Неся шоколадный торт, я осторожно подошла к лодочному домику. Когда я приблизилась, мое внимание привлекла вспышка пламени: Ноа курил сигару на крыльце. Заметив меня, он встал. — Ты в порядке? — Да, присаживайся. Я просто возьму две вилки, чтобы мы могли съесть немного торта, — я вошла в кухню и схватила приборы. Когда я вернулась, он сказал: — Это ночь без тарелок, да? — Да, — ответила я с набитым ртом. — Попробуй немного. Не заставляй меня чувствовать себя свиньей. — Прекрасно. Ты не оставляешь мне выбора — вмешался Ноа. — Он ушел? — Думаю, он ушел вскоре после тебя. Он вернулся в Массачусетс. — Хорошо. Я воткнула вилку в торт. — Спасибо, что заступился за меня. — Пожалуйста, скажи мне, что то что он выдал, тебя не остановит. — Нет. Не остановит. Мне все равно, что придется сделать. Я заставлю всё сработать. На мгновение он перестал есть. — Надеюсь, ты не обидишься, но сегодня вечером я хотел убить твоего отца. Я вздохнула. — Я могу понять, — глядя на звездное небо сказала я, — Знаешь, опал часто спрашивала меня, как я могла так легко простить его за то, что он покинул нас. Я так и не смогла придумать ответа, который бы ей понравился. Но правда заключалась в том, что для меня все было не так уж сложно. Он мой отец, и поэтому я всегда любила его — может быть, тогда, когда не должна была. Все, что мне было нужно, — это его любовь и поддержка. Он никогда не давал нам ничего, кроме самого необходимого минимума по закону. Для меня это не имело значения, потому что я просто жаждала его внимания. Дело не в деньгах, понимаешь? Это сообщение, которое отражает его желание отправлять их. Это осознание того, что я не значу для него так много, как думала, — из моих глаз скатилась слеза. Ноа протянул руку и вытер ее большим пальцем. — Он просто дурак. Ты заслуживаешь гораздо большего. Он даже не знает тебя. Это было мне совершенно ясно. — Ну, на самом деле я никогда ему не позволяла — Не оправдывай его. Это не твоя вина. Он — родитель. Ты же ребенок. Это его обязанность-сделать так, чтобы ты чувствовала себя в безопасности и была любима, а он делает чертовски дерьмовую работу. Он не понимает, как ему повезло, что у него есть ты. Мой отец убил бы за такую дочь, как ты. Я протерла глаза и улыбнулась. — Неужели? — Да. В конце концов у него родились два грубых сына, но он всегда хотел маленькую девочку. — Он может удочерить меня, — засмеялась я. — Не-а. Тогда бы было неловко от того, что я влюбилась в своего сводного брата. Это было бы странно. Он на мгновение закрыл глаза. — Я шучу, — сказала я. Я не шутила. Ноа обмакнул палец в шоколадную глазурь и приложил его к кончику моего носа. И снова этот момент, проведенный с ним, стал для меня самым счастливым. Глава двенадцатая Ноа Я все больше осознавал тот факт, что мое время на озере ограничено. Недвижимость была официально выставлена на продажу, и сегодня самые первые потенциальные покупатели отправлялись на экскурсию. Я закончил убирать на кухонном столе, чтобы поднять с пола клетку с морскими свинками. Их клетка была немного неприглядна для посетителей, но они были чертовски милые. Я так и не принес их обратно к Хизер. Наверное, я сошел с ума, взяв их к себе навсегда, но я все больше привязывался к их маленьким грызущим задницам. Я сказал Хизер, чтобы она дала мне знать, когда кто-то придет посмотреть дом, чтобы я покинул лодочный домик во время показа. Поэтому, когда она позвонила мне ранее, чтобы сказать, что кто-то договорился о встрече, я поехал в местный мебельный магазин с распродажей, чтобы убить время. Одной вещью, которая отсутствовала в лодочном домике, было место где могли бы сидеть люди. Я подумал, что было бы неплохо для потенциальных покупателей, если бы там появился маленький диван — что-то другое, чем просто кровать, чтобы сделать пространство похожим на дом, а не на огромную спальню. В домике почти не было пространства ни для чего другого, но появится достаточно места, если я сдвину кровать определенным образом. Мне также пришло в голову, что одна из главных причин, по которой я