41 – Черт. – Том отходит от дыры, которую проделал перед порогом двери черного хода. Присаживается на две доски, которые поднял ломом, и старается поймать равновесие. Прислушивается к дому, не раздадутся ли наверху шаги. Ничего. Том смотрит на дыру. «Именно там, где сказал Блэквуд. Блэквуд снова оказался прав». Обнаружение крысиного гнезда, кишащего голодными детенышами, было бы лучше вида черной твари, которая похоронена под их кухней. Увидев ее, Том резко выдернул голову из дыры. Фонарик остается под полом, испуская желтое свечение. Существо намертво впечаталось в память после одного-единственного взгляда. Худая фигурка с закрытыми глазами. Что это? Неживое, с вытянутыми в полную паутины темноту передними лапами. Животное, как предполагает Том, было похоронено в кухонном тайнике. Полость завалена щебнем, обломками токарного станка, обрывками брезента, проржавевшими до окаменения гвоздями и дюнами серой пыли. Когда Том первый раз опустил голову в дыру и потусторонние тени разбежались от света фонарика, отступив к своим адским истокам под полом, ничто вокруг не шевельнулось. Маленькая милость. Если бы иссохшее существо дернулось, Тома хватил бы удар. Но что бы ни похоронили под полом, оно давно умерло и было погребено в щели между деревянными балками. Само оно никак не могло туда заползти и испустить дух. Трупик подбросили, нечестивая реликвия лежала в неосвященной земле. На высохшее тельце было наложено проклятие, спавшее до поры до времени. Вирус чумы, уничтожающий семью. Его семью. И теперь это нужно вытащить наружу. Глубоко вздохнув, Том снова сует голову и плечи в отверстие. Запахи влажной почвы, затхлой древесины и мочи грызунов бьют ему в лицо. Взяв рукой в перчатке фонарик, он направляет свет сквозь ад, который существует у них под ногами. Луч касается тонкой кожи. Словно грабитель могил перед останками младенца королевской крови, Том тянется к этой штуке. И морщится, когда в ладони впиваются жесткие конечности. Существо не может весить больше нескольких унций, но хрустящий трупик за что-то цепляется. Даже после смерти держится когтями за сухую почву, возможно желая, чтобы никто не нарушил его покой. Когда Том силой высвобождает тельце, от этой мерзкой штуки летят ошметки. Том опускает существо на газетный лист. На этом новом ложе, которое немедленно покрывается могильной копотью, можно лучше рассмотреть жалкие, безжизненные останки. Превращаясь в мумию в засушливой гробнице, тело животного высохло само по себе, но Том думает, что когда-то это была кошка. Уши и глаза исчезли с запекшейся морды, но рот открыт и скалится иглами зубов, тонких словно рыбные кости. Меха совсем не осталось, от него избавилось время в темной могиле, и оболочка стала такой же хрупкой, как сохранившаяся до наших дней в болотах древняя кожа. Четыре сморщенные конечности с натянутой кожей навечно застыли, совершая последний прыжок в небытие. И, как ни странно, сохранился выгнутый дугой хлыста хвост, словно забальзамированный опытным таксидермистом. Только тут Том замечает инородное тело, застрявшее глубоко в угольном горле, но выступающее между раскрытыми челюстями. Бумага. Маленький свиток, перевязанный алой нитью, покрытый пятнами, с водяными знаками и слишком непривлекательный, чтобы прикасаться к нему даже в перчатках. Улики, которые нужно доставить в лабораторию Блэквуда для проведения магической экспертизы. – Ублюдки. Муты, наверное, убили животное, прежде чем подбросить его проклятые останки под порог задней двери соседей. Veneficium. Выражение морды говорит о том, что смерть не была легкой. Убийцы домашних животных. Отравители щенков и душители лис. Том ненавидит своих соседей настолько, что жаждет немедленно с ними схватиться. Но быстро вспоминает о темном силуэте зайца и о том, как нагло тот стоял на задних лапах на соседней крыше. Том берет поэтажный план Блэквуда, где отмечены места, в которых могут лежать другие заговоренные предметы. * * * Еще одна неровная дыра в старом полу. Словно обезвреживая неразорвавшуюся бомбу, Том осторожно вытягивает напряженные руки в перчатках из второй полости, на этот раз пробитой в половицах гостиной, у французских окон. По крайней мере, тут спрятано не животное. Сидя на корточках, он держит перед глазами конический предмет. Не больше бутылки из-под газировки, сделанной из матового стекла. Флаконы в таком стиле больше не выдувают, а форма наводит на мысль о емкости для необычных масел или духов. Темное содержимое остается неясным – осадок мутной пленкой покрывает стенки. Том кончиком отвертки поддевает пробку. Та песком осыпается с горлышка. Том переворачивает емкость и осторожно встряхивает, высыпая труху на газету рядом с задними лапами кошки. Среди дождя почерневших частичек гремит маленькая косточка. Крошечная фаланга пальца. Вероятно, человеческая, вымазанная охрой, которая отслаивается старой замазкой. На пальце мертвого ребенка замысловато завязана алая нить. Еще из бутылки сыпется что-то вроде риса. При свете фонарика Том может разглядеть ребристые тельца сушеных личинок. Задохнувшиеся черви. Том