– Я умру… – безнадежно прошептала я. – Ни в коем случае, моя дорогая Фике, – ответил король. – По крайней мере я не дам вам этого сделать до суда, который состоится послезавтра. Будьте так любезны потерпеть. Ваши показания нам очень нужны. Чертов сукин сын! Он на самом деле лишен даже малой толики человечности! Ему плевать на меня. На самом деле плевать. Его беспокоит только одно – победа над Альваро! Я закрыла глаза, чтобы больше не видеть его лица. Если бы у меня были беруши – я бы непременно вставила их в уши, чтобы не слышать его голоса. Кожей уловила движение воздуха над собой, а затем различила еле слышный голос слуги: – Прибыла ваша гостья, сир! Значит, эта предательница уже здесь? Надеюсь, Альваро успел организовать ей встречу с Пришей. Хотя при таком раскладе уже не имело значения, что она скажет. Без вещественных доказательств вины короля все наши показания будут фарсом. Никто не станет слушать нас. Остается только один выход – вооруженное противостояние, которого мой муж так желает избежать. – Я вынужден оставить вас, душа моя, – залебезил Филипп, – скорее поправляйтесь! Даже не думайте меня расстраивать! Не дожидаясь моего ответа, он вышел из комнаты – в коридоре послышался стук его каблуков. Я открыла глаза – на меня с любопытством смотрели несколько служанок, которые перешептывались между собой. – Пошли вон! – рявкнула я, с трудом сдерживая слезы. – Но, ваше сиятельство, – попробовала возразить одна из девушек, в руках у которой я заметила небольшую чашу для сбора крови. Этот идиот-лекарь опять хочет перерезать мне вену? – Никаких но! И никаких лекарей! Я хочу спать, ясно? Вон! Для убедительности я указала рукой на дверь. Девушки обреченно опустили головы и безропотно вышли за дверь. Слава богу! Теперь можно дать волю слезам. Я встала с постели и подошла к окну. Из-за пышных крон садовых деревьев вид из него был смазан, к тому же на улице стало смеркаться, но я точно знала, в какую сторону нужно смотреть. Там, чуть южнее главных ворот, если пройти два квартала влево, расположен дом герцогини Гарибальди. А если спуститься из ее сада по скалистой тропинке вниз на песчаный берег, то можно увидеть дрейфующие корабли, капитаны которых только и ждут приказа к бою. Выбора у нас не было. Начнется война. И мне как можно скорее нужно сообщить Альваро, что план «А» по мирному свержению Филиппа провалился, и нам нужно приступать к плану «Б». Я села на пуф и сложила на подоконнике руки, на которые опустила голову. Веки слипались. Этой ночью побег мне точно противопоказан. Будет новый день и новые мысли. Я подумаю об этом завтра… Стук в дверь разбудил меня. Я открыла глаза и увидела, что в саду уже горят факелы и масляные фонари. Наверное, я проспала несколько часов. Стук повторился, на этот раз сильнее и настойчивее. С трудом распрямившись из-за неудобной позы, я встала и подошла к двери. Она не была заперта, и поэтому меня насторожил неизвестный ночной гость. – Кто там? – спросила я. – Это я, Тара! Сеньора Федерика, откройте! Скорее! Я сразу же проснулась, дремоту как рукой сняло. – Но здесь не заперто, входи! Дверь открылась, и передо мной возникла знакомая фигурка бывшей рабыни. Она вошла внутрь, а затем посмотрела в коридор, чтобы убедиться, что ее никто не видел. К моему удивлению, старик камердинер вовсю храпел, сидя на полу и склонив голову набок, – наверное, его дряхлый организм не вынес такой нагрузки. – Зачем ты пришла? – строго спросила я. – Я кое-что принесла, – ответила девушка, доставая из глубокого декольте пачку писем. – Что это? – Не знаю, я не читала. Но судя по тому, что я подслушала, – бумаги очень ценны для короля. Я выхватила у нее из рук письма и одно за другим начала просматривать их. Разум отказывался верить в то, что видели глаза. Как такое возможно? В моих руках были те самые письма, которые якобы были сожжены в камине малиновой гостиной. – Где ты это взяла? – После ужина я не пошла в подготовленную мне комнату, а тайно последовала за королем. Я выследила его. Эти письма он достал из-за пазухи своего камзола и положил в тайник в стене коридора на втором этаже. – И что же ты подслушала? – Запрятав бумаги в тайник, король осмотрелся вокруг и, не заметив меня, сказал: «Идиот Пилар, неужели ты думаешь, что я уничтожу единственную улику против тебя? Горели копии! Всего лишь копии». Потом он рассмеялся таким дьявольским смехом, что я испугалась и убежала. – Ты правильно расслышала? Ничего не перепутала? – Простите меня. – Девушка схватила меня за запястья и с мольбой посмотрела в мои глаза. – Надеюсь, это поможет вам! – Поможет, даже не сомневайся, – с улыбкой ответила я, вмиг позабыв о ее предательстве. Более того, мне вдруг захотелось прижать и расцеловать эту бестолковую девчонку, которая решила играть во взрослые игры и, конечно, проиграла – самой себе. – Ты помирилась с матерью? – спросила я. – Мама позволила мне поцеловать ее руку, – ответила Тара, расплывшись в такой счастливой улыбке, что в спальне на миг даже стало светлее. – Значит, ты с нами? – Я с вами, сеньора Федерика. Я со своей семьей. Слава Господу, он вернул меня на правильную дорогу! Что ж! Судя по всему, план «Б» отменяется. Я расплылась в довольной улыбке, одобрительно похлопав девушку по плечу. После такого окончания дня хотелось верить в чудеса, и