— Я никогда не видел у тебя такой яркой помады. — Мне её одолжила Крисси. Разве это выглядит глупо? — Это не выглядит глупо. Это просто не ты. Это как бы скрывает твои губы. — Все, чего я хочу прямо сейчас, это пососать их — с помадой или без. Я весь день был в панике, и этот момент стал кульминацией. Предложение о покупке поместья привело меня в странное настроение. Я снова сомневался, правильно ли поступил, заставив ее продать дом. Это должно было быть правильно, но всё, что заставляло ее грустить в этот момент, действовало и на меня. И теперь, наблюдая, как она готовится к свиданию с каким-то парнем, который, вероятно, просто искал летний секс, привело меня в действительно дерьмовое настроение. Я вел себя как ревнивый придурок. Можно подумать, что я ее ровесник, а не в своем возрасте. Ее голос был едва слышен. — Может, мне её убрать? Я был как в тумане. — Что? — убрать что? — Помаду. О, помада. Какого хрена еще она будет убирать? — Я что, похожа на клоуна? — спросила она. Вместо ответа я подошел к кухонной раковине и плеснула немного воды на бумажное полотенце. Я выжал всю влагу и подошел к тому месту, где она стояла. Я начал стирать помаду с ее губ. Она стояла неподвижно, казалось, потрясенная. Я мог понять это чувство. Я не имел права этого делать. Она мне не принадлежала, хотя временами мне этого хотелось. Когда почти все было стерто, я выбросил бумажное полотенце в мусорное ведро. — Гораздо лучше. Она облизнула губы, и я почувствовал, как мой член дернулся. — Ты так думаешь? — спросила она. — Да. У тебя красивые губы. Ты не должна их прятать. Но я не хочу, чтобы они были на ком-то еще. Ее щеки порозовели. — Спасибо. — Подожди. Я подошел к кровати и полез под нее за сумкой с фотоаппаратом. — Мне показалось, ты сказал, что не взял сюда фотоаппарат. — Нет, я сказал, что приехал сюда не для того, чтобы фотографировать, но я никогда не выхожу из дома без фотоаппарата. Никогда не знаешь, когда он тебе понадобится. Солнце уже садится. Это идеальное освещение. Давай выйдем на улицу. Я сделаю несколько снимков тебя в этом платье. — Знаменитый Ноа Каваллари собирается меня сфотографировать? Я чувствую себя такой особенной, — поддразнила она. — Серьезно, это круто. Увидев улыбку на ее лице, я удивился, почему не подумал об этом раньше. Оказавшись снаружи, я показал ей, где встать, но не стал указывать, что делать. Она была естественна перед камерой, органично улыбалась и смеялась, когда я отрывался. Оставшийся солнечный свет отбрасывал блики на ее светлые локоны. В какой-то момент ее волосы упали ей на лицо, поэтому я потянулся, чтобы отодвинуть их в сторону, и заметил, что моя рука чертовски дрожит. Я серьезно терял свой разум. После того, как я перестал фотографировать, Хизер спросила: — Ты отправишь их мне? Мой разум все еще был в тумане. — Что? — Эти фотографии. Не мог бы ты прислать мне их по электронной почте? Кивнув, я сказал: — Да, конечно. — Ты в порядке, Ноа? Ты, кажется, не в себе. — Я в порядке. Она оглянулась на главный дом. — Мне нужно идти. Он будет здесь с минуты на минуту. Почему ты позволяешь ей встречаться с этим парнем? — Увидимся позже, — сказала она. — Спасибо, что сфотографировал меня. Она задержалась, хотя и сказала, что ей пора идти. Она ждала, что я что-нибудь скажу. Но я не мог найти нужных слов. Мы стояли на крыльце, глядя друг на друга, пока она не пробормотала: — Приятного вечера. Несмотря на то, как сильно я хотел остановить ее, я позволил ей уйти. Чем дальше она уходила от меня, тем больше я чувствовал себя… больным. Внезапно мне показалось, что выключатель, контролировавший мой рассудок, щелкнул. — Эй! — закричал я. Она обернулась. — Да? — Иди сюда. Она пошла назад, пока снова не оказалась передо мной. — Зачем ты положила свои трусики в мое белье? — спросил я. Ее лицо стало таким же красным, как и платье. Не находя слов, она пробормотала: — Я… ээ… Сделав несколько шагов вперед, я остановился в нескольких дюймах от нее. — Если бы ты знала, как