– Чубасья мать… – выдавила она, спешно рассеивая чары. – Эша, – прошелестела одна тень. – Кэ эша! – эхом отозвались остальные. Серые руки потянулись к Василисе, забираясь под кожу. Чародейка закричала от страшной, нестерпимой боли, словно кто-то коснулся её обнажённых нервов. Глаза заволокла красная хмарь, и она, спотыкаясь о собственные ноги, ринулась к башне прямо сквозь сгрудившиеся вокруг тени. Когда Василиса прошла сквозь первую из них, то решила, что её попытались заживо выгрызть из тела, счистить с костей и выпотрошить, оставив одну лишь оболочку – такой сильной была боль. Василиса чудом не потеряла сознание, но всё же рухнула на песок, не в состоянии остаться на ногах. И только хрупкая и далёкая звёздочка надежды, что боль закончится, не позволила ей остановиться. Стиснув кулаки и закричав что было мочи, чародейка оттолкнулась от земли и рванула к башне. Одна из рук коснулась сердца, и Василиса захлебнулась криком. Вырвавшись из круга теней, она покачнулась, до двери в башню оставалось совсем немного. Василиса на негнущихся ногах прошла пару шагов и ничком рухнула на песок. Прошла пара минут или пара часов, прежде чем Василиса открыла глаза. Боли не было – только слабая, зыбкая её тень всё ещё покалывала мышцы. Чародейка вскочила, готовая сражаться, но тени больше не обращали на неё внимания. Они стояли в трёх шагах от неё и, как и прежде, завороженно смотрели на окошко под крышей. Василиса взглянула под ноги, песок под ней был чёрным, и тени стояли ровно на его границе. Возможно ли… Соблазн разжечь на кончиках пальцев пару искр и проверить, действительно ли тени не могут ступить на чёрный песок, был велик, но воспоминания о жуткой боли раскалённой спицей вонзились в мозг. По телу пробежала дрожь, а ноги снова подогнулись. Цена ошибки слишком велика. Бросив на тени последний взгляд, Василиса направилась к маленькой деревянной двери в подножии башни. Оказалось не заперто. Вверх, закручиваясь в спираль, уходила крутая каменная лестница, освещённая дрожащими огнями факелов на блестящих от холодной влаги стенах. Василиса прислушалась. Тихо, только её взволнованное дыхание эхом отражалось от стен. Магия стала тяжелее и громче, превращаясь в назойливое пчелиное жужжание. Оно щекотало череп изнутри и разбегалось мурашками по телу. Клубок в кармане задрожал. Чародейка смело поставила ногу на первую ступень и двинулась вверх. Лестница терялась в бесконечности, и приходилось то и дело останавливаться, чтобы перевести дух и постучать кулаками по взвывшим ногам в надежде ослабить жгучую боль в окаменевших мышцах. И вот наконец Василиса добралась до маленькой площадки, которая упиралась в тяжёлую дубовую дверь. Дверь натужно заскрипела под весом чародейки, пропуская её в круглую комнату, посреди которой в каменной чаше горело яркое красное пламя. Но – Василиса замерла – пламя было застывшим, словно кто-то заморозил его прямо посреди дикой пляски. Даже рыжие искры над ним недвижимо висели в воздухе. Василиса осторожно проскользнула в комнату, настороженно оглядываясь по сторонам. Шкафы, полные книг и свитков, разноцветные ковры, письменный стол с единственной книгой на нём, песок на полу, огромная дыра в обрушившейся стене. Сквозь дыру было видно пару скатов, они медленно скользили по небу, и Василиса на мгновение засмотрелась, позавидовав их величественному спокойствию. – Эша, – позвали из темноты, и Василиса напряглась и вскинула руки, готовая защищаться. Она уже поняла, что это слово здесь не сулило ничего хорошего. Из-за пёстрой ширмы с цветами лотоса вышла невысокая темноволосая женщина. На ней было белое бесформенное платье, как и на тенях-женщинах в городе. Меж чёрных густых бровей залегла глубокая морщинка, в горбатом носу блестела серьга, а смуглая кожа отливала красным в свете пламени. Блестящие чёрные волосы длинными тяжёлыми косами лежали на плечах. Карие глаза смотрели недобро. Впрочем, нападать незнакомка не торопилась, лишь скрестила на груди изящные руки с золотыми браслетами. – Эша мэрэ? – сказала она, и Василиса уловила вопросительную интонацию. – Я… я не понимаю, – проговорила она и на всякий случай продемонстрировала пустые ладони, показывая, что безоружна и не собирается драться. – А. – Женщина расплылась в хищной улыбке, показывая две пары клыков, явно больше и острее человеческих. – Давно к экке живые не забредали. – Ты