— Возможно. Анна, я только проводник. Вы — детектив. Если кто-то и сможет раскрыть эти загадки, то это вы. — Ее голос меняется, становится резче. — Вы верите в другую сторону? В жизнь после смерти? У меня напрягаются мышцы между лопатками. Куда бы она ни вела, я туда не хочу. — Что еще вы можете мне сказать о Кэмерон Кёртис? — У меня было видение о ней сразу после того, как она пропала. — Тэлли не обескуражена такой резкой сменой темы. — Когда это было?.. Десять или двенадцать дней назад. Она была одна, в каком-то тесном замкнутом пространстве. Серьезно пострадавшая, но определенно живая. «Живая» — могущественное слово, даже если его источник не слишком надежен. — Где-то поблизости? Вы что-нибудь узнали? — Вряд ли. — Она изучает свою чашку, мшисто-зеленый изгиб керамики между пальцами. — Вы мне не доверяете. Ничего страшного, вот только где-то в душе вы все-таки верите или хотите поверить. В глубине сердца вы надеетесь, что я помогу вам отыскать Кэмерон. От такого неожиданного сближения мне становится неловко. Что она вообще может знать о моем сердце? — Вы когда-нибудь занимались такими вещами профессионально? Работали с правоохранительными органами? Тэлли кивает. — Когда я жила в Орегоне, недалеко от Портленда. Я здесь всего год с небольшим. Я позабыла, как работает маленький городок, как нервно люди относятся к не слишком рациональным вещам. Но верю, что с любой формой прозрения приходит ответственность. Думаю, Анна, я смогу помочь вам найти ее. — Мне? А почему вы не вернетесь к Уиллу Фладу? Возможно, на этот раз он вас выслушает. — Он не станет, и вы это знаете. — Женщина поднимает чайное блюдце, потом ставит его обратно. — Знаете, все мы — просто энергия. Я, вы, этот стол, этот город. И все движется с определенной частотой. Когда мы уходим из этой жизни, наша сущность остается, продолжает двигаться. Беззаботность ее словаря раздражает. А может, дело не только в этом… — К чему вы ведете? Она без усилий отмахивается от моей враждебности. — На этой стороне есть события, которые фундаментально меняют нас, вроде потерь и травм. Просто задумайтесь над этим. Известно, что травма меняет мозг. Так почему бы ей не влиять на нашу энергию? Конечно, она влияет. Анна, вы сейчас именно тот человек, которому можно помочь. — О чем вы говорите? Почему? — У вас была причина, чтобы выбрать такое дело своей жизни. Ваши потери притянули вас к помощи тем детям и юным девушкам. Я думаю, вы это уже знаете, но не можете увидеть то, что вижу я. От ее слов у меня становится тесно в груди. Я не хочу знать, но все же хочу. — Что? — Призраки детей, которым вы помогли. Они висят на вас, как звезды. Они вокруг вас, всюду, даже сейчас. Как звезды? Образ кажется почти карикатурой. Украшенной блестками потерь. Отчаяния. — Чего вы от меня хотите? — Вы пришли ко мне, если помните. — Тэлли замолкает, смотрит на свои потрескавшиеся, покрасневшие руки. Руки работящего человека. — Анна, я просто посланник. Я не знаю, кто похитил Кэмерон, но ощущаю исходящие от него тьму и хаос. На самом деле он не хочет ее убивать, но не знает, сможет ли удержаться. Он пытается сражаться с собственными демонами, но они слишком сильны. Я не думаю, что Шеннан была его первой жертвой. И Кэмерон будет не последней, если его не остановить. Я ненавижу каждое ее слово, даже если еще не определилась, верить ей или нет. — А мы можем его остановить? — Я думаю, да. Собака подергивается у моих ног. Ей снится бег или охота. Ее теплое тело поднимается и опадает с маленькой свистящей паузой посредине. Тэлли тоже опускает на нее взгляд, ее лицо смягчается. — Как сверчок, правда? «Правда», — успеваю подумать я, прежде чем собираюсь с мыслями. — Тэлли, у нас выходит время. С каждым днем шансов на то, что мы найдем Кэмерон живой, становится меньше. — Узнайте больше о Шеннан. Возможно, это приблизит вас к цели. — Мои инстинкты подсказывают то же самое. У нас есть воздушная разведка, они