— Чего? — спрашивает она с нетерпением. Ян открывает глаза. Они уже порядочно проехали. Он обязан посмотреть на кладбище еще раз. — Ну? — повторяет Хейди, однако Ян поглощен изучением кладбища. Там пусто. Ни души. Ян понимает, что у него случилась зрительная галлюцинация. Поскольку Хейди все еще ждет ответа, Ян решает сконцентрироваться на нем. Говорит, что обратил внимание на Форса. Почему пастор лжет? Как он связан со всем происходящим? Ян смотрит на Хейди, замечая, что и у той в голове что-то щелкнуло. Под Форса точно надо копать. Через час Ян оглядывает себя в туалете маленькой гостиницы. Мысль рождается буквально из пустоты. «Я живу внутри вот этого чувака». Какое-то время Ян смотрит на свое отражение как бы со стороны, отделившись от заросшего щетиной лица. Он умывается чуть теплой хартольской водой, изо всех сил стараясь прийти в себя, отбросить все это. А что лучше всего помогает забыть о проблемах хотя бы на время? Ответ очевиден. Он посылает Саане сообщение: «Можем встретиться сегодня в Хартоле?» Ответ приходит на удивление быстро. Договорились на семь вечера у красной ветряной мельницы. Саана считает, что раз уж Ян полицейский, ему не составит особого труда найти нужное место. Саанина логика забавляет Яна, он смотрит на часы — 17:38. В душ заскочить успеет. 15 ИЮЛЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК, ХАРТОЛА Хейди сидит в тесном и скромненьком номере гостиницы «Линна», уставившись перед собой. Соседняя кровать пустует. С ней всегда так: занята лишь одна половина, и нет никого, кто покусился бы на вторую. Хейди плюхается спиной на кровать и смотрит в потолок. В голове начинают всплывать обрывки той туманной ночи. Юлия в баре, голая Юлия в постели, Юлия спит, а сама она уходит. И теперь отрезвляющая мысль: Юлия и внезапное хартольское прошлое. Йоханна и фотографии, что были найдены в доме ее отца. Сделав глубокий вдох, Хейди пытается «выдохнуть» лишнее из головы. Желательно — все, что хоть как-то указывало бы на ту ночь с Юлией. Мечущиеся чувства, воспоминания о нежности и то, как заполошно билось сердце при виде Юлии. Хейди снова делает вдох — и медленный выдох. И теперь, хотя дыхательное упражнение не принесло никаких результатов, Хейди заставляет себя отринуть ненужные размышления и сконцентрироваться на деле так, словно ничего не было. Необходимо прислушаться к интуиции, которая шевельнулась на парковке около церкви, породив один вопрос: какова роль Юлии в деле с клеймеными жертвами? О Юлии Хейди знает немного: довольно категоричная, отстаивает права женщин и ведет курсы самообороны в «Кабельном заводе». Также им известно, что в ночь убийства Ларса Сундина Юлия отрабатывала смену в «Театтери». Она была там и на церемонии прощания. Неужели совпадение? У Юлии были отношения с Ларсом? Какие? Способна ли Юлия на убийство собственного отца? Зак не нашел в базе никаких нарушений ни у Юлии, ни у Йоханны, но до Хейди долетали кое-какие слухи о тех курсах самообороны. Например, супруги некоторых женщин, прошедших подготовку, потребовали судебного запрета на приближение, какие-то мужья заявили о нанесении им побоев. Слухи правдивы? Юлия регулярно учит женщин драться так, что самооборона перетекает в нападение? Идею Хейди в целом понимает, однако подобный самосуд — скользкая дорожка. И как бы ни был неприятен следующий логичный вопрос, он неизбежен: способна ли Юлия вывести насилие в отношении мужчин на более радикальный уровень? Может ли организовать и успешно осуществить целых два убийства? Уцепившись за это направление мысли, Хейди уже не в состоянии сойти с него. Все сразу становится таким правильным и реальным. Возможным. Что, если Юлия мстит за всех женщин тем мужчинам, о скотском поведении которых она знает не понаслышке? Ларс Сундин и молоденькие девушки. Матти Эскола и найденные в его доме фотографии обнаженных девичьих тел. Хейди нервно сглатывает, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Почему-то она сразу думает о реакции Яна. Что скажет руководитель расследования, когда поймет, что Хейди переспала с возможной подозреваемой? С серийной убийцей. Хейди медленно садится на кровати. Все равно в этой мозаике что-то не сходится. Женщина стирает со лба липкий прохладный пот и отправляется