никогда не приглашал Хизер внутрь, заключалась в том, что там не было удобного места, чтобы мы могли сидеть вместе, кроме кровати. Добавив предмет мебели, я мог бы пригласить ее внутрь, не чувствуя себя неловко. Я взял в мебельном магазине маленький диванчик и погрузил его в кузов своего грузовика. Когда я вернулся в лодочный домик, демонстрация уже закончилась. Я мог сказать, что они уже были внутри, потому что стул был не на своем месте. — Как все прошло? — спросил я морских свинок. Я достал из холодильника нарезанные огурцы и накормил своих пушистых друзей палочками для еды. Это всегда успокаивало меня. Потом я вернулся к грузовику и поставил диванчик в углу комнаты, прямо напротив телевизора. Плюхнувшись на него, я вспомнил, что у Хизер сегодня выходной. Я подумал спросить ее, не захочет ли она прийти и посмотреть фильм. Почему от одной мысли об этом мой пульс учащается? С того самого утра, как я поймал ее на том, что она шпионит за мной, я не мог избавиться от этого чувства. Каким бы безумным и неуместным все это ни было, ее небольшая наблюдательность с тех пор несколько раз входила в мои фантазии. Я больше не мог войти в душ, не представив ее за окном, подслушивающей или даже наблюдающей, пока я занимаюсь делами. Все это было довольно странно с самого начала, потому что в то время как она думала, что я трахался с Кирой в душе тем утром, я на самом деле думал о ней. Чертовски иронично. В тот день я тоже чуть не испортил всё. Хотя я не собирался действовать в соответствии со своими импульсами, мне почему-то нужно было, чтобы она поняла, что ей не нужно беспокоиться обо мне и Кире. Как бы хреново это ни звучало, даже если бы у меня был интерес к Кире-а у меня его не было — я бы никогда не причинил Хизер вреда, пока я здесь. Мне нужно было, чтобы она знала это, и в процессе я потерял контроль над своими чувствами, когда прикоснулся к ней — плохое действие, которое, вероятно, смутило ее. В последнее время я старался вести себя как можно более “нормально”, чтобы обратить вспять все смешанные сигналы, которые я посылал ей в тот день. Отчасти это означало не избегать ее и не вести себя по-другому. Поэтому я полагаю, что это может быть аргументом в пользу того, чтобы пригласить ее сегодня вечером посмотреть кино. После получасового хождения туда-сюда я взял телефон и набрал ее номер. — Привет, Ноа, — ответила она. — Ты сегодня здесь? — Ну да. В чем дело? Почему я потею? — Хочешь посмотреть кино? — Это странно… — сказала она. — Что тут странного? — Ты приглашаешь меня войти в лодочный домик. Ты никогда этого не делаешь. Ни хрена себе. — Ну, теперь у меня есть место, где мы можем посидеть. — Что ты имеешь в виду? Потирая висок, я сказал: — Я купил маленький диван, — я намеренно воздержался от употребления слова "диванчик". — Ты это сделал? — Я подумал, что было бы неплохо, чтобы он был. Ну, знаешь…для показа. Правильно. Для показов. Была одна-единственная причина, по которой я купил этот чертов диван, и она не имела ничего общего с комфортом. Я хотел провести с ней больше времени, прежде чем мы разойдемся в разные стороны. Иногда ночью было слишком душно, чтобы сидеть на улице со всеми этими комарами. Даже если у нас не могло быть ничего, кроме этой платонической дружбы, я хотел быть рядом с ней в течение короткого времени, которое у нас осталось. Она делала меня счастливым. — Ты не должен был этого делать. — Все нормально. Я купил его на распродаже. — Ну хорошо, фильм звучит здорово. Тедди может прийти? Он стоит у двери и виляет хвостом. Я думаю, он хочет тебя увидеть. — Да, Толстоголовый тоже может прийти. С тех пор как появились морские свинки, пёс пару раз заходил в лодочный домик. Казалось, он больше не беспокоился о них, потому что лай прекратился. — Ладно. Мы сейчас придем, — сказала она. Едва открыв дверь, я пожалел, что пригласил ее к себе. Хизер выглядела очень красивой-слишком красивой, чтобы просто смотреть кино. На ней было розовое платье на тонких бретельках, почти не оставлявшее места воображению; сквозь ткань просвечивали соски.