я поверила. Удача все еще была на нашей стороне – а разве это и не есть то самое настоящее чудо? Глава 37 – Чего ждут все эти люди? Почему они не заходят внутрь? – спросила я, выглянув из окна королевской кареты, которая сквозь людскую толпу катила к главному входу во Дворец христианского правосудия, что расположился на центральной площади города. – Внутри уже нет места, – ухмыльнулся Филипп, – поэтому подданные ждут здесь, чтобы увидеть хотя бы обвиняемых, когда тех привезут во Дворец. – Но откуда их столько? Я не думала, что в Донатосе живет такое количество людей! – Конечно, не все они местные. Мои глашатаи побывали в городах и селах Басконии. Люди захотели приехать в столицу, чтобы узнать об исходе дела из первых уст. И, конечно, поглазеть на казнь! Король приподнял в довольной улыбке уголки губ и сощурил глаза. Судя по всему, Филипп был уверен в приговоре. Он явно был горд тем фактом, что собрал в Донатосе добрую четверть всех жителей государства. Наверное, ему казалось, что все эти люди прибыли сюда исключительно для того, чтобы выказать поддержку своему сюзерену. Но это было не так. В разношерстной толпе растворилась целая армия повстанцев, верных Альваро. Под видом крестьян и горожан эти мужчины слились с людским потоком, не вызывая подозрений, но у каждого за пазухой было оружие, а в груди яростно билось сердце в ожидании условного сигнала. Этим утром в мое окно постучался голубь. Герцог послал весточку: «Мои люди в толпе. Все будет хорошо. Люблю тебя». Три коротких предложения, которые заставили мое сердце трепетать от волнения и восторга. Если злой рок не помешает нам, сегодня к вечеру все будет кончено. Хотя лучше будет сказать – для нас все только начнется! Я положила ладони на живот, мысленно посылая сигналы любви и нежности своему малышу. Король с восхищением смотрел в окно, наслаждаясь последними часами своей власти. Народ скандировал его имя и радостно подбрасывал в воздух платки, призывая к расправе над мошенниками и еретиками. Я краем глаза заметила зазывалу – рыжего бородача, который подстрекал толпу, первым выкрикивая лозунги. Ему вторили другие мужчины, с которыми тот переглядывался неоднозначными взглядами. Если бы все это происходило в мое время, сотрудники специальных служб уже давно бы вычислили этих людей и увели в застенки. Но королевским гвардейцам было невдомек, что в толпе есть вооруженные зачинщики. Ничуть не сомневаюсь, что делалось это с одной целью – усыпить бдительность Филиппа, заставить его поверить в любовь подданных и свою правоту. Надо сказать, метод оказался действенным. – Люди приветствуют вас, ваше величество, – с улыбкой сказала я, изображая неподдельную радость. – О да! Мой народ со мной, моя дорогая герцогиня. Сегодня ваше заточение закончится! Все будет так, как я задумал! «Конечно-конечно», – подумала я про себя, отвернувшись к окну, чтобы король не увидел тень насмешки, промелькнувшую на моем лице. Карета остановилась возле парадной лестницы Дворца. Лакеи открыли двери, и я вышла на улицу. Громадное здание отбрасывало на площадь угрюмую тень, нависая над людьми и домами, словно черная скала. На башне дворца огромные часы пробили девять раз. Охрана расступилась перед королем, и вниз сбежал человек в черной мантии. Как оказалось – это был судебный пристав, который и проводил нас в зал, расшаркиваясь и постоянно кланяясь. Внутри было полно народу. У меня потемнело в глазах от количества черных одежд – судейские мантии магистратов и клерков перемежались с сутанами священнослужителей. Помещение напоминало огромную темницу – серые каменные стены, земляной пол, металлическое ограждение между рядами зрителей и лобным местом для вершения суда, находящимся на небольшом деревянном помосте. Узкие витражные окна с трудом пропускали свет, создавая еще более гнетущую атмосферу. Из-за полумрака в зале зажгли свечи. Их дым заполнил воздух. В носу стало неприятно от его едкого запаха и аромата воска. Зал суда был устроен по принципу амфитеатра – внизу, на простых деревянных лавках теснился простой люд. В стенах справа и слева были открыты двери на лестницу, ведущую на второй этаж, который был сделан в виде балкона – там расположились гранды и их семьи. На третьем этаже заседало духовенство. Среди монахов и священников, словно огромное темное пятно, выделялась круглая фигура маркиза Пилара. По центру балкона я заметила пустующую ложу, отделенную от сидений грандов навесом, предназначенную для королевских особ. Туда и повел нас пристав. Рокот людей стих, и пока мы двигались вперед между рядов, вслед слышался только бессвязный шепот. Когда я подошла к двери на лестницу, то невольно посмотрела наверх и стала искать глазами Альваро, а увидев его – едва не вскрикнула от радости. Он сидел в компании герцогини Гарибальди, графа Д’Арньер, Золы и капитана Джонса, который приоделся, сменив свою льняную рубаху и грубые парусиновые штаны на камзол из добротного сукна и черные бархатные ренгравы. Джонс первым заметил меня, привстал с места и поднял в приветствии шляпу. Мне захотелось улыбнуться ему в ответ и помахать рукой, но я сдержалась. Любимый же послал мне воздушный поцелуй. Филипп все заметил и смерил меня подозрительным взглядом. – Чего хочет от вас этот тиран? Или он еще не понял, чем для него закончится этот день?