— Оливия решила, что я сошел с ума. Но мой отец все понял. Он не видел в этом никакого вреда, если это хоть немного смягчало мою вину, — он посмотрел мне в глаза. — Скажи мне, о чем ты думаешь. Чувствуя себя оцепеневшей, я сказала ему правду. — Я не знаю, что сейчас чувствую. Я в шоке. В полном шоке. — Я так боялся, что ты рассердишься на меня. Гнев — неподходящее слово. Как бы это меня ни раздражало, я не могла сердиться на него, когда у него были хорошие намерения. Какой бы странной ни была эта история, я могла понять, как она произошла. — Я не могу сердиться на тебя за это. Это не твоя вина. Ты всегда говорил мне не винить себя ни в чем, когда дело касается смерти Опал. Ну, то же самое касается и тебя. Ты не мог знать, что произойдет. Я не понимала, что Опал способна покончить с собой, а я была ее сестрой. Я знала ее гораздо лучше, чем ты. Мы пытались помочь ей, но она не позволяла. Я никогда не узнаю, смогла бы я остановить ее смерть, если бы попробовала что-то другое. — Я остановилась, чтобы перевести дух. — Дело в том, что если ее собственная семья не смогла ей помочь, то она, скорее всего, не позволила бы и тебе помочь ей. Он сделал паузу, словно давая этим словам впитаться в себя. — Ты злишься, что я скрыл от тебя причину своего приезда сюда? — спросил он. — Ну и что же ты должен был делать? Объявить об этом, когда приехал? Я понимаю, почему ты держал это при себе, почему ты не пришел прямо и не сказал мне. Я, наверное, захотела бы отправить тебя собирать вещи. Было бы лучше, если бы я сначала узнала тебя, прежде чем ты свалил бы всё это на меня. Он положил голову мне на плечо. — Черт Возьми, Хизер. Ты даже не представляешь, какое облегчение я испытываю, услышав это от тебя. Я серьезно сомневался в своем решении. — Я просто хочу, чтобы ты не рассматривал меня как благотворительность. Он сел и посмотрел мне в глаза. — Послушай, у меня были свои причины приехать сюда, но этот опыт оказался совсем не таким, как я ожидал. Ты не благотворительность. Ты сильная, уверенная в себе… потрясающая. Ты научила меня тому, чему я никогда не смогу научить тебя. Меня тянет к тебе, и мне чертовски трудно не показывать этого. Мои действия пугают меня до чертиков… потому что последнее, что я хотел сделать, это усложнить тебе жизнь. Я откинулась на спинку дивана и опустила голову. История, которую он мне рассказал, прокручивалась в моей голове от начала до конца, как в кино, пока я пыталась представить, как все произошло. — У тебя есть ее фотографии, которые вы сделали? Он на мгновение поджал губы, чтобы подумать об этом. — Да, они у меня в ноутбуке. — Можно мне их увидеть? — Ну конечно. Сейчас? — Если ты не возражаешь, то да. — Просто дай мне минуту, чтобы найти их. Я храню все, что когда-либо снимал, на специальном диске. Я наблюдала, как Ноа вошел в систему. Ему потребовалось около трех минут, чтобы найти файл с фотографиями. Когда он положил компьютер мне на колени, ничто не могло подготовить меня к тем эмоциям, которые я испытала, глядя на изображение за изображением моей красивой, улыбающейся сестры. Мы были похожи больше, чем я помнила. Теперь, когда я приблизилась к возрасту, в котором она была на этих фотографиях, я действительно могла видеть сходство. Вытирая слезы, я спросила: — Она выглядела странно в тот день, когда вы проводили съемку? Ноа придвинулся ко мне поближе. — Вовсе нет. Вот почему было так странно, когда начали приходить сообщения. — Это было типично. Она была похожа на двух разных людей во многих отношениях, в зависимости от того, заботилась она о себе или нет. — Да. Все это не имело никакого смысла. Не отрывая глаз от фото, я сказала: — Я также очень хочу увидеть письмо. — Оно у меня дома. Я знаю, где оно находится, и попрошу отца отсканировать его. Надо было взять его с собой. Я просто не ожидал, что расскажу тебе. Вопросы накатывали на меня волнами. — Почему ты решил рассказать мне об этом сегодня? — Потому что я больше не мог сдерживаться, не мог вынести мысли о том, чтобы что-то скрывать от