Мы поднялись на второй этаж и остановились подле высоких резных дверей с золотыми ручками, инкрустированными драгоценными камнями и самоцветами. От количества блеска у меня зарябило в глазах. Мне даже пришлось зажмуриться. Я вдруг почувствовала дыхание Альваро рядом с моим ухом. Приятное тепло обожгло кожу. – Если ты боишься, то сейчас у тебя есть последний шанс отказаться, – прошептал он. – Покончим с ним, – твердо ответила я, бросив на мужа полный решимости взгляд. Лакеи, стоявшие у дверей точно восковые истуканы с каменными лицами, распахнули их для нас, и теперь перед моим взором предстал огромный тронный зал, настолько длинный, что мне пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть противоположную стену, у которой на высоком постаменте стоял золотой трон. Словно взрывной волной меня накрыли оглушительные звуки музыки, которые вырвались из зала сквозь открытые двери. Оркестр на балконе играл мазурку или менуэт. Я не очень разбираюсь в средневековых танцах и мелодиях, поскольку мои познания ограничены просмотренными фильмами про мушкетеров, но мне показалось, что нечто подобное я уже видела. Разгоряченные танцами придворные проносились у меня перед глазами, как фигурки карусели. Картинка то и дело сменялась, люди то сходились в хоровод, то оказывались в паре, а у меня перехватило дыхание. Альваро первым шагнул внутрь и потянул меня за собой. Мы встали у стены возле открытого настежь окна и просто наблюдали за происходящим. Мое лицо горело от десятков взглядов, обращенных на нас. Казалось, что с каждым взглядом в наш адрес летит проклятие. Я горделиво расправила плечи и с нарочитым высокомерием принялась рассматривать гостей. За этим занятием в гляделки меня и застала герцогиня Гарибальди. – Ох, душенька. Здесь так много народа, что я потеряла вас из виду. Женщина плюхнулась в глубокое кресло и начала обмахиваться веером. – Герцогиня, я предупреждаю вас в последний раз – если у вас есть хоть капля сомнения, вы можете отказаться, – серьезно проговорил Альваро. – Ба! Ни за что, дорогой герцог! Умру, но не откажусь! Не просите меня. Я не настолько труслива, чтобы лишать себя удовольствия лицезреть его разъяренную физиономию, когда… Музыка внезапно стихла, и герцогиня замолчала, закусив губу. Она осмотрелась вокруг, проверяя, не слышал ли, часом, кто-то ее последних слов, и, убедившись, что таковых нет, расслабленно выдохнула. – В таком случае приступим, дамы, – Альваро улыбнулся и едва заметно кивнул нам головой. В ответ я два раза моргнула, дав ему знак, что поняла его слова правильно. Время пришло. Я незаметно достала из потайного кармана в складках платья синий шелковый платок и уронила его на пол. Герцог наклонился и подобрал его. – Извольте объяснить, дорогая герцогиня, что это? – прокричал он, размахивая платком у меня перед носом. Эхо разнесло его крик под высокими сводами зала, заставив придворных оставить свои беседы и обратить свой взор на нас. Я сделала несколько шагов назад и начала отрицательно качать головой, испуганно озираясь по сторонам. – Это всего лишь платок, – проблеяла я. Эта сцена привлекла внимание, и теперь на нас смотрела добрая половина приглашенных. Я незаметно ухмыльнулась. Скоро, уже очень скоро Филипп попадет в нашу ловушку. – Всего лишь платок? – гневно переспросил Альваро, а затем поднес кусочек ткани к носу: – Но он пахнет мужскими духами! Будьте любезны немедленно объясниться, герцогиня! Немедленно! Вокруг нас стал образовываться тесный круг любопытных. И даже музыканты оставили свои инструменты и свесились с балкона, как птенцы из гнезда. – Я… я… – я театрально прижала к груди одну ладонь, а другую поднесла ко лбу и издала тихий стон, – ваша ревность невыносима, герцог! Прошу вас, мне плохо! – пролепетала я, а затем, изобразив обморок, рухнула