– Не знаю, – я пожала плечами, – наверное, издевается. Ведет себя как шут. Пристав проводил нас в ложу и поспешил ретироваться. Вокруг ложи встало несколько человек из личной королевской охраны. Я посмотрела вниз – за большим дубовым столом сидел грузный мужчина в алой мантии с высоким напудренным париком на голове, который венчала шляпа с кисточкой. Слева и справа от него сидели еще двое мужчин в черных одеждах. Перед ними лежала огромная пачка бумаг. Слева от судейского стола стоял простой деревянный стул. Чуть дальше и правее стоял еще один стол поменьше. В сидящем за ним человеке в черной мантии я узнала помощника главного инквизитора – того самого, который привез мне новость с требованием короля явиться на этот процесс. – Что он здесь делает? – спросила я у Филиппа, взглядом указав на мужчину внизу. – Представляет обвинение, – с ехидством заметил король, жадно потирая ладоши. А сам главный инквизитор – его святейшество архиепископ Марьяжский возглавляет судебную коллегию. Вон он, в красной мантии за столом, – Филипп рукой указал на судью. От этого зрелища мне стало дурно. Я развернула веер и принялась им обмахиваться, стараясь не думать о том, что здесь будет. Внезапно меня оглушил гул человеческих голосов. Внизу, меж рядов лавок, вели седого мужчину и сгорбленную девушку, одетых в монашеские рясы. Их руки были связаны за спиной, а на головы были накинуты капюшоны. – Начинается, – с нетерпением заявил Филипп, вскочив с места, словно ужаленный. Несколько гвардейцев, сопровождавших обвиняемых, быстро забежали вперед и согнали людей с низкой скамейки в первом ряду, которую поставили прямо перед судьей. Отца и дочь заставили склонить колени на эту скамью. В зале воцарилась гробовая тишина. Знакомый уже мне пристав, занявший свое место рядом с обвинителем, встал и громко объявил: – Суд идет! Его голос звенящим эхом отразился от стрельчатых сводов Дворца провосудия, пробрав до самых костей своей трагичностью. В двух словах, произнесенных им, я как будто услышала приговор. Какой-то священник прочел молитву, затем подошел к обвиняемым, держа в руках распятие. – Представьтесь! – взревел судья. – Хосе, маркиз де Вильенсо и Алевардо, гранд! – гордо ответил пожилой мужчина на скамье подсудимых. – Клянетесь ли вы говорить только правду? – вопрошал судья. – Клянусь! – ответил маркиз, после чего приложился губами к распятию. Ту же процедуру клятвоприношения провели и с его дочерью, голосок которой был столь тихим, что до меня доносились только отдельные звуки. – А где их адвокат? – тихонько спросила я у Филиппа. – Они отказались от защиты, будут сами себя защищать, – ответил король, скривившись в ухмылке, – глупцы! – Есть ли с вашей стороны свидетели, маркиз? – задал вопрос судья. – Есть, – ответил подсудимый. – Перечислите их. – Герцог Альба, – начал старик, и зал удивленно зароптал. Один из судей три раза ударил по столу огромным деревянным молотком, после чего все опять стихло. – Еще? – Мои крестьяне – Хуанита, Бильбо, Сирена… – Показания бессословных не могут быть засчитаны судом инквизиции, – прервал его строгий представитель Фемиды. Маркиз де Вильенсо понуро опустил голову. – Тогда свидетелей больше нет. Наши честь и совесть – самые главные свидетели на этом лживом процессе! – Проявляйте уважение к суду, иначе мы будем вынуждены вас удалить из зала и вести заседание в ваше отсутствие! Молоток судьи вновь с грохотом опустился на деревянный стол. – Невелика потеря, ваша честь! – ответил мужчина. – Разве исход этого дела не известен заранее? Для кого палачи сооружают костры на площади Плача? Разве не для меня и моей бедной дочери? – Отец, пожалуйста! – Рука девушки легла на плечо старика, и тот замолчал, смахнув с лица слезинку. – Прошу прощения, – пробормотал он, понуро опустив голову. – Господин государственный обвинитель, зачитайте имена свидетелей со стороны истца – его величества Филиппа IV. – Герцогиня Альба, граф Д’Арньер, Тара Капур, маркиз Пилар, крестьяне маркиза де Вильенсо – Хуанита, Бильбо, Сирена… – Что? – возмущенно воскликнул несчастный сгорбленный старик. – Как такое возможно? И разве не вы сами сказали, что бессословные не могут… – Продолжайте, господин обвинитель, – перебил его судья. – Король особым указом разрешил принять во внимание их показания, если они помогут доказать вину подсудимых. «Неслыханная несправедливость!» – пронеслось у меня в голове. Все внутри закипело. Я до боли сжала руки в кулаки, исподлобья бросая на короля полные ненависти взгляды. До чего