ищут ее машину. Но речь идет о тысячах квадратных миль лесов. Как иголка в стоге сена… — Хотя некоторые люди находят эти иголки, правда? Я думаю, это как-то сработает. В конце концов, вас притянуло сюда. Во вселенной не бывает случайностей. — Кто вы? — снова спрашиваю я, в ушах у меня звенит. — Я же сказала. Просто посланник. Глава 36 — Расскажешь? — говорит Уилл, когда мы в тот же день встречаемся у «Паттерсона». Он пристально смотрит на Сверчка. Она не говорит по-английски, как и предсказывал Клэй, но с помощью Тэлли все же смогла сказать мне свое имя. — Моя новая напарница. Эти слова приносят мне быструю, но настоящую улыбку. — Ты хоть отдохнула сегодня? — Немножко, — лгу я. Оказывается, Ванда любит собак и не позволяет мне оставить Сверчка снаружи, пока мы едим, хотя повар ругается и трясет кулаком. Ванда отмахивается от него и приносит нам ланч с блюдом дня — рыбные сэндвичи и салат с уксусной заправкой. Потом Уилл пересказывает мне свое утро с Хейгами. — Его полиграф не выявил ничего подозрительного. У Лидии тоже ничего. Я просил Леона подробнее покопаться в прошлом. Он поговорил кое с кем в «Провиженс» и с парой соседей. Похоже, алиби Дрю подтверждается. Он работал со своими людьми, куча свидетелей. Плюс выяснилось, что обвинение в изнасиловании не настолько черно-белое. Девушке было семнадцать, а не шестнадцать, вдобавок у нее были приводы в полицию. За пару месяцев до того она подкатывала к человеку, работавшему под прикрытием, с предложением «свидания». А после той истории Дрю, похоже, отмыл все дерьмо. Ты сама видела. Он теперь император Напа-Вэлли. Образцовый гражданин. — Я видела. — Избавиться от скептицизма в голосе не получается. — Все равно было еще что-то, когда мы с ним встречались. Не знаю… У меня такое чувство, что он не любит женщин. Что он их опасается. — На чем это основано? — Просто ощущение. Уилл ждет, не скажу ли я что-то еще, но мне больше нечего сказать. — Ну, зато Трой, по всей видимости, слишком любит женщин. — Ты имеешь в виду его ассистентку? Подружку? — Бывшую ассистентку. Индиана Сильверстейн. Ей двадцать два года, и она не желает разговаривать. Я узнал подробности от другой женщины, которая раньше была его офисным помощником в «Парамаунте», но потребовала перевода два года назад, через полгода работы с Троем. — Дай угадаю. Он подбивал к ней клинья. — И многое обещал. Насколько я понял, основной состав тамошней административной команды — молодые надежды, которые пытаются сделать так, чтобы их заметили. — Вот свинья… Но хотя бы одна из них ему не поддалась. Она что-нибудь еще сказала о своей замене? — Только то, что Индиана собирается оставить ребенка. — Мы можем выяснить, пытался ли он ей заплатить? — Только с ордером, а для него у нас нет оснований. По крайней мере, пока нет. Но может, не стоит отбрасывать вариант, что у него реально есть к ней чувства? Я тыкаю вилкой салат у себя в тарелке. — Да ладно. В жизни не поверю. — Может, я тоже. И что? Если Трой чертов бабник, это еще не значит, что он способен причинить вред Кэмерон. — Это все еще может быть Дрю Хейг. Если у него есть алиби на эти двадцать четыре часа, это ничего не говорит о прошлом. Ты можешь еще раз привлечь его для допроса и расширить рамки? — О’кей. — Уилл скручивает салфетку, будто это жгут. — Но даже если Дрю совершил насилие над Кэмерон много лет назад, его алиби закрывает ночь, когда она исчезла. Это означает, что есть еще кто-то. Возможно, друг семьи, сосед или учитель… Например, какой-то знакомый по Лос-Анджелесу, еще до переезда сюда? — Возможно. — Внутри я киплю. У нас не хватает следов, а времени еще меньше. И я так надеялась, что мои подозрения подтвердятся… А что теперь? Кто теперь? — мне нужно подумать. — Ну, пока ты размышляешь, вот тебе еще на подумать. Вчера в пятнадцать ноль две в квартире Марка Клааса в Саусалито звонит телефон. Марк отвечает, и маленькая девочка говорит: «Папа, это я». — Что?