знаешь мой язык? – Василиса не могла поверить своему счастью. – Мы, экке – стражи Великих Пределов, знаем все языки всех миров. Но что ты тут делаешь, эша? – «Эша»? – Василиса неловко дёрнула уголком рта. – «Эша» – живая душа по-нашему, – пояснила экке и опустилась на ковёр у костра, скрестив перед собой ноги. – Последняя живая душа появлялась в наших краях тысячу лет назад и стала мор, едва переступив границу города. – Мор – это тени, что блуждают в городе и окружают башню? – Василиса непроизвольно содрогнулась. Экке кивнула: – Если мор овладела тобой, то ты сам становишься мор. Все мор у подножия башни хотели попасть в башню экке. Все искали путь и хотели прикоснуться к Великому Пределу. Но ты сумела пройти, поэтому экке выслушает тебя. Экке похлопала по ковру рядом с собой, приглашая Василису сесть. Чародейка повиновалась. – Я… мне нужно вернуться домой, – сказала она. – И я готова заплатить любую цену. Экке внимательно слушала историю Василисы, сидя неподвижно и ровно, лишь изредка кивая и одними губами повторяя за ней некоторые слова, словно силилась понять их смысл. Когда она скрестила руки на груди, Василиса заметила, что на плечах её вьётся вязь шрамов. Перехватив взгляд чародейки, экке улыбнулась. – Касания мор, – сказала она. – Теперь и у тебя тоже. Василиса опустила взгляд на свои руки, ладони были чистыми, если не считать двух почерневших пальцев. – Выше, – подсказала экке. Василиса скинула куртку, закатала рукава, а потом и вовсе стянула рубашку. От предплечий к рукам тянулись, сплетаясь в причудливые узоры, белые шрамы, будто стая диких зверей исполосовала её когтями. С левой стороны они переходили на грудь и, кажется, на шею – увидеть у Василисы не получалось. – И на спине немного. – Экке провела тёплыми пальцами по позвоночнику Василисы. – Это можно убрать? – Касание мор – это навсегда. Мор нельзя стереть и нельзя забыть. Эти знаки напоминают, что после встречи с мор никто не остаётся прежним. Василиса стиснула зубы, чувствуя, как под рёбрами закипают обида и злость. Шрамы жгли кожу, и хотелось сорвать их с себя вместе с ней, забраться в воду и тереть мочалом, пока на этом месте не останется сплошное кровавое месиво. Экке ухмыльнулась: – Касание мор – это честь, знак того, что ты сильный воин. И единственная причина, по которой я ещё не прогнала тебя прочь. Василиса вздрогнула, скривилась и натянула рубашку. – Ты сможешь переправить меня домой? Экке не задумалась: – Только если у тебя есть дар Шу. – Дар Шу? – Дар твоих богов, что проложит путь к очагу. – Экке кивнула на застывший костёр. – Только Шу и их дары умеют ходить за Великие Пределы. Василиса торопливо извлекла из кармана куртки клубок: – У меня есть дар моей богини. Экке взяла клубок и снова хищно улыбнулась. – То, что нужно. Я могу пропустить тебя. – Какова твоя цена? – Твоя сила. – Экке достала из-за пояса изогнутый обоюдоострый кинжал. Василиса отпрянула и выставила перед собой руку. – Что это значит? Экке плотоядно облизнулась и указала остриём кинжала на голову Василисы: – Твоя коса мне подойдёт. В волосах скрыта великая сила, и ты потеряешь её часть. Но обретёшь проводника. Согласна? Василиса сглотнула и схватилась за косу, словно она была живой и чувствовала боль. – Могу я сама? Экке хмыкнула и, подбросив кинжал в воздух, ловко перехватила его за лезвие и протянула рукоятью к Василисе. Чародейка стиснула холодную рукоять, и драгоценные камни на ней впились в ладонь. Второй рукой Василиса перехватила косу, намотав её на кулак для уверенности, и прислонила лезвие к волосам. Лезвие холодило шею сразу под затылком. «В волосах скрыта великая сила, и ты потеряешь её часть». Какая часть силы покинет её? Ловкость? Выносливость? Василиса сглотнула. Магия? С чем она готова проститься, чтобы вернуться домой? И с чем ей ещё придётся попрощаться? С какой частью себя? Выдохнула, зажмурилась и одним движением резанула косу. Волосы затрещали, и коса мёртвой змеёй повисла в кулаке. Остальные волосы, освободившись от тяжести, спружинили и защекотали шею и щёки. Василиса прислушалась к себе: как будто ничего не изменилось. Чувствовала она себя прекрасно настолько, насколько может чувствовать себя человек, проведший несколько дней в лодке без пищи и после сражения с мор. Магия по-прежнему щекотала вены, и чародейка не сдержала вздох облегчения. – Давай косу, – сказала экке.