– И что за горе? – поинтересовался Титов. Я сразу погрустнела. – С Тимом все кончено. – И только-то?! – расхохотался Пух, и было в его хохоте такое облегчение… Я растерянно моргнула. – Что значит только-то? – Ты плачешь из-за того, что рассталась с парнем, которого даже не любила? Я снова опешила. – С чего ты взял, что я его не любила? – Пятачок, – щелкнув меня по носу, наставительно изрек Винни-Пух, – тебя связывали с Выхухолем какие угодно чувства, но только не любовь. Даже не отрицай, ты его не любила, скорее, он тебе просто нравился. Я поскребла подбородок: – Думаешь? – Уверен, – вздохнул Димка. – Из-за чего разошлись-то? – Я нашла его в нашей спальне с какой-то блондинкой, – выложила я. – Представляешь, он изменил мне уже на следующий день, после того, как я ушла. – Хочешь, я киллера найму? – вдруг предложил Пух. – Не надо, – испугалась я, – а то еще посадят. – Вот видишь, – улыбнулся друг, – ты боишься не того, что его убьют, а того, что меня посадят. Вывод: он тебе не так уж важен. Я задумалась. Кажется, Димка прав. Я ведь расстроилась не потому, что мне изменил любимый, а потому, что меня обманули, предпочли другую. Неприятный осадок на душе, конечно, остался, но я почему-то пребывала в святой уверенности, что через полгода, максимум год, Тима я даже не вспомню. Надо же, какие же проницательные эти братья Титовы. Я лениво потянулась, с удобством устроившись на коленях Пуха. – А у тебя есть что-нибудь пожевать? – поинтересовалась я. Димка тихо засмеялся: – Боюсь, в моем холодильнике мыши хоронят своего повесившегося сородича. Поехали в ресторан. И мы поехали. По дороге я выяснила, что вытянула Пуха с совещания – в отличие от меня, его с работы никто не отпрашивал, но возвращаться обратно в офис он не спешил, мотивируя это тем, что он предпочтет поход с красоткой в ресторан, чем заседание с унылым сборищем дядек. Красоткой себя я не считала, но было безумно приятно, что таковой меня считали другие. В ресторане мы пробыли недолго. Утолив первый голод, мы двинулись в кино на какую-то молодежную комедию и, наблюдая за веселыми приключения американских подростков, я начала забывать про свои проблемы. Димка с самой первой минуты начал комментировать происходящее на экране по-своему. Сначала другие зрители на него шикали, но к концу сеанса, покатываясь от смеха, слушали только его вариант. Закончился вечер уже в суши-баре. – Как у тебя продвигается с кольцом? – внезапно спросил Димка, уплетая роллы. Я вздохнула. – Была одна подозреваемая, Дарья Кропоткина, но сегодня мы выяснили, что кольцо украла не она. Знаешь, я ведь такая дура, сразу и не сообразила, – выложила я Пуху. – Сегодня она не вышла на работу, взяла отпуск, так я тут же решила, что соседка Светлана рассказала ей про наш с Васькой визит, Кропоткина испугалась, вот и отпросилась в отпуск. Только я совсем не учла, что если это было бы действительно так, то у нее бы просто не хватило времени. Вот смотри: даже если Светлана ей проболталась, так только вечером, когда Дарья пришла с работы. Но ведь она к тому моменту уже взяла отпуск! Вот такая вот нестыковочка, – жаловалась я на свою несостоятельность. – Это я только потом сообразила, когда мы из больницы уже ехали. А что делать дальше, я ума не приложу. – Ну хоть что-то сама ты ведь сумела раскопать? – выгнул бровь Димка. – Я имею в виду то, что тебе не рассказывал Витька. Я задумчиво повертела ролл. – Только то, что у Лизы и Павла был роман, и девушка беременна, – вспомнила я. – Только, кажется, ребенку они совсем не рады. – Во-от, – воодушевленно ткнул в меня палочкой Пух, – а если девушка не хочет ребенка, то что она делает? – Аборт, – ответила я. – Но что с того? Для того, чтобы сделать аборт, не нужна огромная сумма денег, да и потом – девушка она деревенская, вряд ли она сейф хоть раз в жизни видела. – Так-то оно так, – не сдавался Димка, – но что ты теряешь? Все равно тебе придется всех их проверять, почему бы не начать с этих двоих? Я забарабанила пальцами по столу. У меня осталось пятеро подозреваемых: Лиза, Павел, Максим, Людмила