17 Дом гвардии Сребрен – крупный город в двадцати вёрстах к северу от той самой башни, где Кирши нашёл мёртвых девушек, – прятался в низине за высокими каменными стенами. Старая серая кобыла в яблоках – лучшее, что смогли предложить Кирши в деревне взамен почившего коня. Она еле плелась, то и дело начинала капризничать и идти боком, норовя развернуться обратно к дому. К вечеру следующего дня с горем пополам, угрозами и ругательствами Кирши наконец добрался до городских ворот Сребрена. Тёмные улицы освещал огонь в каменных чашах с изображением Дажьбога, что держал в ладонях солнце. Тревожимый ветром свет плясал на стенах срубов и теремов, которые выстроились ровными рядами вдоль мостовой. Несмотря на поздний час, на улице было полно народу, а едва ли не на каждом углу светился распахнутыми дверями очередной трактир или игорный дом. Сребрен – город веселья, песен и опустошённых кошельков, обитель торговцев, ростовщиков и мечтающих о лучшей жизни глупцов. Ближе к центру города Кирши свернул в тёмный переулок, оставляя позади светлую, шумную улицу. Ставни на окнах были плотно закрыты или окон не было вовсе – никто здесь не горел желанием глазеть на соседей или пьянчуг, что забредут в переулок справить нужду или выпустить на волю не уместившееся в желудке пойло. Вонь в переулке стояла соответствующая. Нужный дом нашёлся на соседней улице – скромный двухэтажный терем с обшарпанной красной дверью. Кирши сразу прошёл на задний двор и завёл лошадь в маленькую конюшню на четыре стойла. Кроме его кобылы, тут была ещё одна гнедая лошадь. Чёрный ход терема оказался открыт. Кирши прошёл по узкому коридору на пустую кухню, а оттуда – в горницу, из которой слышались приглушённые голоса. – По три капли каждый вечер, – мелодичный голос Луны Кирши узнал сразу. – И скоро муж на вино даже смотреть не сможет. – Спасибо, спасибо, доченька, – ответил второй голос. Зашуршали шаги, перемещаясь в сени, открылась и хлопнула, закрываясь, дверь. Когда Луна вернулась в горницу, Кирши уже стягивал с себя вымокший серый плащ и кафтан. – Кирши! – всплеснула руками Луна. – Сколько вёсен, радостей и печалей! Давненько не бывало тебя в наших краях. Она ничуть не изменилась: красивая, полная, статная, с румяными щеками и уложенной вокруг головы русой косой. Как и все Журавли, она не любила белые кафтаны и носила красную юбку с фартуком и рубаху из неокрашенного льна. Кирши бросил одежду на печь, и Луна, не дожидаясь ответа, заключила его в крепкие тёплые объятия. – Приятно видеть старых знакомых и знать, что они всё ещё живы, – сказала она, похлопала Кирши по спине и отстранилась. – Два года ещё не срок, – улыбнулся Кирши. Луна вселяла в него необъяснимое спокойствие. – Не для Воронов, – покачала головой Луна, и взгляд её упал на плащ на печи. – И-и! Это ещё что такое? Вас там, в гарнизоне, совсем одевать перестали? Она схватила тонкую, прореженную шерсть плаща и с негодованием зацокала языком. Кирши рассмеялся: – Свой я потерял. Пришлось купить этот в деревне. И там, поверь, это лучшее, что можно было найти. – Казённый плащ профукал? А голову не потерял? – Луна брезгливо отбросила одежду, подбоченилась и мигом скрылась за ближайшей дверью. Заскрежетали сундуки. – Сейчас тебе выдам новый плащ. И только попробуй у меня его потерять. Голову откручу. Кафтан цел? – Кафтан цел! – крикнул Кирши. – Захвати ещё перо и пергамент – письмо в гарнизон написать. Луна вернулась совсем скоро с чёрным плащом и письменными принадлежностями. – Атли привет передавай, – шепнула она и зарделась. – Я пока попрошу служанку взбить тебе перину и разогреть ужин. Баню топить? – Топи. – Кирши сел за стол и придвинул поближе свечу, приготовившись писать. Нужно было сообщить Атли обо всём, что случилось в башне, и попытаться сделать это так, чтобы капитану не взбрело в голову вернуть его в гарнизон. Когда письмо было готово, Кирши поднялся на чердак, где стояли клетки с воронами. Служебные вороны были в каждом доме Гвардии, что располагались в крупных городах Вольского Царства. Выбрав птицу, как ему показалось, пободрее, Кирши привязал к её лапе письмо и выпустил в чердачное окно. В горнице его уже ждала Луна с горячим ужином. – Скажи, не останавливались ли тут на той неделе Вороны? – Кирши сел обратно за стол. – Две девушки, молодые, скорее всего, только из воспитанниц. У одной длинная светлая коса, у второй… Кирши осёкся – он так был удивлён рунами на теле девушки, что совсем не обратил внимания на другие приметы. Луна ненадолго задумалась и покачала головой: – В этом месяце только дважды Вороны у меня тут дух переводили. Мужики. Сам знаешь, у нас тут места относительно спокойные, уж боги его знают, почему. А ты чего, ищешь их? Поколебавшись с минуту, Кирши всё же решил рассказать Луне о случившемся. Она слушала молча, не перебивала, только взгляд её с каждым словом становился всё более и более встревоженным. – Думаешь, чернокнижники готовят что-то? – полушёпотом спросила Луна, когда он закончил рассказ. – Выглядит так, будто девчат туда специально заманили. Кирши поковырял ложкой в похлёбке. Луна была права. Он и сам думал об этом по пути сюда. Не мог не думать. История о чудище, о котором не слыхал никто в деревне, следы пыток и тёмных чар. Один Чернобог