тебя. Между нами многое изменилось, и я не знаю, как с этим справиться. Я просто знаю, что никогда не хочу быть с тобой менее чем полностью честным. Это касается и моих чувств к тебе. Какая — то часть меня хотела, чтобы он подробно рассказал об этом — о своих чувствах ко мне, — но я знала, что сегодня больше ничего не вынесу. Мне нужно было все это переварить. — Ты можешь скопировать эти фотографии для меня? — Ну конечно. Завтра я куплю флешку. — Спасибо. — Я продолжала просматривать фотографии, начиная с самого начала. — Я не думаю, что расскажу маме об этом. Я не знаю, как она справится. Я не хочу, чтобы она смотрела на тебя по — другому-не то чтобы у меня были какие-то причины относиться к тебе по-другому, но я не хочу ее расстраивать. — Это решать тебе. Я все понял. Я согласен на все, что ты решишь, но я думаю, что это хороший выбор. Сейчас и так слишком много всего происходит. Я уставилась на экран. — Я все еще в шоке. — Было бы странно, если бы это было не так. Мне нужно было побыть одной, чтобы все обдумать. Встав с дивана, я вытерла глаза и объявила: — Мне просто нужно побыть немного одной. Он встал. — Да. Конечно. Я протянула ему ноутбук и направилась к двери. Ноа выглядел обеспокоенным. — Ты уверена, что с тобой все в порядке? Я кивнула и пошла домой, как в тумане. Глава восемнадцатая Ноа Хизер не появлялась со времени моего откровения. Прошел целый день. Хотя меня так и подмывало подойти к главному дому, я старался дать ей пространство. В моих новостях было много интересного. Я не мог удержаться и написал ей, чтобы узнать, все ли с ней в порядке. Она уверяла меня, что да, но я не совсем ей поверил, потому что не в ее характере было держаться в стороне. Я сказал ей, что приготовил ей флэшку с фотографиями, которые она просила, и спросил, не хочет ли она, чтобы я принес ее. Она сказала, что нет. Я также попросил отца отсканировать письмо от Опал и добавил его на карту памяти. Тот факт, что она не хотела видеть меня и не забирала всё это, подтверждал, что она все еще думала. По крайней мере, я на это надеялся. Весь день я только и делал, что ходил взад-вперед и пил кофе в перерывах между кормлением морских свинок. Когда день перешел в вечер, я решил позвонить отцу и рассказать ему о случившемся. После того, как я рассказал ему историю моего разговора с Хизер прошлой ночью, он попытался убедить меня, что я поступил правильно, рассказав ей. — Она сказала, что не сердится, но это настигнет ее позже — или, может быть, это то, что происходит сейчас, почему она держится подальше. — А с чего бы ей злиться? — спросил он. Он что, серьезно? — О, я не знаю…тот факт, что я приехал сюда под ложным предлогом? Тот факт, что я мог бы потенциально сделать что-то, чтобы спасти жизнь ее сестры, если бы согласился помочь? У нее есть несколько поводов. — Никто не знал, что произойдет, Ноа. Ты был женатым мужчиной, получающим откровенные послания от незнакомой женщины. Ты понятия не имел, что это такое. Многие люди в бреду не склонны к самоубийству. Ты ее не знал, упокой Господь ее душу. Перестань винить себя в том, в чем ты не виноват. Мне хотелось верить его словам, особенно потому, что они повторяли слова Хизер, но я все еще сопротивлялся. Я все еще задавался вопросом, не лучше ли было бы вообще избавиться от этой ситуации. — Мне кажется, что сейчас самое правильное — это уехать домой раньше. — Ты сможешь уехать от нее? — Чем дольше я здесь останусь, тем тяжелее будет. Уход неизбежен. Зачем его оттягивать? Мысль о том, чтобы уехать сейчас, вызвала у меня тошноту, но, возможно, так будет лучше для нас обоих. Дом уже практически продан. Хизер поступила в колледж, и у нее будут деньги на это, даже если ее отец заберет половину доходов от недвижимости. Ничто не могло ее остановить. Я все равно уеду через несколько недель. Пребывание здесь не вызовет ничего, кроме еще большего замешательства для нас обоих. — Точно так же, — добавил папа, — ты можешь взглянуть на это по-другому. Осталось всего несколько недель. Зачем спешить прощаться?