Она на мгновение опустила взгляд на свои ноги. — Эрик заедет за мной. Мой желудок сжался. Этот придурок бывший ведет ее на свидание? — Оу. — Да, я решила поужинать с ним, чтобы хотя бы выслушать его. Я знал, что должен держаться подальше от этого, но…. — Ты действительно думаешь, что он этого заслуживает? Она пожала плечами. — Даже не знаю. Ты, как утверждается, более зрелый здесь. Ты мне скажи. Разве не каждый заслуживает второго шанса? — Мужчина, который трахается за спиной своей женщины, не заслуживает ни хрена. Он трус. — Ты изменял своей жене? Эта девушка не стала сдерживаться. — Нет, не физически. Но есть и другие способы причинить кому-то боль. — Каким образом? Приведи мне пример. — Ну, ты можешь хотеть чего-нибудь другого. Это не совсем то же самое, что измена, но в некотором смысле это форма предательства. — Значит, ты эмоционально изменял своей жене? — Я этого не говорил. Но простое желание чего — то вне вашего брака— будь то другой человек или вообще другая жизнь — это может быть похоже на предательство. Ты должен знать, как уйти, когда дело доходит до этого— прежде чем причинишь вред человеку. — И это то, что ты сделал. Я колебался. — Да. В основном. — Как мы перешли от твоих попыток спасти меня от прыжка с крыши к разговору о твоей личной жизни? — Похоже, с тобой все именно так. В одну секунду я ввязываюсь в твое идиотское дерьмо, а в следующую ты суешь свой нос куда не следует. Моем. Полощем. Повторяем. — Она рассмеялась. — Тогда все закончится тем, что я побегу домой с поджатым хвостом. Это заставило меня усмехнуться. — Звучит примерно так. — Я приму во внимание твой совет насчет Эрика, — сказала она, внезапно направляясь обратно к дому. Я заставил себя опустить глаза, когда заметил, что они задержались на ее заднице, когда она уходила. — Будь осторожна, — крикнул я. *** Было уже за полночь, а она еще не вернулась домой. Я знал, что мне следовало просто лечь спать и заняться своими делами, но моя задница, казалось, приклеилась к крыльцу. Я сказал себе, что мне нужно убедиться, что она благополучно добралась до дома, и тогда я пойду спать. Но с каждой минутой я все больше убеждался, что она решила провести с ним ночь. Могу ли я действительно винить ее? Не было похоже, что я давал ее возбужденной маленькой попке то, о чем она просила меня. Это означало, что она получит то, что хотела откуда-то еще, нравится мне это или нет. Я просто хотел, чтобы это было не с недостойным засранцем, который уже причинил ей боль. На гравийной дорожке, ведущей к дому Хизер, появилась вспышка света. Я встал, чтобы посмотреть, и понял, что это был тот же самый красный "Цивик", который забрал ее ранее. Я смотрел, как она выбралась из него. Когда машина тронулась, она не двинулась с места. Я изо всех сил пытался разглядеть что-нибудь в темноте, но благодаря верхнему фонарю на крыльце я мог различить, как поднимаются и опускаются ее плечи. Она опустилась на ступеньку, обхватив голову руками. Она плакала. Блять. Что он с ней сделал? Моя кровь бурлила. Вопреки здравому смыслу, я чувствовал, как мои ноги двигаются, одна перед другой, как будто они шли с моим одобрением или без него к главному дому. — Эй, — позвал я. — Ты в порядке? Она вздрогнула. — Ты меня напугал. — Второй раз за сегодняшний день я это сделал. Она вытерла глаза. — Я знаю. — Я вышел покурить на крыльцо и увидел тебя с опущенной головой. — Я в порядке. — Ты неважно выглядишь. — Это не то, что ты думаешь. — Что случилось? Она покачала головой. — Я плачу не потому, что он причинил мне боль. Я плачу, потому что нашла в себе силы отказать ему, когда почувствовала слабость. Несмотря на свою уязвимость, я обрела чувство собственного достоинства. И это действительно приятно. Это не печальные слезы. — Она шмыгнула носом. — Ты был прав. Один раз обманщик — всегда обманщик. Даже если он никогда больше не изменит мне, я не смогу смотреть ему в глаза и полностью доверять. Когда-либо. Я заслуживаю лучшего. Черт. Хорошая девочка. — Я горжусь тобой. Я сел рядом с ней на ступеньки. Она повернулась и посмотрела на меня. — Прости, что вчера вечером поставила тебя в неловкое положение. Не знаю, что на меня нашло. Я не ожидал, что она заговорит об этом. — Даже не думай извиняться. Тут не за что извиняться. Ты была откровенна, и я восхищаюсь твоей честностью. Вот почему я должен тебе то же самое. Это была моя возможность объясниться, поэтому я глубоко вздохнул. — Я хочу, чтобы ты знала: мой отказ не имеет к тебе никакого отношения. Я не подхожу тебе во многих отношениях, и зная это, я не могу воспользоваться ситуацией, какой бы соблазнительной она ни была. — Отказ жалит, — сказала она. — Но я не жалею об этих словах, потому что иначе никогда бы не узнала, что ты чувствуешь. Теперь знаю. Тебе не нужно беспокоиться о том, что я снова сделаю что-то подобное. Мне нужно сказать только один или два раза. Суть в том, что я услышала это громко и ясно. Я больше к тебе не подойду. — Не знаю…ты уверена, что сможешь устоять? — я подмигнул ей. — Я справлюсь. — Она рассмеялась и вытерла остатки слез. — Мы можем быть друзьями? Я улыбнулся. — Ну да. Напряжение в воздухе было очень сильным, но, по крайней мере, она не казалась злой. Она посмотрела на небо и зевнула. — Я устала, но в то же время я полностью на взводе. Я не смогу заснуть. Ты останешься со мной ненадолго? Учитывая все, что она мне только что рассказала, это казалось вполне невинным. — Конечно. Мне нравилось тусоваться с Хизер. — Ты в конце концов съел хлеб? — спросила она. Я рассмеялся. — Нет…но я уверен, что он уже испортился. — Нет, если ты его поджаришь, — сказала она. — Хочешь попробовать? Я встал. — Конечно. Давай сделаем это. Наши ботинки скребли по гравию, когда мы вместе шли к лодочному домику. Стрекотали сверчки. Это была еще одна прекрасная ночь на озере с луной, бросающей свет на дом. Хизер ждала на крыльце, пока я вошел в дом, чтобы поджарить чесночный хлеб. Похоже, она знала, что делать; я не приглашал ее войти, так что она даже не пыталась следовать за мной. После того, как я принес хлеб, я отрезал кусок и протянул его ей. Хизер застонала, когда взяла его в рот. Мой предательский член дернулся от этого звука, и я сделал все возможное, чтобы проигнорировать его. Она говорила с набитым ртом. — Кто же знал, что вчерашний хлеб может быть таким вкусным?