знает, какие заклинания ублюдки испытывали на бедных девушках. Чернокнижники не жалели людей и часто приносили их в жертву. Только вот выбирали они обычно для этого сирот да бродяг – словом, тех, кого никто не будет искать. Но в этот раз, похоже, им понадобились именно Вороны. Хотя, с другой стороны, и Воронов никто искать не кинется – слишком уж часто не возвращались они с заданий. – Слышала про деревню волколаков, Утопкино? – Доходили слухи. – Луна плеснула себе в кружку мёда, но пить не стала, начала вертеть в пальцах, чтобы занять руки. – Слышала, вы с напарницей постарались. – Напарница. – Кирши не смог назвать Василису по имени. – Я – так, срубил голову последнему. Луна закивала, одобрительно подняла брови и разомкнула пухлые губы в восхищённой улыбке. А потом вдруг склонила голову и настороженно и немного грустно взглянула на Кирши. – А ты сегодня без неё, потому что… – Погибла. – Кирши старался говорить как можно более непринуждённо. – В битве с чернокнижником. Они с Атли так и не рассказали никому, что «чернокнижником» оказался Белогор – национальный герой, который выиграл Великую Войну и основал Вольскую Гвардию, а закончил безумцем, по уши увязшим в тёмных чарах и убивавшим собственных учеников. Атли решил, что для всех будет лучше оставить в памяти светлый образ Белогора, спасителя и защитника, а не кровожадного убийцы. Так Белогор в глазах народа превратился в безымянного чернокнижника, которого не удалось опознать. А правду знали только Кирши, Атли и Аньяна. Они втроём вернулись в Тёмные Леса, похоронили тела и запечатали вход в пещеру. Атли предлагал уничтожить её и все записи Белогора, но Аньяна уговорила его повременить – вдруг в записях удастся найти что-то полезное для Гвардии. – Так что с волколаками? – спросила Луна, возвращая Кирши в реальность. – Да, прости. За ними «приглядывала» чернокнижница – как-то так она сама выразилась. И всё это в сорока вёрстах от Даргорода. Теперь эта история с башней. Я очень хочу верить в то, что это разные истории, никак друг с другом не связанные. Последнее, что нам сейчас нужно – козни чернокнижников. – Чернокнижники всегда будут строить козни, – с сожалением выдохнула Луна, опрокинула в себя кружку и тут же наполнила её заново. – Как бы мы ни старались отрубить голову этой змее, неизменно вырастает новая. Просто нужно быть готовыми. – Знать бы ещё, к чему именно готовиться и чего ждать. Огонёк свечи затрещал и заволновался, а на улице разыгралась настоящая метель. Похлёбка медленно остывала, но Кирши к ней так и не притронулся. Луна потягивала мёд и задумчиво глядела в окно. Её живое лицо ни на секунду не оставалось спокойным, она покусывала губы, брови то хмурились, то расслаблялись, голубые глаза цепко следили за снежинками. Тишина окутывала комнату пуховым одеялом, шёпотом переговаривались дрова в печи да копошились мыши в погребе. Кирши поймал себя на том, что уже несколько минут клюёт носом. В горницу заглянула служанка и сообщила, что баня готова. – Отлично! – встрепенулась Луна, хлопая Кирши по плечу. – Быстро дуй мыться, а то воняет от тебя, уж прости, как от скотины. А потом сразу спать. У Кирши не было сил ни спорить, ни отвечать на колкости, поэтому он молча поднялся и последовал за служанкой. На пороге он обернулся: – Слушай, ты писала в отчёте, что у тебя останавливался Сокол по имени Финист, помнишь? Рыжий, наглый, с серьгами в ушах. Луна выразительно ухмыльнулась, а потом стыдливо покраснела и спрятала глаза, так что Кирши угадал ответ ещё до того, как она произнесла его вслух. – Тот, которого ищут все? Хорош, наглец. – Она хмыкнула и отвернулась. – Как ко мне прилетел ворон с его именем, я тут же доложила в Гвардию. А что? – Он – моё задание. Луна помрачнела, но ничего не сказала. Кирши отчётливо видел стыд и смущение на её лице, но никак не мог понять, с чем именно они связаны. – Не смотри на меня так, – буркнула Луна. – Кабы я знала, ни за что бы с ним… – Она осеклась и умолкла, заливаясь краской. Кирши облегчённо выдохнул: так вот чего она стыдится. Что провела ночь с предателем. – Мне нужна подсказка, – сказал он, соскребая в бедную кучку всё своё дружелюбие. – Может быть, ты вспомнишь что-то стоящее. Куда он ехал, чего хотел. Может, обронил тебе что-то ненароком. Луна задумалась. Кирши терпеливо ждал. – Он обещал привезти мне с задания изумрудные серьги, – наконец сказала она, горько усмехаясь. – Сказал, что в Лагвицах у него в долгу лучший ювелир. Но уж не знаю, сколько в том было правды. Теперь-то я понимаю, что он не собирался возвращаться. – Имени не назвал? – Нет. Кирши кивнул и, поблагодарив Луну за помощь, вышел из комнаты и направился в сторону бани. Что ж, такая зацепка лучше, чем ничего. Лагвицы – крупный портовый город на самом севере Вольского Царства. И именно из Лагвиц отправляются в море, а потом и в Северные Земли корабли. И если понадобится, Кирши обойдёт всех ювелиров города, перетрясёт всех портовых крыс, но отыщет того, кто приведёт его к Финисту. * * * С Луной Кирши познакомился ещё до того, как стал Вороном. Жарким летом они с Хару приехали в Сребрен, шумный и утопавший в зелени. Хару хотел посмотреть на празднование дня Солнца, посвящённого Дажьбогу, которого особенно почитали в Сребрене.