в мысленное путешествие куда-нибудь повыше, подальше отсюда. Вот она выходит из гостиницы «Линна», вылетает прямо в окно навстречу полю для гольфа — и затем устремляется в открытый космос. Она смотрит на крошечные домишки, длинные змеистые дороги, машины на которых размером с игольное ушко. Люди превратились в микроскопические точечки, собравшиеся в месте под названием Хартола. «Карта — одно, местность — совсем другое». Хейди кажется, что сейчас она неспособна сориентироваться на местности. Ее сознание поднимается все выше. И на краю, на границе Вселенной, Хейди заставляет себя задуматься о том, насколько незначительно все остальное. В конце концов, все мы тут одиноки. Сами по себе. И сейчас, убаюканная величием бескрайности, Хейди начинает тихонечко двигать туда-сюда кусочки мозаики и фрагменты сведений. И так, шажок за шажком, у нее в голове вырисовывается ниточка, ведущая к разгадке убийцы с клеймом, первая версия. Возвратившись мыслями обратно в тесный гостиничный номер, Хейди понимает, что может успокоить свое подсознание и не следовать слепо его капризам. Теперь она осознает всю неразумность порыва пойти и предупредить Юлию. Хейди в шоке от собственной одержимости. С Юлией ее связывает лишь одна ночь, хотя и страстная до искр в глазах. Со вздохом Хейди поднимается с кровати. Сейчас она примет душ, пробежится по основным моментам дела еще раз и пойдет к Яну, дабы подробно изложить ему первую более-менее состоятельную версию событий. Версию под кодовым названием «Разгневанная женщина». Ян смотрит на себя в зеркало и пытается улыбнуться. Саана заслуживает улыбки. В этот момент раздается стук в дверь. Ян тут же разворачивается и бежит открывать. На автомате заглядывает в глазок: Хейди стоит в коридоре, напряженно глядя на дверь. Ян открывает, Хейди тут же залетает внутрь, она на взводе. Время 18:31. Хейди направляется прямиком к стене, на которой они разместили все кусочки этой мозаики. Она внимательно изучает собранный материал, будто намереваясь убедить себя в чем-то, а затем оборачивается к Яну. — Я слушаю, — говорит Ян. Нетерпеливость Хейди говорит сама за себя, и Ян чувствует, что у напарницы есть что сказать. И Хейди излагает Яну свою версию, центром которой, и основной подозреваемой, является знакомая им Юлия Сандерсон, Йоханна Эскола. Выслушивая рассказ Хейди, Ян нервно вертит в руках телефон. Саана, наверное, уже на подходе к мельнице, но со свиданием придется повременить. ЛЕТО 1989, ХАРТОЛА Когда летняя зелень принялась темнеть, а на полях появились первые проблески желтизны, в жизни Хелены случилось очередное приключение. Конфирмационный лагерь. С ребятами из своей будущей группы она была знакома еще с весны, и тем не менее лагерь интриговал. В первый вечер они с Йоханной робко жались друг к дружке, хотя в душе их разделяли километры. Бутылка вина, пронесенная в лагерь каким-то отчаянным контрабандистом, совершала свое круговое путешествие по рукам, по ртам. Собравшиеся сонно покачивались в такт музыки из магнитофона. Слово взял вожатый, и Хелену поразило то, насколько уверенно он держался. Противоречие между неуверенностью парня и нахальным разглядыванием Хелены в бинокль, безусловно, будоражило. Но сейчас, рассказывая о чем-то, парень просто источал самоуверенность. Хелена даже не решилась взглянуть на него — так и сидела, уставившись на песок. У парня был низкий голос и довольно страстная манера говорить. Хелена пораженно отметила, как внимание всех сидящих было захвачено им в мгновение ока. Ребята притихли и слушали с восторгом. Парень сыпанул в костер пригоршню песка и торжественно объявил, что самая веселая часть хартольского летнего конфирмационного лагеря — 89 официально началась. И да будут все вечерние развлечения вне Иисусовой досягаемости. Объявление вызвало взрыв одобрительного смеха. Затем парень — уже более деловым тоном — продолжил. Как здорово, что все они сидят сегодня именно здесь, в Хартоле. На камнях королевской общины, между прочим, сидят, жгут вековые деревья и наблюдают за тем, как годичные кольца обращаются в прах, в раскаленные угольки — лишь для того, чтобы они пожарили себе сосиски на палочках. Дерево, прожившее все эти годы и достигшее такого величия, стало жертвой огня — кто-нибудь подумал об этом? Народ стыдливо заерзал на своих местах. Парень же отхлебнул из дошедшей до него бутылки с вином и продолжил: — Первые упоминания о Хартоле относятся к XV веку. Деревья, конечно, долгожители, но кто-нибудь подумал о возрасте камней и скал? Смутившись, ребята быстро оглядели берег озера Раутавеси, чудесное место, где они сейчас сидели. — Тут также находили жертвенные камни, которые родом из железного века, — с упоением рассказывал парень. Хелена не могла понять, что именно его, робеющего доходягу, так раскрепостило: вино или роль вожатого? — Что за камни такие? — спросил кто-то, громко отхлебнув вина. — В железном веке вблизи могильников, то есть кладбищ, ставили жертвенные камни. Их еще называют чашечниками. Люди делали в камнях углубления наподобие чаш, потому что таковы были их верования. Чаши часто фигурировали в древних обрядах плодородия, были связаны с душами и духами, к которым обращались за помощью, — ответил парень. Его познания казались безграничными. Бутылка не прекращала своего путешествия. Хелена пригубила дешевое, сильно отдающее спиртом красное вино и с любопытством посмотрела на оратора. Внезапно он предстал перед ней в новом свете. Хелена достала из кармана джинсов сплющенную пачку сигарет. Вообще, то были сигареты Йоханны, однако после их ссоры Хелена решила сделать вид, будто пачка принадлежала ей. Она хотела поджечь сигарету «огоньком» костра, но, приблизившись, почувствовала такую волну нестерпимого жара, что тут же отпрянула. Парень тем временем завел речь о пропавшей девушке. — Не будем поминать мертвых, — он произнес, прищурившись. — Пока неизвестно, что произошло. Но где-то в этих краях пропала девушка, — сказал парень, окидывая взглядом каждого из присутствующих. — И девушка эта сидела на тех же камнях, что и вы. Была одной из вас. Пела те же песни, любуясь вечным огнем. А потом — пуф! — для пущего эффекта он опять кинул в огонь песка. — Девушка исчезла, и никто ее больше не видел. Хелена попыталась правильно затянуться. Так и не поняла, получилось или нет. Кто-то попросил сигаретку, и она любезно поделилась. Видимо, курение — это все-таки немного не ее. Случай с пропавшей девушкой изрядно напугал Хелену. Кошмар. Почему никто не разобрался в этом? Хелене хотелось услышать что-то еще, но попросить открыто она постеснялась. Парень обращался сразу ко всем, и все же Хелене казалось, что слова были адресованы ей одной. Была ли та девушка как-то связана с усадьбой? До поры до времени Хелене удавалось уворачиваться от изучающего, пронзительного взгляда, буквально прожигающего ее ноги, грудь и глаза. Взгляд преследовал ее все лето. С первой же встречи. Она чувствовала его, когда проходила мимо церкви в компании ребят, однако те ничего не замечали. Она чувствовала его, когда ела мороженое на площади. Она чувствовала его, торгуя в ларьке. И Хелена спрашивала себя: она одна такая? Смотрят только на нее? Но лишь сегодня парень заставил Хелену по-настоящему задуматься. Костер, красное вино и харизма вожатого совсем разморили девушку, и она призналась самой себе, что удивлена до крайности. Раньше ей и в голову не приходило одаривать парнишку вниманием: на фоне всегда маячило обещание чего-то большего. А сейчас Хелена осознала, что барон не сумел бы изменить ее мир так, как она надеялась. По-видимому, парень просто хотел не дать сердцу Хелены звонко разбиться. Интерес читался и в глазах еще парочки девушек. В одночасье ничем не примечательный молодой человек стал сердцем лагеря, его звездой. Хелена исподтишка поглядывала на него, и мысль о том взгляде отчего-то перестала ее тяготить. Их лица разделяли танцующие язычки пламени. И в этот момент Хелена посмотрела туда, где сидел парень, и уставилась в ответ. Начинало светать, хотя до первых лучей солнца было еще далеко. Они впервые смотрели друг другу прямо в глаза, и огонь между ними дымился и посылал снопики искр в синее июльское мгновение. 