– Я вам также пришлю женщину. Будет не так заметно. – Что вы собираетесь делать? – Завтра состоятся похороны четвертого старика, погибшего от яда паука-отшельника. В одиннадцать часов на кладбище Пон-де-Жюстис. – Думаете, это убийство? – Ничего не говорите. – Понял. Не хотел бы я оказаться на вашем месте, Адамберг. – Вполне возможно, что двое оставшихся друзей, Ален Ламбертен и Роже Торай, придут на похороны. Мои люди будут вести непосредственное наблюдение, а женщина, изображая журналистку, сфотографирует присутствующих. – На случай, если убийца придет на похороны. – Нельзя пренебрегать такой возможностью, капитан. – Нельзя. – Они явятся к вам сразу после прибытия. Можете назвать мне какую-нибудь местную нимскую газету? – “Арена”. Она самая настырная – в плане фотографий. – И я хочу напомнить, Фаслак: пустите слух о пауке-мутанте. Никто не должен знать о наших подозрениях, что это убийство. Иначе убийца запсихует и угробит оставшихся двоих, прежде чем мы успеем ее остановить. Она должна завершить свою миссию. И опережает нас на двадцать лет. – Она? – Думаю, да. – Дело дрянь, комиссар. Гниль и изврат. Удачи вам, и спасибо, что смените наших. Адамберг положил руку на плечо Данглара, застывшего у машины. – А вы, майор, стойте здесь. Нельзя после стольких лет уйти вот так, не сказав ни слова на прощание. Я сейчас вернусь. Сколько времени? – Без пяти восемь. Он прошел через общую комнату в кабинет Ретанкур, которая складывала вещи, собираясь домой. – Подождите меня, лейтенант. Кто еще здесь, кроме вас? – спросил он, окидывая взглядом длинную комнату. – Керно, Вуазне, Меркаде, Ноэль. Керно и Вуазне сегодня дежурят, а Меркаде спит. – Мне нужны два человека на завтра. И еще вы, Ретанкур. Поезд в Ним в шесть ноль семь. Не в шесть ноль пять, а в шесть ноль семь. Нормально? – С кем? Ламар сидит с сыном. – Не беспокойте его. – Жюстен – с отцом и матерью. – А его побеспокойте. Они и так все время вместе. – Да, ничего с ними не случится. – Совершенно ничего. Позвоните ему, он поедет с вами. Если хочет, пусть прихватит отца с матерью. Ваше задание: похороны Вессака завтра в одиннадцать на кладбище Пон-де-Жюстис. – И там, вероятно, будут Торай с Ламбертеном. Значит, усиленная охрана. В этом состояло еще одно преимущество Ретанкур: не нужно было ничего объяснять ей по пунктам. – А вы, лейтенант, будете фотографом из местной газеты “Арена”. – Сфотографировать всю толпу. Обращать особое внимание на женщин? – Снимайте всех. Она вполне может загримироваться под мужчину. В таком возрасте это совсем нетрудно. – Вы думаете, она старая? – Да. В некотором смысле она родилась в Средние века. – Ясно. Адамберг поднялся на второй этаж, чтобы предупредить Ноэля: тот сидел у автомата с напитками рядом со спящим Меркаде и потягивал пиво. – Вы его охраняете, лейтенант? – После совещаний меня мучит жажда. Почему вы не дали мне расквасить ему морду сегодня утром? Он вел себя как свинья. Данглар. – Это точно, Ноэль. Как свинья, но как свинья в отчаянии. А свинью в отчаянии бить нельзя. – Наверное, – немного подумав, признал Ноэль. – Когда я был моложе, мне не мешало бы об этом хоть изредка думать. Но как ему тогда вернуться? Я имею в виду, если не взбодрить его хорошим ударом, как тогда вернуться настоящему Данглару? Я и правда думал, что крепкий удар разобьет вдребезги этот его дурацкий фасад. Вернее, я потом уже об этом подумал. – Я приму меры, Ноэль. Завтра утром вы едете в Ним поездом в шесть ноль семь, вместе с Жюстеном и Ретанкур. Она вам все объяснит. Перед кладбищем вам нужно представиться капитану Фаслаку в Лединьяне. – Я понял, комиссар, – ответил Ноэль, выливая остаток пива в раковину. – Мне очень понравилась история Вуазне про человека и ядовитых тварей. Лейтенант задрал рукав своего свитера и показал поднявшуюся вертикально черно-голубую кобру с высунутым красным языком. – Я сделал эту татуировку в девятнадцать лет, – сообщил он с улыбкой. – Теперь мне стало понятнее, что тогда было у меня в голове. – Вчера я тоже понял одну вещь, которая застряла у меня в голове, но только в двенадцать лет. – Змея? – Хуже: призрак, покрытый паутиной. – И чем все закончилось? – Мы договорились. – А как быть с ней? – спросил Ноэль, глядя на свою змею. – Она – другое дело. Вы ее приручили. – А вы? Приручили ваш призрак? – Я нет, Ноэль. Пока нет. Глава 35 Данглар закрыл багажник машины и сел на него, сгорбившись и скрестив руки на груди. “Нельзя уйти вот так, не сказав ни слова на прощание”. Именно этого он хотел бы избежать сегодня вечером, чтобы подготовиться. К объяснению с комиссаром, разговорам и прошению об отставке. А потом – к суду за несообщение о преступлении. Данглар знал законы, имел четкое представление о мерах наказания. “Преступление заключается в том, что лицо, располагающее информацией о преступлении, которое можно предотвратить или уменьшить его последствия, исполнители которого способны совершить новые преступления и имеется возможность им воспрепятствовать, не поставило в известность уполномоченные органы юстиции или власти…” Цитата, которую на этот раз он предпочел бы забыть. Его должность служит отягчающим обстоятельством, а значит, пять лет тюрьмы. Он окончательно съехал, как сошедший с рельсов поезд без тормозов, мчащийся по полю. И опрокинулся. Комиссар должен его уволить, у него нет другого выхода. Разве что пойти ко дну вместе с ним. Какое несчастье, что Адамбергу хватило ума заинтересоваться этими мерзкими пауками-отшельниками! Кто еще, кроме него, мог вообще о них подумать? Будет время подготовиться, надеялся он. Как подготовиться? Прежде всего, повидаться с детьми. А потом? Бежать? Стать отшельником и замуровать себя? Смотреть на мир сквозь маленькое окошко? Ствол в рот – и прощай? На что же годятся все эти проклятые знания? На что? Только чтобы унизить Адамберга нынче утром и выставить себя еще более наглым и высокомерным, чем какой-нибудь мэтр Карвен? Проходя через двор, когда солнце уже начало меркнуть, Адамберг услышал звонок: это была Ирен, она звонила с мобильника Элизабет. – Хотела вас предупредить, комиссар. Похороны состоятся завтра утром в Ниме. То, что рассказывают в фильмах по телевизору, – это правда? Что убийца часто приходит посмотреть на погребение? – Более или менее правда. Это последняя радость, финал проделанной работы. – Это отвратительно, разве нет? Я ради этого вам и позвонила. На случай, если вы захотите расставить там полицейских, понимаете? – Спасибо, Ирен, все уже сделано. – Извините меня, простите, пожалуйста. Ясное дело, все уже сделано, вы ведь все-таки полицейский. Но как вы так быстро обо всем узнали?