Василиса сжала кулаки. Больше они с Гуллой не пытались разговаривать, полностью сосредоточившись на битве. Новый сноп искр помчался к Гулле и растопил снег в том месте, где она только что стояла. Наёмница успела уйти в кувырок и прыгнула вверх, собираясь насадить Василису на меч, как закуску на шпажку. Василиса не сдвинулась с места. Она ждала. Внутри всё сжалось от ужаса, но она заставила себя стоять на месте. На лице Гуллы она видела победную улыбку. Нет, оскал. В последний момент, когда меч уже почти коснулся живота, Василиса повернула корпус и шагнула Гулле навстречу. Её ладонь легла Гулле на лицо и вспыхнула жаром. Гулла закричала и выронила оружие. Лицо багровело и покрывалось волдырями, волосы обуглились. Она хотела схватиться за лицо, но обожгла ещё и руки. Василиса согнулась пополам. На животе расплывалось красное пятно. Гулла её всё-таки достала. – Снег, – прошипела Василиса, зажимая рану. – Снег поможет тебе унять боль. Ожог не страшный. И мы сможем нормально погово… Нож просвистел над ухом Василисы и впился Гулле ровно между глаз. Она дёрнулась, грузно повалилась в снег и, прокатившись вниз по склону, остановилась у ног Финиста. Он держал наготове второй нож. – А я думал, куда вы обе запропастились, – всплеснул руками Финист, пряча нож за пояс. – А вы тут, красавицы, что-то успели не поделить? Он пинком перевернул тело Гуллы. Череп захрустел, когда он вытягивал глубоко засевший нож. – Гулла сказала, что у неё есть для меня работа. А потом, что решила тебе отомстить, отобрав любимую игрушку, – сказала Василиса, поднимая с земли плащ. Каждое движение давалось с трудом, и, хотя рана на животе была неглубокой, острая боль иглами впивалась в тело, отчего у Василисы начало шуметь в ушах, а дышать приходилось сквозь стиснутые зубы, стараясь не тревожить живот. Вместо ответа Финист хмыкнул и окинул труп разочарованным взглядом, будто ничего другого он от Гуллы и не ожидал. – Как ты нашёл нас? – Василиса одной рукой пыталась набросить на плечи плащ, другой всё ещё зажимала рану. Финист подошёл к ней, одним движением поправил плащ и застегнул пряжку. – Сильно болит? – тихо спросил он, и Василиса захлебнулась его чувствами. Боль притупилась и отошла на второй план, уступив место чужому желанию близости и нетерпению. – Нет, – выдохнула она, и облачко её дыхания растворилось на губах Финиста. Поцелуй утащил Василису на дно сумасшедшего омута, боль окончательно исчезла, и она была готова сбросить одежду прямо тут, на снегу, потому что именно этого больше всего на свете сейчас желал Финист. – Я рад, что ты жива, – шепнул он, разрывая поцелуй. – Не люблю, когда кто-то ломает мои игрушки. Игрушка. Василиса не сомневалась, что Финист видит в ней нечто большее, но слова всё равно больно резанули по рёбрам. Не потому, что она хотела стать для него чем-то большим, а потому, что не могла не быть тем, что он хотел в ней видеть; потому что чувствовала в себе предательскую готовность быть кем угодно, лишь бы её хозяин был счастлив; позволить ему всё что угодно и когда угодно и подчиниться даже тогда, когда он сам захочет её сломать. И за эти чувства Василиса ненавидела себя. Финист подхватил её на руки и понёс вниз по склону, у подножия стояли два коня: Финиста и Василисы. – А Гулла? – Чародейка оглянулась. – В этих краях очень голодные волки, – подмигнул ей Финист. * * * В комнате Финиста царил полумрак. Единственным источником света служил камин. Финист накладывал Василисе повязку и то и дело отвлекался на поцелуи, Василиса отчаянно хотела это прекратить, но вместо этого каждый раз покрывалась стыдливыми мурашками и с мучительным стоном подавалась навстречу его губам. – Ты зря беспокоишься, рана почти затянулась. – Она предприняла слабую попытку отстраниться. – Я же чародейка, на мне всё заживает как на кошке. Уже даже не болит почти. – Я не беспокоюсь. – Финист закрепил последний оборот повязки. – Просто не мог упустить шанса снова увидеть тебя голой. Василиса закатила глаза. Финист подался вперёд