И все же Кучеренко записал фамилию и имя парня, заходившего на пункт после танцев, — Сергеев Эдуард. Кучеренко решил пройти по пути, может, составители поездов что-то видели. Обогнул длинный состав — никого. Полез через тормозную площадку одного из вагонов состава, что стоял на следующем пути. Отметил про себя: «К утру вроде похолодало». Спрыгнул на землю. — Эй, ты, чего тут шатаешься? — услышал вдруг. Двое железнодорожников стояли, курили. Молча подождали, пока Кучеренко подошел к ним, представился и спросил: — Не видели случайно, не было где-то здесь, на путях, какого скандала, драки? — Драки не видел, — ответил один из железнодорожников, приглядываясь, куда бы бросить окурок. — А вот шел на работу — навстречу двое парней ведут одного, тот еле перебирает ногами. Думал — пьяный. Подошли ближе — тот, в середине, держится руками за живот, на руках — кровь. — В какое время? Когда это было? — Где-то около двадцати одного тридцати... Да, по московскому времени. Так, пожалуй. — А в каком месте вы встретили тех троих? — На перроне, почти напротив ПТО, пункта техосмотра... — Куда они шли, в какую сторону? — Да так, между тупиковыми путями. Со стороны локомотивного депо. — Как они были одеты? — Тот, с кровищей — и сейчас вижу руки, — тот в клетчатой рубахе... Да, это точно. — А другие парни? Как они выглядели? — Другие? Что-то не помню... Один был повыше, другой пониже. А вот как одеты... Не помню, на того все глядел, в середке, которого вели. — Так, добре... Вы о чем-нибудь с ними говорили? — Нет. Думаю, ведут — значит, все в порядке, доведут. А так — нет, не говорил. — Попытайтесь все-таки вспомнить, как они одеты. — Тот, повыше, пожалуй, в сером костюме. — А другой? — Нет, не припомню... Подполковник Сарсенбаев За окном уже утро — яркое, веселое. А на лицах своих помощников подполковник видел усталость и озабоченность — все-таки с полуночи работали. Хотя нет, не только усталость. Майор Айдаров — быстрый, энергичный, как всегда, — что-то негромко сказал старшему лейтенанту Павлычеву и улыбнулся. Что ж, у Айдарова уже есть «зацепка», унывать вроде не стоит. Кучеренко пока помалкивает, а по глазам не поймешь, что у него там, внутри. Следователь отдела, капитан Бондарев, что-то записывал на большом листе бумаги. Наконец дверь в кабинет открыл капитан Шурагазиев. Все зашевелились, повернулись к вошедшему, посмотрели на его грузную фигуру. — Докладывайте, — приказал Сарсенбаев. — Умер пострадавший... — остановившись у стола, сказал Шурагазиев. — Да, умер. Сказал на перроне: «Джанибек, Умырзак» и «Парковая, 37», больше ничего не говорил... После операции умер. Две ножевые раны — одна в области живота, другая — в спину... Немного помолчали. — На перроне, — спросил подполковник Шурагазиева, — не видели на перроне, кто был из друзей пострадавшего или знакомых, кто был около него, хлопотал о нем? — Нет, что-то не помню... Сарсенбаев нахмурился. Что с ним поделаешь — вроде опытный работник, инспектор уголовного розыска, а допускает элементарные ошибки — давно таких случаев не было, растерялся? Как показали свидетели, высокий парень, что слушал пульс, видимо, имеет какое-то отношение к пострадавшему, а Шурагазиев прогнал его. — Не запомнили того, что проверял пульс у пострадавшего? — задал Сарсенбаев наводящий вопрос. — Этот?.. — смутился Шурагазиев. — Нет, не помню. — А тех парней, — спросил Айдаров, — тех двоих, что вели пострадавшего, не видели на перроне? — Нет, не помню двоих. Снова замолчали. «Не помню», «не запомнил», — с досадой подумал Сарсенбаев. Подосадовал особенно потому, что Шурагазиев не раз приходил, обижался на «несправедливость»: по званию он выше Павлычева, а по должности почему-то ниже — Павлычев старший инспектор, он, Шурагазиев, просто инспектор... А чего обижаться? Павлычев наверняка так бы не растерялся, не стал бы сыпать в ответ «не помню», «не знаю»... Но подполковник не дал разрастись раздражению. — Так, — решительно хлопнул ладонью по столу. — Что мы знаем пока? Пострадавший назвал два имени и адрес. Еще известно: вели пострадавшего двое парней. Вели со стороны депо. Один из парней высокого роста, в сером костюме, другой пониже. Итак, у нас случилась драка. И делом этим заниматься нам, не горотделу, тут все ясно. — Быстро оглядел сидящих. — Сейчас немедленно надо на Парковую, 37, выяснить, в какой связи назвал этот адрес пострадавший... теперь уже погибший... Дальше — связаться с горотделом, областным управлением, попробовать установить, кто эти самые Джанибек и Умырзак... Снова надо поискать место, где была драка, а может, просто нападение с одной стороны... Капитан Шурагазиев Кто же все-таки эти самые Джанибек и Умырзак — Умырзак, конечно, хотя послышалось Умырза? Почему эти два имени назвал пострадавший? Друзья они ему или, наоборот, враги? Шурагазиев думал об этом по дороге в горотдел милиции — там он выписал всех, кто носил эти имена и был на заметке. Думал и теперь, шагая по адресу Умырзака Дюсембаева — тот недавно из заключения, надо проверить, что за человек, где был, что делал вчера вечером. С досадой вспоминал, как его атаковали вопросами Сарсенбаев и Айдаров. Да-а... И зачем надо было прогонять того парня, который проверял пульс у пострадавшего? Парень, может, дал бы какие-то ценные показания. А, может, этот парень и есть Джанибек или Умырзак? Тогда тем более не надо было прогонять его... Шурагазиев попытался отвлечься от мыслей о работе. Но вот улица Чехова. Дом четыре. В седьмой квартире живет Умырзак Дюсембаев. В подъезде — пыль, какое-то запустение. На втором этаже, у двери седьмой квартиры, остановился. Нажал кнопку звонка. Из-за дверей тонкий голосок: — Кто там? Спрашивала, видимо, девочка лет пяти-шести. — Открой, детка, — мягко сказал Шурагазиев. — Мама не велела... Нельзя открывать чужим. — А когда мама будет дома? — Поздно... И папа, и мама сейчас на работе. Да, неудачно. Придется идти по другому адресу, а сюда вернуться вечером. На улице он пожалел, что не взял служебный мотоцикл. И сразу же подумал: нет, хорошо, что не взял. Сказывается бессонная ночь — голова, как чугунная, на мотоцикле еще заедешь не туда. А потом — зачем привлекать лишний раз внимание к милиции? Еще, чего доброго, и спугнешь кого случайно, еще допустишь ошибку — опять будут неприятности. Вот он, следующий адрес: улица Матросова, дом 17. Здесь проживает Джанибек Туткин. Аккуратный домик, недавно побеленный. Глухой двор. Ворота и калитка были заперты. Шурагазиев постучал. Из калитки выглянула старушка в пестром платке. — Тебе чего? — Джанибека мне надо, мать, — сказал Шурагазиев по-казахски. — Джанибека дома нет. — Где он? — В Ташкент поехал, — старушка тоже заговорила по-казахски. — А когда? В какое время?