— Вчера вечером. — Вчера вечером? — переспросил Шурагазиев. — Да, сынок, вчера, — подтвердила старушка. — А когда вернется? — Не говорил, не знаю я. — Зачем поехал? — Свадьба там у товарища. Вот везет, черт возьми. Может, этот Джанибек и есть один из тех двух, что были на перроне? — А как он был одет, мать? Какой костюм на нем? Старушка подозрительно глянула на капитана. — Зачем тебе его одежда? — Нет, не нужна мне его одежда, — поспешил Шурагазиев. — Джанибек все хвалился: купил новый серый костюм. Надел он его, не надел? — Откуда я знаю, какой у него костюм. И старый у него и новый серые — а какой надел, не видела, без меня ушел. — Еще он хвалился, усы будет отпускать. Не приметили, уже отпускает? — Какие усы? — не поняла старушка. — Зачем? — А вот тут. — Шурагазиев провел пальцем по верхней губе. — Не знаю я, какие там усы. — Он хотел такие маленькие, узенькие отпустить. — Откуда я знаю, может, отпустил. — Как же так? Вы его не видели вчера? — Эх, сынок, совсем ты меня замучил... Видела я его, да глаза-то плохо уже глядят. Чего я тебе скажу? «Вот оно что...» — несколько растерянно подумал Шурагазиев. Вслух спросил: — Еще, кроме вас, никого нет дома? — Есть... Дети. Остальные на работе. — А кто на работе? — Сын, Мырзахмет, его жена, Райкуль. Шурагазиев шел по третьему адресу, все еще продолжая ругать себя за то, что вчера не задержал того, с усиками. Вполне возможно, что это и есть Джанибек Туткин. А теперь жди, когда он вернется. Да, жди... Нет, так не пойдет. Надо немного поспать, а вечером снова вернуться сюда и хорошенько расспросить о Джанибеке. Вдруг отсюда потянется ниточка? Майор Айдаров Парковая, дом 37. Добротный дом, комнаты, наверное, четыре. Стены, правда, давно не беленые, а крыша новая, шиферная. Оглядывая дом, Айдаров приостановился лишь на несколько секунд. Уверенно пошел к калитке. Во дворе было пусто. Айдаров открыл дверь в дом. Сразу за дверью — по-видимому, летняя комната. В глубине ее — дастархан[1]. — Саламатсыз ба? Айдаров разглядел: мужчина лет пятидесяти пяти, с маленькой куцей бородкой, женщина такого же возраста и худенькая девушка лет двадцати. Миловидная, но очень уж бледная. — Как живете? Гостю вроде не удивились, вопросу его — тоже. — Не жалуемся, хорошо живем, — ответил мужчина, видимо, хозяин дома. Пригласил: — Присаживайся, попей с нами чаю. Айдаров снял туфли, присел у дастархана. — Очень приятно слышать, когда все хорошо. Хозяйка подала ему пиалу с чаем. Айдаров отхлебнул глоток. — Зашел к вам кое-что выяснить... Я из железнодорожной милиции. Хозяин будто прислушивался к тому, что творится за стеной дома. А то, что сказал Айдаров, наверно, прошло мимо его внимания. Айдаров чуть помедлил, спросил: — Вы где работаете, отец? — Я? — удивился хозяин. — Да, вы. — Я — на рисозаводе. Старуха моя по дому. — А вы? — спросил Айдаров девушку. — Нигде не работаю, — улыбнулась она, склонила голову к левому плечу. — Пока не работаю, только два дня, как из роддома. — О, вон оно что... — Про себя добавил: «Потому и кажется болезненной». И снова вслух: — И кто же? Сын? Дочь? — Дочка. — Поздравляю... А отец дочки... Познакомите меня с ним? — Он в армии. Еще полтора года служить... Хозяин дома что-то забеспокоился. — Это ваша дочь? Сноха? — обратился к нему Айдаров, указывая взглядом на молодую женщину. — Дочка... — Потеплел хозяин. — Теперь вот есть и внучка. — И это вся ваша семья? — Нет... — хозяин замялся. — Брат у нас еще, — сказала молодая женщина, — то есть мой брат. — Он работает? Учится? — Нет, не работает... Но будет, — ответила молодая. — А ты что, из милиции? — вдруг неожиданно задал вопрос хозяин дома. — Я уже говорил, что из органов, — спокойно отозвался Айдаров, хотя подивился вопросу хозяина — выходит, первый раз он действительно не слышал? — Зачем к нам пришел? Кален что-то натворил? — Я еще ничего не знаю о нем, — улыбнулся майор. — Это сын? — А где-то там, в глубине сознания: «Кален, Кален... Знакомое имя...» — Сын это, да, — резко сказал хозяин. Показал пальцем на дочь. — Она все будет говорить. — И бесцеремонно встал, выразительно кивнул жене — марш отсюда. Пропустил ее вперед, пошел и сам в другую комнату, хлопнул дверью.