Адамберг предчувствовал, что Данглар будет упорно дожидаться его сегодня вечером. Он поспешно набрал номер Вейренка: – Луи, ты еще здесь? – Уже ухожу. – У тебя какие-то планы? – Доесть вчерашнюю мясную запеканку. – Ты ее сам приготовил? – Нет, это полуфабрикат. – Может, поужинаешь со мной? В “Гарбюре”? – Тоска по родным местам? Я тебе нужен? Гарбюр – традиционная пиренейская еда, и нужно на ней вырасти, чтобы получать удовольствие от этого блюда – чего-то среднего между капустным супом и овощным рагу, в идеале – со свиной рулькой. В “Гарбюре” туда добавляли тушеную утятину. Кроме всего прочего, хозяйка заведения питала слабость к Вейренку, его суровому лицу, пухлым, немного женственным губам и рыжим прядям, резко выделявшимся на фоне темных волос. – Просто у меня намечается непрошеный попутчик, – уточнил Адамберг. – Причем, боюсь, в дурном расположении духа. – Данглар? – Откуда ты знаешь? – Он уже больше часа слоняется по комнатам, ворчит, чем-то страшно озабочен, по-моему, даже встревожен. И никто не знает причин. – А я знаю. – Ясно. И куда тебя занесло на сей раз, Жан-Батист? – К пауку-отшельнику. – Тому, который кусает всех без разбора на юго-востоке? – К нему самому. – Понятно, – произнес Вейренк. Адамберг особо не рассчитывал, что Луи Вейренк де Бильк – таково было полное имя его друга – станет защищать его интересы или тоже проявит любопытство к возмутительному поведению пауков. Но от одной мысли, что ему придется оправдываться, чувствуя на себе испытующий взор Данглара, комиссар скис и утратил способность что-либо объяснять. Однако Данглар, как бы он ни был зол, ни за что не пошел бы в лобовую атаку на Вейренка. Ни в лобовую, ни в какую другую. Никто не ждал от Вейренка бурной реакции, как у Ретанкур или Ноэля. Вейренк излучал спокойствие. Но его лицо и фигура были тверды как гранит, о который легко обломать и зубы, и когти. В то же время он с его быстрым умом мгновенно адаптировался к малейшим изменениям, встречавшимся на пути: казалось, его невозможно удивить или застать врасплох. Адамберг и Вейренк, сыновья Беарна, унаследовали от родных гор прочную основу, гибкую у одного, устойчивую у другого. А у Данглара малейшее дуновение ветерка могло вызвать смятение. Глава 8 Данглар решительно отказался съесть хоть одну тарелку гарбюра: он считал его чем-то вроде супа из отходов, которым могут питаться только ко всему привычные горцы. Он неспешно наслаждался фаршированным молочным поросенком. После закуски – утиной печени с вином из Жюрансона – его напряжение стало спадать. Лучший способ справиться с зарождающимся недовольством майора – пригласить его поужинать, вкусно поужинать. Но Данглар никогда не сворачивал с намеченного пути. И вино никогда не заставляло его хоть что-нибудь забыть. Впрочем, майор вообще был не робкого десятка. Только он сам мог себя напугать. – Не ходите вокруг да около, Данглар, – сказал ему Адамберг, чувствовавший себя свободно. – Выкладывайте все начистоту. – А я и не хожу. Я ем, пока не остыло. – Так советует мать Вуазне. – Так советуют все матери, – заметил Вейренк, приступая ко второй тарелке гарбюра. – Его название – паук-отшельник, или паук-скрипач, – с нажимом проговорил Адамберг. – Его название – Loxosceles rufescens, – уточнил Данглар. – В Америке Loxosceles reclusa, у нас – rufescens. Существуют сотни видов пауков. Хозяйка заведения Эстель, женщина лет сорока, подошла к Вейренку и спросила, не хочет ли он, чтобы она подогрела гарбюр, ведь он невкусный, когда холодный. При этом она легонько положила ему руку на плечо. Вейренк отказался с улыбкой, которая, видимо, обладала магнетическими свойствами, потому что ладонь Эстель задержалась на плече лейтенанта. Адамберг поймал беглый взгляд карих глаз Вейренка. Когда-то они были соперниками и боролись за одну женщину, но все это давным-давно прошло. – Вы что-то знаете, майор? – спросил Адамберг, повернувшись к Данглару. – О ком, о хозяйке? Да нет, но я ее видел, когда вы однажды попытались накормить меня этим супом, причем именно здесь. – Я имею в виду маленькую тварь – паука-отшельника. Вы о нем что-то знаете? – Нет, но кое-что читал. Адамберг не сомневался, что Данглар за два часа мог прочитать в тридцать раз больше, чем сам он – наспех просмотреть. – А почему вы стали о нем читать? – осведомился он, знаком попросив Эстель принести сыр, зрелый овечий томм. – Насекомые вас, кажется, не волнуют. – Секундочку, комиссар, я только закажу к сыру красное вино. – Здесь подают мадиран. – Я знаком с винами вашего края. Когда Данглару наполнили стакан и принесли полную тарелку томма, он почти расслабился. – Потому что я видел ваши заметки, листок лежал у вас на столе, – сказал он. – Я знаю. Поэтому вы здесь. – Имена “жертв”, возраст, профессия, дата смерти – все это очень напоминает начало расследования, разве нет? Быть в курсе того, чем будет заниматься комиссариат, – это моя работа. – Не притворяйтесь, Данглар. И это не расследование. – В таком случае я ошибся. Если это просто игра, тогда другое дело. Лицо Адамберга внезапно стало жестким. – Это не игра. – О чем же тогда идет речь? – Пять жертв, три покойника, – проговорил Вейренк, – за такое короткое время. Может… – Может? – перебил его Данглар. – За всем этим маячит тень? – закончил Вейренк. – Которая готова расправить крылья? – добавил Адамберг. Данглар покачал головой и отодвинул пустую тарелку. – Три покойника, совершенно верно. Но это дело врачей, эпидемиологов, зоологов. Никоим образом не нас. Оно не в нашей компетенции. – Вот это и надо проверить, – заявил Адамберг. – Поэтому-то завтра у меня и назначена встреча со специалистом по паукам – не знаю, как он правильно называется, то ли аренолог, то ли арахолог, не важно, – в Музее естественной истории. – Не хочу, не хочу в это верить, – горестно проговорил Данглар. – Опомнитесь, комиссар! Черт возьми, в каком тумане вы блуждаете? – В тумане я вижу прекрасно, – довольно сухо ответил Адамберг, положив обе ладони на стол. – Я в нем вижу лучше, чем где-либо. Буду выражаться определенно. Данглар, я не верю в увеличение численности пауков. Я не верю в изменение состава их яда, такое значительное и такое внезапное. Я думаю, что эти трое были убиты. Пока Данглар приходил в себя от услышанного, все молчали. Большие руки Адамберга лежали неподвижно, плотно прижатые к деревянной столешнице. – Убиты? – повторил Данглар. – Пауками-отшельниками? Адамберг немного помолчал, прежде чем ответить. Он снял руки со стола и стал описывать ими какие-то фигуры в воздухе. – В каком-то смысле – да. Вейренк и Адамберг медленно шли по улице, расстегнув куртки и наслаждаясь теплом первых июньских дней. Они предусмотрительно проводили до дома Данглара, которого развезло, но не от выпитого вина, а от заявления комиссара. – По поводу твоей завтрашней встречи, Жан-Батист, – заметил Вейренк. – Правильно говорить “арахнолог”.