это на меня подействовало, ты бы этого не сделала. Она наклонилась ко мне, всего на волосок от моего лица. — Я хотела, получить от тебя реакцию. Я хотела послать тебе сообщение, не произнося слов вслух. Я чувствовал ее дыхание на своем лице. Положив руку ей на щеку, я сказал: — Ты чертовски честная. Она на мгновение закрыла глаза. — Ничего не могу с собой поделать. Я накрутил на палец прядь ее волос. — Ты могла бы просто сказать, что они случайно попали туда. Ее дыхание было прерывистым. — Да, но это помешало бы достижению цели. Я хотела, чтобы они были у тебя. И я хотела, чтобы ты думал обо мне в них. Из меня вырвался выдох, когда я потянул её за волосы. — Иисус, Хизер. Ты думаешь я не чувствую того же, что и ты? Ты думаешь я супер человек, что мне легко устоять перед тобой? Я просто пытаюсь поступить правильно. — Я бы хотела, чтобы ты прекратил свои попытки. Должно быть, виски ударило мне в голову, потому что я спросил: — Хочешь знать, что я сделал с этими трусиками? — Да, — прошептала она. — Я прислонил их к лицу, чтобы понюхать тебя. Я никак не мог насытиться. Затем я обернул их вокруг своего члена, пока дрочил и кончил на них. Я так разозлился на себя за это, что разорвал их в клочья. Вот как ты сводишь меня с ума. Ее грудь поднималась и опускалась. — Я знала, что ты хочешь меня. Я стиснул зубы. — Я никогда не говорил, что не хочу тебя. Да? Ни разу. Я бы хотел не желать трахнуть тебя. Она тяжело дышала. — Дай мне попробовать виски. — Я же сказал, что тебе нельзя. — Я не хочу, чтобы ты мне наливал. Я хочу попробовать его на твоем языке. Черт возьми. Эта фраза уничтожила мое последнее сопротивление. Я схватил ее за талию и притянул к себе, давая ей именно то, что мы оба хотели. Мои губы врезались в ее, прежде чем мой язык попытался проникнуть внутрь. Ее горячий, голодный рот был таким, каким я всегда представлял себе, стоны, исходящие из него, заставляли меня настолько затвердеть, что мой член физически болел, желая большего. Я целовал ее сильнее, пока она старалась не отставать от меня. Ни один из нас не отрывался даже чтобы вздохнуть. Пальцы Хизер перебирали мои волосы, пока я пожирал ее рот. Я даже не узнавал проклятые звуки, которые издавал, звуки долгого голодания, наконец-то удовлетворенного. Любой, кто проезжал мимо, увидел бы, что я практически напал на нее, но мне было все равно. Ее губы, ее рот, ее язык были так хороши на вкус, что я думал, никогда не смогу вздохнуть. Я провел руками по ее мягким, шелковистым волосам. Это казалось нереальным. Но это было неправильно. Так чертовски неправильно. Я крал то, на что не имел права, но черт меня побери, если бы я знал, как остановиться. Никогда еще ничего не казалось столь хорошим. Мне потребовалось все мое мужество, чтобы не отнести ее в лодочный домик и не взять все остальное. Я знал, что она даст мне все, что я захочу. И это чертовски напугало меня. Словно прочитав мои мысли, она произнесла одними губами: — Я хочу почувствовать тебя внутри себя, Ноа. Её слова были как пощечина, реальность обрушилась. Ты не имеешь права этого делать. Я оторвался от нее. Это было неестественно — прямо болезненно — отстраняться, когда все, чего я хотел, это раствориться в ней. Но тем не менее мне как-то удалось это сделать. Облизнув губы, чтобы спасти то, что осталось от ее вкуса, я закрыл глаза и затаил дыхание, намеренно отводя от нее взгляд. Я знал, что если посмотрю ей в глаза, это будет слишком сложно. Но это нужно было сделать. Я мог разрушить ее жизнь одним неверным решением. Я не собирался отвечать за это. Я хотел владеть ее телом, но я заботился о её душе намного больше — больше всего на свете. Мне нужно было взять себя в руки, прежде чем я все испорчу для нее. Когда я наконец встретился с ней взглядом, она выглядела расстроенной, с блестящими глазами. — Почему ты остановился? — спросила она. — Я должен, Хизер. Ты даже не представляешь, как сильно я хочу тебя, но я должен остановить это, пока мы не зашли слишком далеко.