — Я сейчас! В крошечный зал крошечной парикмахерской вплывает Эйла, и Саана будто оказывается в одном из фильмов Альмодовара[43] прямо посреди Хартолы. На голове Эйлы замысловатый начес из угольно-черных волос, на глазах — синие тени, на ушах — кислотно-желтые пластмассовые клипсы. — Эйла, — представляется дама и протягивает морщинистую руку. — Саана, — отвечает Саана, разглядывая яркий маникюр Эйлы. — На лето к нам приехала, да? — спрашивает Эйла, не особенно нуждаясь в ответе. Она усаживает Саану в парикмахерское кресло и ловко набрасывает на нее защитную накидку. Указательным пальцем приподнимает Саанин подбородок и проводит расческой по волосам, рисуя ровный пробор посередине. — Как будем стричься? — Просто кончики подстригите, сантиметров пять максимум, — говорит Саана. Не для того она с потом и кровью отращивала длинные волосы, чтобы вот так взять и доверить их своенравному мастеру старой закалки. — Ну, рассказывай, что привело тебя в Хартолу. Захотелось подышать деревенским воздухом или все же есть что-то интересненькое на уме? — скрипуче произносит Эйла. Саана выдавливает из себя широкую улыбку. — Я племянница Инкери, сюда приехала просто отдохнуть на лето, — отвечает она доброжелательно. — Дух перевести. Хотя, если честно, меня уволили, — признается Саана. Вероятно, собеседников типа Эйлы нужно брать искренностью. — Вон оно что, — говорит Эйла и ровнехонько подстригает светлые, почти белоснежные волосы Сааны. — Меня тут всерьез заинтересовало одно старое дело, и тетя Инкери намекнула, что вы знаете обо всем, что творится в Хартоле. Эйла останавливается и смотрит на Саану в зеркало. — В смысле, наша Инкери? Ее племяннице помочь — дело, конечно, святое, и я буду рада подсобить, но понятия не имею, чем именно. Толку-то от меня! — смеется Эйла, всем своим видом отрицая эту ложную скромность. Саана рассказывает об истории, услышанной от Инкери, мол, пару десятков лет назад из пороговых вод выловили тело девочки, и тайна этой смерти до сих пор не раскрыта. Ведь не факт, что это было самоубийство или несчастный случай, как тогда говорили. Эйла кивает и задевает расческой уши Сааны, перебирая пряди волос. — Трагическая смерть Хелены стала одним из самых громких событий из всех, что происходили тут за время существования усадьбы, — сообщает Эйла. — Вот ты знала, что тогда этот случай привлек в наши края журналистку из одной крупной газеты? Саана отрицательно трясет головой. — Да, и ходила эта женщина тут, вынюхивала все и в итоге написала статью на два разворота о загадочной смерти в маленьком городке. — А нет ли у вас этой газетки, случайно? — с надеждой спрашивает Саана. — Да нет, конечно, я такое не храню, хотя по натуре страстный коллекционер, — усмехается Эйла. — «О чем молчит городок: Тайная жизнь девушки». Ну или как-то так, — припоминает Эйла, рукой рисуя в воздухе, прямо перед носом Сааны, огромный газетный заголовок. — Хартольцы сначала обрадовались: надо же, приковали к себе внимание всей страны! Но радость быстро схлынула, когда они прочли статью, — продолжает Эйла. Берет с полочки пульверизатор и опрыскивает водой волосы Сааны. — Статья прямо вывела их из себя. — А что это была за газета, не помните? — Как ее там… «Хюмю»[44] или «Сэура»[45], это журнал, — отвечает Эйла, попеременно брызгая водой на волосы и расчесывая их. Саана клянется себе во что бы то ни стало добыть нужный номер журнала. — От статьи-то все слухи и пошли. В журнале были истории и других девушек, судьбы которых оставили после себя большой вопросительный знак. За два года до смерти Хелены без вести пропала некая Лаура. Вполне возможно, она просто сбежала, но журналисты намеренно сгустили краски. — Лаура? — уточняет Саана, Эйла кивает. — Лаура Мальм. Ее мать регулярно ходила ко мне, пока они не переехали в Йоутса. Саана бормочет себе под нос это имя. — Вот вы обычно в курсе всего, — продолжает Саана, понимая, что эта женщина просто кладезь информации, — расскажите о Хелене. Какой она была? Эйла хитро рассматривает Саану. Она чувствует заискивание, однако на вопрос отвечает более чем охотно. — Хелена была порядочной девочкой из порядочной семьи. Вся такая правильная и воспитанная. Готовая прийти на помощь в любую минуту, — говорит Эйла, широко улыбаясь Сааниному отражению в зеркале. Она пинает табуретку и оказывается перед Сааной: будет подравнивать передние пряди. — Единственный ребенок в чопорной религиозной семье, добрая и вежливая девчушка, — тихо бормочет Эйла. — Ну, была. До того самого лета. Тогда в ней что-то изменилось. Прикрой рот, если не собираешься ужинать волосней. Саана с любопытством пялится на Эйлу и смыкает губы. Она кивает, прося женщину продолжать. — Хелена стала скрытничать. В ней появилось что-то новое, чего раньше точно не было. Увереннее стала, что ли, самолюбивее. Будто ей доверили тайное знание, ей одной — и больше никому. — Когда вы видели ее в последний раз? — спрашивает Саана и быстро захлопывает рот, чтобы волоски с челки не попали на язык. — В начале августа. Она пришла сюда и пожелала чего-то особенного. Хотела сменить стиль, начать носить другую прическу, — вспоминает Эйла. — Никогда этого не забуду. Она ушла, а я потом обо всем этом думала. Но буквально сразу поняла, что именно так меня озадачило: из Хелены прямо перла энергия, причем энергия не простая — такая появляется лишь в одном случае, — Эйла заговорщицки ухмыляется и вновь принимается за дело. — Когда кто-то не на шутку влюбляется. Саана обдумывает эту информацию. В кого же, интересно, влюбилась Хелена? — Что еще вы помните? — она не оставляет Эйлу в покое. — Она вечно крутилась с девочкой по имени Йоханна, но про любовь ничего сказать не могу — не знаю. О каких-то вещах не болтают даже здесь.