Игоревна и… Черт, кто последний-то? А, Евгений! Это ж надо умудриться забыть такого «выдающегося» человека, хе-хе. Значит, завтра с утра займусь Павлом, к Лизе наведаюсь позже, все-таки она не городская. А может, и не наведаюсь, если выяснится, что вор – Павел. А что, украл бриллиант дабы обеспечить достойную жизнь своей девушке и ребенку. – Ко мне поедем или к Витьке отвезти? – спросил Пух. – К Витьке, – попросила я, – надо быть ближе к месту происшествия, глядишь, еще что-нибудь подслушаю. Димка засмеялся, сверкая белозубой улыбкой и привлекая восхищенные взгляды женского контингента бара. Впрочем, к моему немалому удивлению, не только женского. До Витиного особняка мы доехали за пятнадцать минут, лихачить Димка умел. На прощание чмокнув его в щеку, я поспешила в теплый дом – к вечеру мороз на улице крепчал. – Анна, – улыбнулась мне экономка Людмила Игоревна, – добрый вечер, будете ужинать? Я слегка насторожилась – уже второй день подряд дама встречает меня в холле. Совпадение или нет? – Нет, – слабо улыбаюсь, – я не голодна. – Правда? Я подняла голову – по лестнице спускались Титов и Виктория, трогательно держась за ручки. Выглядели они сногсшибательно: хозяин дома, облаченный в джинсы и простую белую футболку и модель, одетая столь же демократично – те же джинсы и клетчатая рубашка. На мгновение я почувствовала грусть, представив, как могли бы выглядеть мы с Тимом, но тут же прогнала эти мысли от себя. Нас с Тимом больше нет. – Правда, – подтвердила я, – всем салют. – Привет, – тепло улыбнулась Виктория, – как прошел день? Я вас сегодня с самого утра не видела. – Тебя, – машинально поправила я, – день прошел замечательно. С завтрашнего дня я начинаю новую жизнь. Ладно, не буду вас отвлекать, – быстро свернулась я, машинально обойдя русалку за километр и двигаясь к лестнице. – Приятного аппетита! И прежде чем кто-то успел открыть рот, я была уже в своей спальне – мне совсем не хочется распространяться о своем разрыве с Тимом! Однако оказавшись в комнате, я тут же пожалела, поскольку делать мне там было решительно нечего, поэтому послонявшись из одного угла в другой, я порысила на кухню, авось, в компании Евгения будет не так одиноко. Повар сидел за столом и устало обмахивался своим колпаком, отдыхая от трудов праведных. – Проголодались? – Нет, просто скучно, – призналась я. – Бывает, – кивнул Евгений, – дом большой, и развлечений много, только иногда хочется живого человеческого общения. Вот ко мне, например, забегают только пообедать, а вот чтоб поговорить – только вы да Лизавета, да и то только вы остались. – Как это только я? А Лиза? – Так уволилась она сегодня! – всплеснул руками повар. – С Павлом поссорились, наверное, вот она вещи собрала и уехала. Я практически упала на стул. Кажется, наш с Евгением разговор о Дарье проходил приблизительно так же. – Уволилась, значит, – пробормотала я. Быстро попрощавшись с удивленным Евгением, я ушла. Этой ночью я слышала разговор Павла с Лизой, из которого мне стало ясно, что девушка беременна. Видимо, Павла не прельстила перспектива стать отцом, и он разорвал с ней всякие отношения, иначе как можно объяснить то, что она отсюда съехала? Значит, прямо завтра с утра надо заняться ее поисками, девушка может натворить делов. Следующим утром мы с Васькой поехали в деревню Зарецкое, расположенную в семистах километрах от Москвы. Ехать нужно было приблизительно полдня, поэтому мы с Васькой заранее запаслись всем необходимым: картой, теплым пледом, термосом с горячим кофе, бутербродами. На всякий случай я прихватила с собой пакетик чипсов – иногда в дороге меня укачивает, а соленые ломтики хрустящей картошки отчего-то помогают прогнать недомогание. К четырем часам дня мы надеялись прибыть на место, вот только остро стал вопрос – ехать ли потом обратно на ночь глядя или остаться в деревне. Решено было действовать по обстоятельствам. Первые два часа поездки протекли вполне нормально: мы слушали музыку, Васька травил байки, мимоходом пытаясь выяснить, как же я справила вчерашний день рождения Нины, слопали