зажимает рот и нос тыльной стороной ладони. Бутилированные смерть и разложение. Консервированный мор. И, если скрытую силу бутылки оживили, какие ужасные и мерзкие несчастья произойдут в их жизни? Тома слишком тошнит, чтобы размышлять на эту тему. Деревянной линейкой из ящика с инструментами он заталкивает кость и мертвых личинок обратно в бутылку. Тех, что отказываются возвращаться, Том собирает и по одному закидывает внутрь. Затем заклеивает горлышко полоской изоленты. Его дом заминирован. Maleficium. – Ублюдки. Том берет план и ищет следующий пункт. * * * «Но почему именно этот этаж?» Он присаживается на корточки рядом с лестничным пролетом, куда доносится тихий голос Фионы и откуда треск древесины наверняка долетит вверх. Жена все еще читает Грейси. Вероятно, потому что их дочь не может уснуть или проснулась расстроенной. Том смотрит на половицы в холле и пытается понять, как поднять их так же тихо, как это удалось ему на кухне и в гостиной. Те он почти уложил на место, а утром нужно будет закрепить их новыми гвоздями. Здесь доски длиннее и тяжелее. Третье указание Блэквуда предписывает исследовать фундамент дома от главного входа до черного. Обширное пространство, где, как подозревает старый маг, скрывается еще один предмет, зараженный чарами Мутов. У Тома больше нет ни единой причины не верить старику. Но тут двухметровые доски, так что дыра получится серьезная. Настоящее ущелье. Его предшественник отделал одну из стен холла и весь потолок по высшему стандарту. И заменил плинтус с таким мастерством, которому Том может только позавидовать. Если артефакт находится под досками на той стороне холла, то, возможно, придется снимать и плинтус. «Черт». Готовая половина первого этажа когда-то давала надежду, взгляд на будущие возможности. Если бы не отличный ремонт, который сделал покойный владелец, они бы никогда не купили этот дом. И, несмотря на множество проблем, в доме еще до их въезда имелся, по крайней мере, пол на первом этаже. Скоро не будет даже этого. Разрушая, Том чувствует, что движется назад, возвращается к руинам, которые собирался обратить вспять. Хорошо хоть не успел положить новый линолеум. Просто счастье. Хоть и небольшое. Далекий голос жены напоминает Тому про ее последнюю фразу – предупреждение. Но действительно ли она уйдет и заберет с собой Грейси, если поймает его за поиском в доме заклятий? Фиона была очень расстроена. Он не знает, но и ждать завтрашний день, когда девочки уедут, не может. Все эти мучения должны закончиться до того, как станет слишком поздно. Муты проникли в дом прошлой ночью, после полуночи. Снять чары – единственное средство для Тома предотвратить повторное вторжение соседей. Если какой-то спрятанный под полом предмет позволяет Мутам пробираться сюда в измененном виде, то поиск этой вещи вполне может стать вопросом жизни и смерти. Даже для Грейси. «Моей малышки». С самого ее рождения, когда воображение сбивалось с пути и рисовало худшую судьбу, которая способна выпасть на долю дочки, Том не мог решить, сумеет ли жить без нее. Ему хочется плакать. И тут неожиданная и отчаянная идея раскаляет его мысли до предела. «Что, если мы просто уйдем? Сейчас же? Сегодня вечером просто возьмем несколько сумок и уйдем? Выставим проклятую рухлядь обратно на рынок?» Том уже почти вскакивает, готовый взбежать по лестнице и отдать приказ о немедленном отходе. Их собственный Дюнкерк или Галлиполи. Едва он начинает обдумывать план побега, на него внезапно накатывает неприятное воспоминание о манекенах в трейлере. И его скоростной поезд надежды сходит с рельсов. Отказ от дома не гарантирует безопасности. Мстительность Мутов, безусловно, простирается за пределы этих стен. Он вместе с семьей может немедленно сбежать отсюда и встретить ужасный конец в другом месте. Соседи раздают амулеты клиентам, которые живут и рядом, и вдали. Где бы ни применялись заклинания, они настолько действенные, что клиенты готовы задницы его соседям целовать в знак благодарности. «Деревья, проклятые деревья». Если бы он не срубил деревья между участками, бегство могло быть вариантом. «Деревья, визг пилы и плач Медеи». Ее горе оборачивается возмездием. Даже Блэквуд боится Мутов. Это Том точно знает. «Пол». – Черт. Сидя на корточках, он крутит в руках лом и поглядывает на лестничный проем. Не осмеливается работать молотком, поскольку это станет концом его брака. Но, если подождать, пока они уснут, затем украдкой поднять доски, а завтра утром заново прибить вскрытый кусок пола, пока девочки не сбегут вниз, собираясь в школу и на работу, тогда все может сойти с рук. * * * Тишину нарушают скрип и визг, с которыми из старого дерева выходят длинные гвозди. Испытывая почти невыносимый страх, Том задерживает дыхание и прислушивается, не проснулись ли Фиона или Грейси. Не уловив даже шороха постелей наверху, он медленно отрывает первую доску от балок и осторожно кладет ее плашмя на пол. Том разбит. Пот высыхает и застывает по всей спине до самого копчика, однако, не теряя времени, Том опускается на колени и светит фонариком в углубление.