– Я никогда не состояла в отношениях с дьяволом и не пила крови болотных жаб, – проблеяла маркиза дрожащим голосом, – а также никогда не подстрекала отца к мошенничеству и обману. Я своими глазами видела, как распустились цветы на абелии в нашем саду утром третьего июня. Я замерла, прислушиваясь, как бьется мое сердце. По позвонкам гулял противный ледяной слизень, заставлявший мои мышцы сжиматься от болезненных спазмов. К горлу подкатывала тошнота. Каково было ей, маленькой, сгорбленной девушке, сидеть там, на этом ужасном стуле, и пытаться оправдаться, когда все вокруг против тебя? Как у нее хватало смелости открывать рот и говорить? Да еще так прямо и откровенно. От мысли, что на этом месте могу оказаться я, мне стало совсем дурно, и я вновь раскрыла веер, почувствовав острую нехватку кислорода. Спертого воздуха едва хватало, чтобы я могла дышать, не теряя сознания. – Как прекрасно! – тем временем продолжил Арана. – То есть суд должен поверить тому, что вы видели? А как же быть с заключениями лекарей-монахов из монастыря Святой Анны, в котором вы отбывали наказание? Вот выдержка из их доклада. Мужчина подошел к своему столу, покопался в бумагах и вытащил на свет божий длинный лист. Прокашлявшись, он начал зачитывать написанное: – «Диагноз маркизы де Вильенсо не оставляет сомнений – юродство. У нее случаются видения, она слышит голоса, которые не слышит больше никто, порой закатывается в приступе безудержного хохота или бросается на постель с рыданиями без причины. Ритуалы экзорцизма не принесли желаемого результата, а принимаемые снадобья только ухудшают состояние больной. Вердикт: болезнь неизлечима и прогрессирует». Мужчина замолчал и взглядом обвел судей, а затем посмотрел в лицо напуганной до полусмерти девушки. – И после этого суд должен верить вашим глазам и словам, дорогая маркиза? – Я… я… – начала заикаться девушка, после чего вдруг ее тело затряслось и она рухнула на пол. Из ее рта пошла белая пена. «Эпилепсия!» – пронеслась в моей голове здравая мысль. Я подскочила с места и едва не кинулась вниз, инстинктивно желая помочь больной и даже не думая о последствиях такого импульсивного поступка, но рука Филиппа схватила меня за запястье. – Что с вами, герцогиня? Вы никогда не видели юродивых? Сядьте на место. Я посмотрела в его глаза. Там не было ни грамма сострадания. Только холодный расчет и самоуверенность. Мне пришлось сесть, молча наблюдая за тем, как бьющуюся в конвульсиях девушку выносят из зала под громкие крики ее отца, умоляющего прислать в здание лекаря. Сердце сжималось от боли. Эти судьи, этот Арана, король – все они настоящие варвары, не знающие, что такое быть человеком. Дикари, безжалостные и беспощадные, душа которых полна яда. – Ваше высокопреосвященство, – раздался голос обвинителя, – как вы видите, мне пришлось прервать допрос подсудимой. Но уже сказанного ею достаточно для того, чтобы сделать выводы. Девушка не знает, что говорит. Ее показаниям нельзя доверять. Мужчина в алой мантии кивнул, небрежно взмахнув рукой. – В таком случае переходите к свидетельским показаниям! Прошу обвинение вызвать первого свидетеля! – заявил главный инквизитор, после чего второй судья громко ударил по столу молотком. Все взгляды устремились на обвинителя. Тот потер ладони, посмотрел на балкон и объявил: – Вызываю герцога Альваро Альба! Сердце в груди выдало перебой. Мой муж встал с места, расправил на камзоле складки и направился к лестнице. Перед тем как скрыться за дверной аркой, он обернулся и с любовью посмотрел мне в глаза, не смутившись даже того, что его буравил взглядом король. И вдруг Альваро подмигнул мне. От неожиданности я открыла рот и расплылась в идиотской улыбке. – Что он себе позволяет! – взвизгнул Филипп, вытаращив от ярости глаза. – Ваше величество, оставьте! Это предсмертные конвульсии умирающего. Что еще он может, кроме как злить вас? – Ничего… – прошипел король. «На самом деле это твои предсмертные конвульсии, – подумала я, наблюдая за тем, как чернеют от злости его некогда голубые глаза. – Это предсмертные конвульсии твоего правления, Филипп!» Глава 38 Сердце вновь сжали тиски. Оно щемило, болело, пыталось вырваться из опутавшего его страха. Я не заметила, как скрестила на груди руки, стараясь успокоить его. Альваро тем временем вышел на лобное место, и в эту минуту мне показалось, что я потеряла самообладание. Кровь прилила к голове, а перед глазами замаячили мушки. Двое гвардейцев сопровождали его до стула рядом с судейским столом, а меня бросало то в жар, то в холод. – Ваше имя? – спросил один из судей. – Герцог Альваро Альба, гранд, – гордо ответил мой муж. Началось! Мысли в голове жужжали, не давали покоя. Я была взвинчена, напряжена, натянута как струна, которая готова порваться от единственного прикосновения. Зато у Филиппа глаза горели азартом. – Клянетесь ли вы говорить суду только правду? – Не просите от меня этой клятвы, ваша светлость, – Альваро повернул к судье голову и смерил его долгим взглядом. – Все, что касается данного дела, будет