Он входит в номер, звонит телефон. Это Саана. Ян готовится услышать ее нежный голосок, однако женщина, похоже, в истерике. — В хартольской церкви лежит кто-то мертвый, — почти кричит она, сотрясаясь от ужаса. — Давай-ка еще разок, — немного замявшись, переспрашивает Ян. — Здесь труп, — неестественно жестко, с нотками металла в голосе произносит Саана. Она уже позвонила в службу спасения — и все, ей просто некому больше звонить. Ян строго наказывает Саане ни до чего не дотрагиваться. — Точно умер? — спрашивает он на всякий случай. — Мертвее некуда, — сдавленно сообщает она. — Я пыталась нащупать пульс, его нет, и потом запаниковала так, что до сих пор не могу приблизиться. Ян тут же поднимает Хейди и удостоверяется в том, что в службу спасения поступал звонок из церкви. И посреди всего — быстрых реакций, четких действий и приказов — Ян умудряется на долю секунды обрадоваться. Не очередному трупу, нет, это как раз хуже не придумаешь. Но тому, что из всех людей Саана выбрала именно его, позвонила сразу именно ему. Они добираются до церкви за семь минут. Еще даже скорая не подоспела. Саана стоит у входа, ее трясет крупной дрожью. Поначалу Ян сомневается — можно ли? — но потом открыто идет к Саане и крепко ее обнимает. Спину прожигает взглядом Хейди, сгорающей от любопытства. — Все хорошо, волноваться не о чем, — успокаивает Ян, хотя это, конечно, вранье. Они были так близко — и все равно опоздали. — Это Антти-Юхани Форс, — говорит Саана, Ян кивает. — Ты в состоянии войти? — спрашивает он. Теперь кивает Саана и заходит в церковь, вцепившись Яну в руку. В конце зала у алтаря ничком лежит труп. Ян не уверен, что пастор официально входил в их список возможных жертв. Форс был скорее подозреваемым, но все перевернулось с ног на голову. И у них очередное тело. В хартольской церкви им почти на блюдечке оставили труп третьего короля. Ян неверующий, так что для него алтарь и Иисус на кресте — это всего лишь детали специфического интерьера. Но в лежащем у алтаря убитом мужчине есть что-то поистине кощунственное. Он словно распятый на кресте Иисус. И в очередной раз есть причины предполагать, что где-то на теле обнаружится знакомое клеймо. Корона, сочащаяся кровью. Отвергнутый, униженный отметиной король лежит перед воображаемой паствой. Часть V РЕЧНЫЕ ДЕВЫ Тьма опустилась на безмолвных пичужек и на летучих мышей, резвящихся в сумерках. Они были подобны колокольчикам: склоняли головы и поглядывали исподлобья. Они были подобны папоротникам, что скручиваются, сворачиваются ночами. Они пристально наблюдали за тем, как королевская община носит траур, и сеяли слухи. Аккуратно раскладывали слова по ячейкам, дабы потом проворно рассовать их по дальним уголкам чужих сознаний — как между книжных страниц помещают цветы для гербария. «Девочка страдала, она отчаялась». — «Это был несчастный случай». Тихонечко нашептывали они разное, оплетая городок слухами, словно грибница. «Это не был несчастный случай». — «Порог подчиняется злу». — «Красивый пастор не так прост». Они шептали — и с замиранием сердца следили за силой собственных слов, и люди говорили, что именно из их уст исходит все нечистое. Они множили, множили слухи, не забывая прилежно обрезать тонкие нити грибницы, ведущие от слов к ним самим, — иначе не миновать расправы. Задумчивые и серьезные, они мерили шагами молчаливый церковный зал, кончиками пальцев поглаживая прохладу деревянных скамеек. Как Бог допустил подобное безбожие? Их опаляло чувством вины, и юные спинки гнулись под тяжестью бремени. А вдруг это их собственные желания пробудили весь этот кошмар, пустили все в лапы бездны, навлекли зло? Вдруг их жажда приключений привела в движение темные силы? Это по их милости траурницы лишались крылышек, а дрозды кричали до хрипоты. Это они заставили речной поток бушевать пуще прежнего. Их связали путами безмолвия и запугали так, что не могли они больше ни видеть, ни слышать и — что самое ужасное — говорить не могли тоже: страх забрал себе все слова. Они тихонько слонялись по церкви, намертво зашив себе рты, а потом сели на жесткие лавочки, чтобы успокоиться. Они сжимали сиденья до побелевших костяшек пальцев и были тверже камня. Они — Речные девы, и из их уст не вырвется даже шипение. 18 ИЮЛЯ, ЧЕТВЕРГ, ХАРТОЛА Врачи, прибывшие на место, зафиксировали смерть. Ситуация щекотливая: каменная церковь, символ Хартолы, теперь место преступления. Церковь оцепляют. Зевак просят удалиться. На кладбище всего несколько человек. Местные полицейские помогают старикам отойти подальше. Вслед за врачами скорой помощи из церкви выходит и Саана. Ян смотрит на поникшую женщину, на то, как она окидывает кладбище невидящим взглядом. И снова ему жаль, что человеку, не готовому к смерти и насилию, пришлось столкнуться со сценой из фильма ужасов, с ожившим ночным кошмаром. В случае с Сааной на душе еще горше, Яна буквально затапливает сожалением. Пока ждали скорую и местных полицейских, Ян отвел Саану в какую-то церковную подсобку — в ризницу, просветила Яна Хейди — и задал ей самые важные вопросы. Что Саана увидела, зайдя внутрь? Обратила ли на что-то особое внимание? На какие-то звуки или даже запахи? Ян обдумывает четкие ответы Сааны. Где-то в глубине церкви она услышала приглушенный стук. Больше ничего. Возможно, Саана и убийца находились в церкви одновременно. От одной мысли об этом начинает подташнивать. Саана уходит, и, пока все ждут криминалиста, Ян заглядывает в телефон и вспоминает о сообщении. Вот где зафиксировано время, когда Саана была на кладбище. На всякий случай он открывает ту фотографию церкви и пальцами увеличивает изображение. У самого здания церкви, довольно далеко от Сааны, виднеется силуэт. Ян тут же отсылает фотографию Заку, понимая, что это часть личной переписки. Стоит уже смириться с тем, что рано или поздно из него и так вытрясут всю правду. О своих близких отношениях со свидетельницей лучше сказать сразу и открыто. — Хейди, — начинает Ян, тщательно подбирая слова. — В общем… — Влюбился в нее по уши, да? — смеется Хейди и жестом указывает на дверь, откуда только что вышла Саана. Ян ошарашенно молчит. Он и забыл, насколько наблюдательна его напарница. — Ну, раз уж ты разродился, наконец, откровениями, я могу открыто порадоваться, — улыбается Хейди. — Мне было почти физически больно смотреть на то, как ты мечешься между скорбью и дебильными влюбленными ухмылочками, — говорит она, пихая Яна в плечо. — Это хорошо. Жизнь должна продолжаться. Ян усмехается. Между ними никогда не было недомолвок. Наверное, легкость в общении объяснялась еще и тем, что их отношения существовали вне романтического контекста. Даже намека на него. Это просто две родственные души. Порой Хейди куда сильнее Яна. Сейчас его сердце переполняется нежностью по отношению к ней. Но пора взять себя в руки. — Я рад, что дал тебе очередной повод искрометно пошутить. А теперь слушай, — Ян серьезен. — Когда Саана подходила к церкви, она прислала мне фото, и вот тут, смотри, кто-то есть. Видишь? — говорит он, показывая увеличенное изображение. — Еще неплохо бы понять, что Саана вообще хотела в церкви. Почему решила встретиться с жертвой? — В смысле? — спрашивает Хейди, не скрывая любопытства. — Саана пришла в церковь, потому что Антти-Юхани Форс как-то связан с историей, которую она расследует. Она все лето пытается разобраться с одним случаем, произошедшим здесь лет тридцать назад. Смерть девушки. Хейди моментально ожесточается, ее брови удивленно ползут вверх. — Твою-то мать, какой джекпот! Красотка, которая на досуге что-то расследует. Осталось купить ей уродский свитер, и будет у тебя своя ручная Линден, — дразнится Хейди. Яна это начинает раздражать. Хейди испытывает его терпение. — Если бы не это совпадение, я дал бы ей спокойно копаться в своей истории, — отрезает Ян с холодком. — Но Хартола — королевская община, место настолько маленькое, что глупо отмахиваться от истории, которая может быть как-то связана со всем этим. Хейди кивает, понимая справедливость замечания. — Сама-то что в итоге? — Ян переходит в нападение. — Сама — что? — кривясь, переспрашивает Хейди. — Ну, там, женщины, любовь, — подкалывает Ян. — Может, еще какие подозреваемые на очереди в постель? — Ты так заваливаешь меня работой, что на женщин просто не остается времени, — грустно смеется Хейди, и этот смех пробегается эхом по всему коридору. Он звучит как-то неожиданно жестко, и Яна это настораживает. Хейди выглядит безжизненной, холодной, отстраненной. Вскоре на место прибывает криминалист. Ян и Хейди здороваются с ним и тихо выходят через черный ход. Глотнуть свежего воздуха. Подумать. Пока всё в церкви тщательно фиксируют — фотографируют, берут образцы, замеряют расстояния, — Ян и Хейди могут пройтись по дорожкам, которыми какое-то время назад убегал убийца. Если Саана вошла через парадную дверь и услышала вдалеке стук, то логично предположить, что, покидая место, субъект использовал именно запасный выход. Пока они шагают, Ян ловит себя на непрерывно нарастающей панике. Как же они опаздывают. Работая почти 24 часа в сутки, они все так же на шаг отстают от убийцы. Вопрос первый: почему никому в голову не пришло подумать о Форсе как о жертве? Вопрос второй: что является связующим звеном? Запасный выход ведет на кладбище. Неподалеку посажены пышные кусты, а парковка и дорога с черного хода не просматриваются. И тот, кто им воспользовался, судя по всему, шел довольно спокойно. — Времени в обрез, но и мы почти у цели, — говорит Ян, осматривая дверь и то, что рядом с ней. Следов нет ни на песке, ни на земле, ни в кустах — вообще никаких признаков движения. — Да, соглашается Хейди и говорит, что уже попросила криминалиста снять отпечатки пальцев с двери запасного выхода. — Жертву, похоже, утопили, и знак на теле тоже есть. Если Саана правда слышала убийцу, когда пришла в церковь, то ему пришлось попотеть, чтобы успеть. — Субъект действовал смелее. Возможно, его замысел скоро будет полностью воплощен. Близится конец, развязываются руки, — рассуждает Ян, когда они идут сообщить криминалисту, что покидают место преступления. Они возвращаются в отель. Яну необходимо тут же отчитаться начальству. Для Мертанена это почти удар, и Ян в какой-то момент даже чувствует за собой вину. Но сделать больше они не могут — и так работают на износ. В номер стучится Хейди. Пройдя внутрь, она останавливается напротив стены с расклеенными материалами дела. Оба молчат, словно пытаясь догадаться, что именно от них ускользает. — Утопление, — говорит Хейди. — Сундин, Эскола и Форс — всех троих утопили. Ян кивает. Утопили, причем на суше. Подтверждение от Дайвера еще не поступало, но неофициально причина смерти, конечно, известна. — Утопление на суше показательно само по себе. Не самый простой способ лишить человека жизни, — продолжает Хейди. — Если это такой способ наказать мужчин за их грехи, то что, если эти самые грехи как-то связаны с утоплением, которое произошло в прошлом? На мгновение Ян чувствует себя стереотипным бестолковым полицейским из фильмов. — У нас выдался невероятно сложный, насыщенный год. Неудивительно, что голова уже начала отключаться, — говорит Хейди. Она, безусловно, права. — Ты смотрела когда-нибудь «Мисс Марпл»? — спрашивает Ян. Хейди воодушевленно кивает. — Тогда ты и сама знаешь, какими там показывают полицейских. Они как бы занятые люди, постоянно что-то расследуют, но каждый раз не имеют ни малейшего представления о том, как именно произошло убийство, — говорит Ян. — Вот сейчас я чувствую себя именно таким. — Да брось, — смеется Хейди и тут же начинает действовать. Она звонит Заку и просит сейчас же нарыть случаи утопления. Вопросы Зака Ян считывает по выражению лица Хейди: «Где искать-то? За какой период?» Да и реально ли отыскать именно те случаи, которые связаны с клеймеными жертвами, если учитывать, что речь идет о Финляндии, земле обетованной для утопленников? В одном только Озерном крае[69] за последние десятилетия в воде свою смерть встретило бесчисленное количество людей. А ведь ничто не указывает на то, что нужное им утопление произошло именно в Финляндии. — Начни с Хартолы, а там посмотрим, — отвечает Хейди, благодарит и отключается. Потом решительно смотрит на Яна. — Ну что, судя по всему, настало время побеседовать с этой твоей женщиной. Послушать об истории, которую она расследует, и просмотреть собранные ею материалы, — говорит Хейди. Ян удивлен. «Упрямая, но учится быстро», — мелькает у него в голове.