бутерброды, выхлебали половину термоса, и я даже успела вздремнуть. А вот на третьем часу путешествия было уже не так весело. Начала затекать, прошу прощения, попа, замерзали ноги, обутые в теплые меховые сапожки, понемногу начали коченеть пальцы. Я подтянула наверх ноги и, сжавшись в комочек, обмоталась пледом. Судя по синим губам и завистливым взглядам, что бросал на меня Васька, он явно желал быть на моем месте. Скоро пришлось свернуть с шоссе на какую-то боковую дорогу, тонкой ниточкой просматривающейся на карте. Ровное мерное движение сменило качественное покачивание, знаете, как в карусели: вверх-вниз, вверх-вниз. Подозреваю, я приобрела благородный зеленый оттенок, поскольку Васька, глянув на меня, поспешно затормозил и предложил немного размяться. Пакетик чипсов я уже слопала, это принесло кратковременное облегчение, но и только. Я просто в ужас приходила, как представляла, что мы едва-едва преодолели половину пути, и до этого Зарецкого еще бог знает сколько времени трястись. По дороге нам не попался ни один населенный путь, так что даже остановиться и выпить горяченького было негде. Безоблачное до того небо вдруг потемнело, пошел снег. Ветер бросал белые хлопья прямо на лобовое стекло джипа, дворники не успевали его чистить, отчего видимость стала просто нулевая. Васька начал тихо материться сквозь зубы, слава богу, мне не досталось за то, что я вовлекла его в это сомнительное путешествие. Мы все так же ехали по этой бесконечной проселочной дороге, воюя с попутным ветром, и меня, даже сквозь то обморочное состояние, в котором я находилась, поразил тот факт, что навстречу нам не попалось ни одной машины. Где-то на задворках сознания мелькнула безумная мысль, что Брэдбери – пророк, и во всем мире остались только мы с Васькой. Бесконечные белые сугробы сливались в единую массу, и я продолжала видеть их, даже закрыв глаза. Господи, так плохо мне в жизни не было! А пока я нахожусь в таком состоянии, единственным человеком, способным в данный момент уверить меня в том, что завтра для меня наступит, является Пух. Я вытащила мобильник, заведомо плюя на тот факт, что опять оторву друга от работы. Отрывать не пришлось – здесь просто не было сети. Я едва не взвыла от разочарования, так велико оно было. В Зарецское мы прибыли ближе к восьми часам вечера, когда уже значительно стемнело, поэтому и речи не было о том, чтобы ехать сегодня обратно. Да и я просто не выдержала бы вновь подобного испытания, находясь в таком состоянии. Из всех десяти домиков, что составляли население деревни, свет горел только в трех. Нам повезло с первого раза, пожалуй, впервые за этот день. Постучав в первую же дверь, мы оказались в доме, где жила Лиза. Откуда я это знаю? На стеночке висели две фотографии, на одной из которых Лизавета стояла в обнимку с какой-то девушкой, судя по внешнему сходству, с сестрой. Но это, пожалуй, все, что я успела заметить, поскольку уже в следующую минуту я банально вырубилась. Проснулась я уже на следующее утро. Вчерашнее путешествие казалось сном, которое я с уверенностью приписала к кошмару, так жуток он был. Под толстым одеялом было тепло, поэтому я позволила себе еще немного понежиться, прежде чем высовывать нос наружу. А когда высунула – замерла, лихорадочно соображая, где меня сон сморил. Кошмар не кошмар, но, кажется, он имел место быть. Дом был небольшой, с традиционной русской печкой, без которой зимой в сельской местности, пожалуй, не обойтись. Крепкий деревянный стол с четырьмя стульями в углу, старенький диван, дедушка того, что у Васьки в каморке, деревянный шкаф, сундук, икона в углу. Долго любоваться обстановкой мне не пришлось, хлопнула дверь, впуская потоки морозного пара, и вошел Васька. С двумя ведрами воды. – Ну ты поспать, – хмыкнул он, выливая воду в огромный чан у печки. – Уже двенадцать часов. Если хочешь сегодня попасть домой, следует поторопиться. – А ты чего это? – кивая головой на ведра, осведомилась я. – Хозяйке помогаю, – пояснил он, скидывая с себя тулуп, – тяжело ей здесь одной. – Ладно, – я подскочила, – а где хозяйка?