15 ИЮЛЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК, ХАРТОЛА Уже перевалило за одиннадцать вечера, и Саана подумывает об отходе ко сну. Внезапно звонит телефон. — Прости, пожалуйста. Мне правда жаль, что все сорвалось, — сокрушается Ян. — Работа. — Да ничего, — отвечает Саана. На Яна просто невозможно разозлиться. Воодушевленная и заинтригованная томительным ожиданием, Саана подъехала к ветряной мельнице и лишь тогда заметила сообщение от Яна. От накатившего разочарования она даже успела написать эсэмэску Лео («Как насчет выпить?»), но хватило ума ее не отправлять. Почему она так слепо доверяет Яну? Что в нем такого? Профессия полицейского? Если подумать, они друг о друге толком ничего не знают. — Могу я загладить вину и пригласить тебя покататься на машине? — спрашивает Ян. Тепло в его голосе растапливает Саанино сердце. — Прямо сейчас? Так ты все-таки в Хартоле? — удивляется Саана. — Ага, — смеется Ян, позабавленный ее реакцией. — Приходи в гостиницу «Линна» на пижамную вечеринку. Мысль о том, чтобы оказаться с Яном в номере гостиницы, лишает Саану покоя. — Ты сейчас где? — спрашивает она, выигрывая себе немного времени. Чего лукавить, она примчится. — Я в номере. Могу заехать за тобой, если скинешь адрес. Саана пулей несется в душ и чистит зубы. По полной программе прихорошиться не получается: вскоре телефон опять начинает вибрировать. С трудом переводя дыхание, Саана отвечает. — Выгляни, — говорит Ян, и Саана не сразу понимает, о чем он. Она смотрит в окошко второго этажа — у тетиного дома останавливается машина, на крышу которой кто-то ставит мигалку. Открывается дверь, из машины выходит мужчина — несомненно, Ян — и смотрит прямо на окно, в котором замерла Саана. Ах да, заметил включенный свет. Он все еще прижимает телефон к уху и жестом показывает Саане спускаться. — Ненормальный, — кричащим шепотом комментирует Саана и крадется по ступенькам вниз. Стоит ей оказаться в обществе Яна, как тут же становится стыдно за одни только мысли о Лео. Наверное, Саане просто хотелось разбавить горечь и неуверенность, накатившие после сообщения динамщика-Яна. Немыслимо даже сравнивать этих мужчин между собой. Неужели все решает внешний вид? Ян — эффектный, черт возьми, даже слишком, однако и Лео по-своему красив. Так сразу и не скажешь, чем подкупает последний. Возможно, легкостью в общении, уровнем взаимопонимания. Рядом с Лео нет нужды суетиться и ежесекундно волноваться о своем невтянутом животике. Войдя в гостиницу, они обнаруживают, что стойка регистрации пустует. Ян решительно ее обходит, берет ключ от своего номера, и они тихонько пробираются к нужной двери. — Лучшее белое вино во всей Хартоле, — смеется Ян, выуживая из маленького шкафа-бара такую же маленькую бутылочку вина Cono Sur. У Сааны на лице застыла странноватая улыбка — с легкими нотками шока. Бокалы поднимаются вверх. — За динамщиков и вторые шансы, — произносит Ян. Отпивая вино, Саана яснее некуда представляет себе, чем закончится этот вечер. Взгляды, которыми они то и дело обмениваются, не оставляют пространства для фантазии. Дабы отсрочить неизбежное, Саана заводит речь об истории Хелены. — Дело довольно темное, никаких документов я на руки так и не получила, — начинает она и вдруг понимает, что перед ней сидит человек, специализирующийся на чем-то подобном. — Но можно же что-то нарыть? — Ну, если ты еще никуда не продвинулась, можешь пока поспрашивать тех, кто в свое время был к этому делу причастен. Знакомых, там, или старого следователя, — предлагает он и делает глоток. — Он-то мог бы по старой памяти что-то рассказать, неофициально, не особо вдаваясь в детали, — добавляет он и тянется к лежащему за спиной у Сааны телефону. Та чувствует запах его лосьона после бритья. — В одной из журнальных статей что-то писали о полицейских, расследовавших это дело, — на ходу сочиняет Саана. — Если не в самой статье, то уж в материалах журналистов наверняка что-то полезное найдется. Они сидят вплотную друг к другу. Саана открыто любуется Яном: его темными волосами, светлыми глазами и щетиной — именно такой, какая ей нравится. Это все чушь собачья, конечно. О Хелене они беседуют. Можно сколько угодно делать вид, что они тут ведут серьезный разговор, но воздух уже почти искрится. Саана ждет, что Ян ее поцелует. Он аккуратно ставит свой бокал на ковер и наклоняется, легонько прикасаясь губами к шее Сааны. — Будешь хорошо себя вести, я даже помогу тебе составить великолепные вопросы, — шепчет он. Саана почти в обмороке. — Правда? — отвечает она, почти поскуливая.