на пол. – Лгунья! Притворщица! Блудница! Ты ответишь мне за нанесенное оскорбление и позор, которым покрыла доброе имя Альба! – проревел супруг, после чего громко щелкнул каблуками туфель и торопливо, насколько ему позволяла больная нога, удалился из зала. Сквозь узкую щелочку между веками я видела, как засуетились все вокруг. Несколько дам подбежали ко мне и начали совать под нос мешочки с ароматной солью. Я едва сдерживалась, чтобы не расчихаться и не выдать себя. Герцогиня Гарибальди склонилась над моим лицом и размахивала веером, нагоняя свежий воздух. Мужчины принялись громко переговариваться, осуждая поведение герцога. И вдруг все стихло. Голоса умолкли, и тишину прерывал только стук каблуков. Кто-то шел по залу, с каждой секундой приближаясь ко мне. Я затаила дыхание и мысленно попросила у Господа помощи. Эти минуты станут решающими в затеянной герцогом игре. Практически полностью сомкнутые веки застилала влажная пелена, но мне все же удалось рассмотреть силуэт человека, который заставил одним взмахом руки замолчать толпу. Это был он – король Филипп IV. Я видела носы его туфель с огромными голубыми бантами и розовыми жемчужинами. Мне вновь пришлось сдерживать себя, чтобы не сморщиться от омерзения. Напыщенный павлин! – Почему герцогиня все еще на полу? – строго спросил он. В его голосе звучала неподдельная ярость. Никто не решился ответить ему. Все стояли как вкопанные, не шевелясь и стараясь не дышать. Тогда король сам подошел ко мне и взял меня на руки. От него несло чересчур терпким одеколоном, из приоткрытого рта вырывались винные пары, его влажные горячие ладони коснулись моей кожи, вызывая приступ тошноты, но я усилием воли заставила себя продолжать представление. Филипп вынес меня из зала и начал подниматься по лестнице наверх. Перед нами семенили лакеи, единственным желанием которых было предугадать, в которую из спален король понесет меня, и услужливо открыть дверь. Удача подвернулась низенькому толстому коротышке, который фигурой напоминал маркиза Пилара. Он первым заметил дверь, на которую бросил взгляд король, и поспешил открыть ее для него. – Немедленно пришлите сюда лекаря, – бросил Филипп прислуге, а затем ногой закрыл за собой дверь. Мы оказались в большой комнате, стены которой были обшиты бархатными гобеленами, а по центру стояла огромная кровать с балдахином, который венчала золотая царская корона. Оказалось, король принес меня в собственную спальню. На такую удачу я даже не рассчитывала. Он аккуратно уложил меня на постель, затем подошел к секретеру, на котором стоял графин с водой. Филипп взял его в руки и вернулся ко мне. Я зажмурилась, ожидая ощутить на своем лице холодные брызги, и не ошиблась. Спустя секунду мое лицо обожгли острые струи воды. Я широко открыла рот и начала хватать им воздух, как выброшенная на берег рыба. – Герцогиня? – прозвучал знакомый голос. – Сеньора Федерика? Вы меня слышите? Я распахнула глаза и бросила на него полный ужаса взгляд. Король нахмурился, сердито сдвинул брови. На его переносице пролегла глубокая складка. – Вам нечего бояться, вы в моих личных покоях. – Он накрыл своей рукой мою руку, и мне вновь пришлось приложить усилие, чтобы не скривиться в гримасе отвращения. – Здесь никто не посмеет вас обидеть! – С-с-спасибо, – выдохнула я. – Как вы себя чувствуете? – Он занес надо мной ладонь и приложил ее ко лбу. – Жара нет, слава Богу! – Я не забуду вашей доброты, ваше величество, – проблеяла я, как покорная овечка, одарив Филиппа взглядом, полным благодарности. Этого было достаточно, чтобы он расплылся в довольной улыбке. – Сейчас сюда прибудет королевский лекарь. Он осмотрит вас. Я резко села и схватила его за запястье. – Прошу вас, не надо лекаря! Не оставляйте меня одну! – Но… – недоуменно начал Филипп, однако я не дала ему закончить. – Я боюсь. Ужасно боюсь, что Альваро подкупит его! Он отравит меня! Прошу вас, не оставляйте меня! Не позволяйте никому ко мне приближаться. – Что же такое происходит, герцогиня? – испуганно спросил король. – Когда я уезжал из имения Альба, вы выглядели вполне счастливой и довольной судьбой. – Ехидная ухмылка коснулась его лица. – О, если бы вы знали, что этот тиран заставлял меня делать… А его ревность – это просто кара Господня! Я боюсь за свою жизнь, ваше величество! Я пустила скупую слезу и отвернулась к стене. – Я знал! – вскричал король, резко вскочив с кровати. – Хромой дьявол! На этот раз он не уйдет от расплаты. Он еще смеет преподносить мне дары, равные по ценности моим собственным сокровищам! Он возомнил себя праведником, борцом за справедливость! Вообразил себя истинным королем! Ну, я покажу ему, кто здесь король! «Сработало», – пронеслась в голове одновременно радостная и грустная мысль. Радостная от того, что нам удалось обвести его вокруг пальца, а грустная потому, что теперь назад пути не будет – кто-то один будет повержен. И ценой этого поражения будет жизнь. Я глубоко вздохнула, гоня прочь дурные мысли, и вновь посмотрела на короля. – Спасите меня, ваше величество! Молю вас! Спасите! – Я спасу вас, дорогая сеньора Федерика! Не сомневайтесь. Глава 31 Щуплая рука королевского лекаря с удивительной силой сжала мое запястье. Безымянный палец и мизинец оттопырились наверх – как будто он держал не мою руку, а ножку фужера. Указательный и средний считывали мой пульс. – Пятьдесят девять, шестьдесят, шестьдесят один, шестьдесят два… – бубнил он себе под нос, то и дело поправляя на переносице пенсне, которое было ему велико и постоянно сползало вниз. – Что с ней? – не выдержал Филипп, который все это время стоял надо мной, как тень. – Полагаю, ничего серьезного, – проблеял мужичок, в который раз поправляя очки, – нервы. – Ах, нервы… – облегченно выдохнул Филипп. – Покой и сон, – выдал свой вердикт лекарь, вставая с постели. Перед приходом этого шарлатана я наплела Филиппу с три короба, что мой брак фиктивный и не был консумирован, поэтому мне удалось избежать осмотра повитухи. Диагноз «нервы» подходил как нельзя кстати. – И все же я рекомендую сделать кровопускание, – протянул врач, насупив брови. – Новая кровь оздоровит нервы. У меня округлились глаза от ужаса, и я поспешила отвернуться к противоположной стене – не хватало еще, чтобы я выдала свое волнение. Я, конечно, наслышана о средневековых методах врачевания, но никогда не думала, что придется испытытать их «эффективность» на собственной шкуре. – Да-да, я немедленно прикажу принести чашу. – Филипп согласно закивал, а затем громко позвал слугу и отдал ему приказ. Лекарь тем временем достал из своего черного ридикюля острое лезвие и длинные каминные спички. Он поджег одну из них и принялся обрабатывать огнем инструмент. У меня кровь застыла в жилах от ужаса. Спустя пару минут после вежливого стука дверь в королевскую спальню открылась, и на пороге появился личный камердинер его величества – противный длинный жилистый старик, который держал медный таз с таким достоинством, будто это было настоящее сокровище. Я сглотнула и собрала волю в кулак, а затем вытянула руку. Когда в воздухе блеснуло лезвие, я зажмурилась и через мгновение почувствовала обжигающую резкую боль. Теплая жидкость потекла по коже. Я слегка приоткрыла глаза и увидела, что моя кровь тонкой струйкой спускается по предплечью и кисти, а затем собирается в жирные капли на подушечках пальцев и падает в таз. Я не переносила вида крови, поэтому поспешила отвернуться, но от приступа тошноты меня это не спасло – тугие спазмы сковали желудок, желчь поднялась по пищеводу, в горле начало саднить и жечь. – Пусть герцогиня теперь поспит, ваше величество.