же ты жалок, Филипп! До чего беспомощен! Какова цена твоей власти и могущества, если ты можешь доказать свою правоту только с помощью лжи и продажных людишек? – Обвинение также настаивает на свидетельских показаниях герцога Альба. Я утайкой посмотрела вправо – там, в первом ряду, на третьем стуле от лестницы, сидел мой муж. Он выглядел спокойным и невозмутимым. На его лице играла мечтательная улыбка, а расслабленная поза говорила об уверенности в себе и своих силах. Что ж, если уж он так уверен, мне тоже не следует волноваться. – Согласен, – ответил судья, после чего трижды ударил молотком по столу. – Итак! Подсудимым вменяется в вину: подлог с целью обмана короля и мошенничество. А также маркиз де Вильенсо обвиняется в укрывательстве пособницы дьявола и в даче ложных показаний. А также маркиза де Вильенсо обвиняется в связях с дьяволом и подстрекательстве маркиза де Вильенсо к преступному заговору против короля. И вновь судейский молоток с силой упал на стол, заставив всех присутствующих вздрогнуть. – Признаете ли вы свою вину? – Нет, – ответил старик. – Нет, – повторила за ним дочь. – В таком случае прошу вас, господин обвинитель, можете начинать допрос, синьор Арана. Личный помощник главного инквизитора благодарно кивнул и встал из-за стола. В это время судебный пристав проводил маркиза де Вильенсо на стул для допроса. – Итак, маркиз. Поведайте суду об обстоятельствах дела. Вы утверждаете, что в ночь на третье июня в вашем имении зацвело дерево абелии. Так ли это? – Не так, – твердым голосом ответил старик, бросив на дознавателя гневный взгляд. – Абелия в моем имении расцвела утром третьего июня этого года. – Почему в таком случае вы сразу же не послали гонца ко двору короля, дабы оповестить монарха о таком важном событии? – Я послал! Вот только двор короля оказался не в столице. Об этом я знать не мог. А когда узнал, что абелия зацвела и в имении графа Лоренцо Конте и что король принимает его и юную графиню во дворце маркиза Пилара, – сразу же отправился в путь, чтобы восстановить справедливость. – С вашей стороны это неслыханная дерзость – являться к королю, чтобы требовать от него подобной справедливости, тогда как ваша дочь бесноватая! – Моя дочь отбыла свое наказание. К тому же в хартии грандов ничего не говорится о душевном состоянии королевской невесты. Я не нарушил закона. Лицо у обвинителя побагровело от злости, он сжал руки в кулаки и несколько раз прошелся перед судейским столом туда-сюда, о чем-то задумавшись. – То есть вы утверждаете, что имеете первоочередное право выдать дочь за короля? – Именно так! – И вас совершенно не смущает, что впоследствии у короля может быть неполноценный наследник? – Как это? – стушевался маркиз. – Неужели вы думаете, что ваша умалишенная бесноватая дочь может родить здоровое потомство королю? Вы хотите, чтобы королевстом правил идиот? Или калека? На что вы обрекаете людей Басконии? – Я… нет… я никогда об этом не задумывался ранее, – ответил мужчина, окинув виноватым взором зал, – я не заходил в своих мыслях так далеко. – То есть судьба Басконии, ее будущее вас не волнуют? То есть вас волнует только благополучие маркизы и ваше собственное? Так? – Нет-нет, все не так, – забормотал маркиз, тряся седой головой, – я просто не думал об этом в подобном ключе. – Ваше высокопреосвященство! Уважаемый суд! Добрые люди! Вы только что слышали своими ушами, что сеньора маркиза не тревожит будущее государства. Что это, если не государственная измена? – Измена! Она и есть! – послышались выкрики из зала. Арана расплылся в широкой ехидной улыбке, которая добила и без того поникшего маркиза де Вильенсо. Мужчина опустил голову и замолчал. – Прошу суд присовокупить показания обвиняемого к делу и добавить к пунктам обвинения государственную измену. Судья, сидевший от главного инквизитора слева, согласно закивал, а затем принялся что-то строчить длинным гусиным пером на бумаге. – Прошу проводить для допроса маркизу де Вильенсо! – продолжил свою победную речь сеньор обвинитель, который после блистательной манипуляции над совестью подсудимого явно стал чувствовать себя лучше и увереннее. Пристав проводил обратно на скамью старика и помог добраться до злополучного стула сгорбленной под тяжестью обвинений девушке. – Дорогая маркиза, есть ли у вас что-то сообщить суду? – Да, – тихо ответила девушка, бросая на Арану исподлобья испуганные взгляды. – И что же это? Не стесняйтесь, говорите! Но только помните, что каждое ваше слово может быть использовано против вас!