изложено мною абсолютно честно. Однако если вы настаиваете на клятве, нам придется начать допрос сначала. Сердце упало в пятки и подпрыгнуло обратно. Мне показалось, что чьи-то грубые руки стиснули горло и начали медленно сжиматься в кольцо вокруг него, перекрывая мне кислород. Боже мой! Альваро, что же будет? Зачем ты идешь в рукопашную против роты вооруженных солдат? Неужели тебе совсем не страшно? – Извольте объясниться, что это значит? – недоуменно заявил главный инквизитор. – Вы не можете давать показания, не присягнув на распятии! – В этом зале есть лица, незаинтересованные в том, чтобы я говорил только правду. – Герцог поднял глаза наверх, прямо на нашу ложу. Я повернула голову и поняла, что его взгляд схлестнулся в яростной схватке с королевским взглядом. – Суд настаивает на клятве! – Молоток судьи упал на стол, заставив меня подпрыгнуть на месте. – Что ж, – Альваро кивнул, – раз такова процедура, принесем клятву и начнем допрос с самого начала. – Клянетесь ли вы говорить суду только правду? – вновь повторил судья. – Клянусь, – ответил Альваро, после чего поцеловал поднесенное ему монахом распятие. – Ваше имя? – Альваро из рода Висконти, сын невинно убиенного короля Хуана II и королевы Маргариты, инфант, законный наследник престола Басконии, отданный на воспитание герцогу Альба. Зал замер в оцепенении. В воздухе повисла гробовая тишина, и мне казалось, что громкие удары моего сердца о грудную клетку и тяжелое дыхание слышит каждый присутствующий. Внезапно герцог сорвал с себя маску, и тишину пронзило удивленное «ах». Судья в алой мантии встал с места и смотрел на герцога широко раскрытыми глазами, утирая платком пот с лица. Его губы тряслись так, будто он только что вошел в теплое помещение с сорокаградусного мороза и никак не может отогреться. Я же с гордостью смотрела на мужа. Его бледное лицо источало уверенность, что придавало мне сил. Филипп вскочил с места и бросился к ограждению. – Ложь! – закричал он, хватаясь за сердце. – Это ложь! Стража! Немедленно арестуйте его! Стоило только королю произнести эти слова, как в зале со своих мест встало человек тридцать мужчин. Они достали оружие и преградили путь гвардейцам. Пятеро из них тут же бросились к герцогу и окружили его, образуя живой щит. От сердца немного отлегло, и я смогла выдохнуть. – Я поклялся говорить суду только правду, кузен! – воскликнул Альваро. – Поэтому всем придется выслушать до конца и меня, и моих свидетелей! – Тихо! – взвизгнул ошеломленный председатель суда, но в этот момент к нему подлетел еще один человек герцога и поднес к его горлу нож. – Хорошо… – прохрипел мужчина, – заседание продолжится. Мы выслушаем ваших свидетелей! «Как такое возможно?» – шептались в зале ошарашенные люди. – «Если это правда – он наш настоящий король!» – «Неужели он не лжет?» – «Но разве он носил маску не потому, что был изуродован в детстве?» – «Он носил маску, чтобы скрыть свое происхождение!» – Народ хочет знать правду! – выкрикнул кто-то с места, и через секунду зал заполнился людскими голосами. – Пусть расскажет! Дайте слово свидетелям! Мы хотим знать правду! – требовали люди, перебивая друг друга. Филипп побледнел и смотрел на присутствующих, как загнанный зверек смотрит на охотника. – Мои гранды! К оружию! Неужели вы не видите, что это попытка захвата власти! – обратился он к дворянам. Никто даже не шелохнулся. И лишь маркиз Пилар привстал с места, но, заметив, что он одинок в этом порыве, опустился обратно. Его поросячьи глазки бегали туда-сюда, словно он искал лазейку, чтобы сбежать из зала суда. Король усмехнулся, скривил рот в язвительной ухмылке, развел руками и вернулся в кресло. – У него нет доказательств! – заявил он во весь голос, нервно сжимая пальцы. – Пусть говорит, что хочет. В конце концов, отправится на плаху за ложные показания и клевету против короля. Составит компанию юродивой и ее папаше. – Какие у вас есть доказательства ваших слов? – дрожащим голосом спросил судья в алой мантии. Обстановка немного разрядилась, и окружавшие мужа люди расступились, чтобы дать ему возможность продолжить отвечать на вопросы. – Если я не смогу доказать свою правоту – то позволю арестовать себя, ваше высокопреосвященство, – ответил Альваро. – У меня есть и свидетели, и доказательства бунта, в результате которого был свержен мой отец. – Но все мы знаем, что король Хуан погиб вместе с семьей во время страшного пожара, – попытался возразить мужчина, продолжая нервными движениями утирать раскрасневшееся лицо. – Это не так. – Что ж, представьте суду свои доказательства. Альваро засунул руку за пазуху и достал оттуда ту самую миниатюру, на которой был изображен его семейный портрет. – Прошу рассмотреть это доказательство, ваше высокопреосвященство. Эта миниатюра – единственное, что осталось у меня от семьи. Ее мне передал герцог Альба перед смертью, открыв тайну моего происхождения. Этот портрет был спасен им из горящего дворца. Мой муж протянул судье портрет. Тот повертел его в руках и недоверчиво сдвинул брови.