и повалил её на кровать. Его горячие руки обжигали, и Василисе казалось, что каждое его прикосновение оставляет на её коже тлеющее клеймо. – Эй, ты чего, я же ранена. – Василиса отчаянно попыталась сопротивляться. – Ты же сказала, что почти не болит, – промурлыкал Финист, впиваясь зубами в её грудь. Василиса вскрикнула и вцепилась пальцами ему в плечи: – Теперь болит! – Хорошо, я постараюсь быть нежнее, – не терпящим возражений тоном ответил Финист. В дверь постучали. – Эй, Финист! – послышался низкий голос Угги. – Там к тебе какая-то девка приехала. Уже достала всех внизу. Финист со стоном оторвался от Василисы. – Что ещё за девка? – Говорит, Уда. Тупое имя, как по мне. Да и мелкая она. Финист вскинулся. Желание испарилось, будто его и не было. Василису словно ушатом холодной воды окатили подозрение, удивление и непонимание. Она со вздохом облегчения откинулась на подушки. Финист соскочил с кровати и открыл дверь. – Уда? – переспросил он. – Угу. Твоя подружка? – Вроде того. – Финист нахмурился. – Она писала мне совсем недавно… Он осёкся и оглянулся на Василису. Несколько долгих мгновений он смотрел на неё невидящим взглядом. Василиса чувствовала, как мечутся мысли в его голове, но улавливала только обрывки беспокойства и тревоги. Что это значит? Что это за девушка такая? Финист явно не ожидал её появления. – Оденься, – приказал Финист. – И жди меня здесь. Василиса схватила рубаху ещё до того, как до неё дошёл смысл сказанного, тело откликалось на приказ мгновенно. – Ты же обещал не приказывать мне, – хрипло сказала она. – Обстоятельства изменились, – отмахнулся Финист и шагнул за дверь, но тут же заглянул обратно и бросил Василисе нож. – И если сюда войдёт кто-то, кроме меня… Убей. 31 Нить клятвы Кирши едва не загнал коня, но прибыл в Варден глубокой ночью. Дальше дело оставалось за Удой. Кирши внушил ей устраивать шум в таверне и требовать Финиста, а потом увести его из таверны и держать при себе столько, сколько получится. Сам Кирши незаметно поднялся на второй этаж, скрылся в тени в конце коридора и стал ждать. Вскоре на этаж поднялся верзила, постучал в дверь. Дверь открылась. И до Кирши донеслись приглушённые голоса, но они были слишком далеко, чтобы можно было разобрать сказанное. Финист – а это оказался именно он – вышел из комнаты и направился вниз за верзилой. Отлично. Пробраться в комнату, найти шкатулку – это самое главное, а уже потом – если захочется – можно схватить и Финиста. Кирши направился к нужной комнате. Прислушался. Внутри было тихо. Дверь со скрипом приоткрылась, и Кирши заглянул внутрь. Сердце радостно забилось. Он сразу заметил шкатулку. Прямо здесь, на каминной полке, Финист даже не пытался её спрятать. Темный вошёл в комнату и быстрым шагом направился к полке. Рука уже почти коснулась хрустальной крышки, когда он услышал шорох. Тень, что пряталась за дверью, рванула к нему, в свете камина сверкнул нож. Кирши увернулся, нож чиркнул по каменной кладке камина, высекая искры. Он схватился за рукоять катаны, запоздало понимая, что в комнате слишком тесно для битвы на мечах. Нападающий не ждал и уже замахнулся снова. Кирши перехватил руку с ножом и с силой бросил его на пол. Занёс кулак для удара и замер. Свет камина выхватил из тьмы до боли знакомое лицо. Перекошенное от боли, злобы, но… Внутри всё сжалось, к горлу подкатил ком, а сердце провалилось куда-то, глухо забившись сразу во всём теле. – Василиса? – хрипло сказал Кирши, не веря ни собственным глазам, ни тому, что это имя вопреки воле сорвалось с его губ. Девушка – он всё ещё не верил, что это могла быть Василиса, – широко распахнула глаза. Её глаза. – Кирши? – сказала она одними губами, и глаза её наполнились слезами. – Боги, Кирши, Кирши, Кирши… Кирши разозлился. Ему не нравились эти игры, он ненавидел, когда его слабости использовали против него. – Кто ты?! – прорычал он, хватая девушку за грудки и с силой вдавливая в пол. – Кто ты, чёрт возьми, такая?! Девушка пискнула и вцепилась пальцами в его руку: