«Нечего удивляться, что сохранился Такой Дом! Он живой, ему нипочём столетия и войны, как самой жизни. Он затаится, а потом снова проснётся весной…» — пронеслось у него в голове. — Это был жилой дом, где одновременно хранился товар, — продолжал, между тем директор. — Его время от времени перестраиваили, но не смотря на пятивековую древность, в нём жили люди до семидесятых годов двадцатого века. Потом он стал Домом Архитекторов, и, наконец, музеем. А совсем недавно, когда в подвале надо было провести небольшую реставрацию, мы с помощниками нашли здесь клад! — Вы… нашли клад? — срывающимся голосом воскликнула Анна-Мари — Что это было, ради всего святого и где он теперь? — Статуэтка, фигурка античного божества. Она в городской реставрационной мастерской, идёт экспертиза и выяснение правовых вопросов. Если хотите, я могу устроить, чтобы вы её увидели. Это работа известного ювелира из династии аугсбургский золотых дел мастеров. Его фамилия… — Гольдшмидт, — выдохнули одновременно, схватившись за руки молодые люди. — Перестань так ужасно нервничать. Я всё думаю, может тебе не ходить? Нет, серьёзно, зачем постояно наступать на грабли? Давай схожу я один, а потом решим, как быть. Ты папе позвонила? — Стас старался быть убедительным, но явно не очень преуспел. — Папе? Да, я тебе потом расскажу. Стас, я пойду с тобой, ты меня не уговоришь остаться. Давай лучше о чём-нибудь другом. — Хорошо, эта статуэтка — целое состояние. А почему? — Работа знаменитого мастера — раз, редкость — два. Но главным образом, камни. Уникальные камни! — Ты её видеть не могла, я понимаю, а кто вообще мог? Она с середины девятнадцатого века исчезла. Ну-ка прикинем… Пожалуй, твой пра-пра-прадед мог знать тайну. Не представляю себе, о чём идёт речь, а ты? Я знаю, например, в Эрмитаже в запасниках есть эротические картины такого откровенного содержания, что их демонстрируют только знатокам. Однако… Допустим, эротика, и что? Изображения обнажённых античных богов выставлялись везде и всюду. — Всё быстро забывается. В наше время трудно себе представить, насколько немыслимо было даже упоминание о некоторых вещах в приличном обществе, в хороших домах. Я никогда не думала над этим, хотя историю про Карла узнала совсем девчонкой. В таком возрасте эти штучки как раз интригуют… что там такое, совокупление? Но для этого нужны, как минимум, двое. А я всегда слышала и читала в фамильных манускриптах — «фигурка», «статуэтка». — Сейчас увидим. Моя мама хорошо знает директора, они находятся в дальнем родстве. И теперь он, узнав нашу историю, готов, чем может, помочь. Ты знаешь, всё это произошло на прошлой неделе. Находку торжественно водрузили в сейф, и первым делом, застраховали. И вот нам страшно повезло. Сегодня состоится первый осмотр. Два мэтра — искусствовед и ювелир освидетельствуют её и дадут заключение. Нам разрешено присутствовать. Имей в виду, там будет охрана и представитель от полиции. Надо будет показать паспорт. Трёхэтажный дом под коричневой крышей, изукрашенный трёхпалыми птичьими следами — фахверк — встретил их скрипучей лестницей из светлого дерева. Она была широкой, уютной, с фигурными перилами и оканчивалась выложенной паркетом площадкой. После приветствий и взаимных представлений их провели в совсем обычную комнату с большим, овальным столом и дубовыми высокими книжными полками, забранными зеленоватыми стёклами. Стас огляделся и поймал себя на мысли, что ожидал увидеть мольберты, краски, холсты, оптику какую-нибудь, шпатели там, пинцеты, словом, разные реставрационные причиндалы. Но всё было буднично, как в конторе. Вокруг стола сидели трое — искусствовед, ювелир и комиссар Реннеберг, как представился маленький лысый рыжеватый толстяк, пожимая руки вновь прибывшим. Искусствовед господин Юнке поднялся и, улыбаясь, сказал: — Ну что ж, все в сборе. Тогда приступим. Я рад приветствовать наших гостей — госпожу Фельзер из Мюнхена, чья семейная история тесно связана с судьбой знаменитого аугсбургского золотых дел мастера, и доктора Небылицына, специалиста по прикладному искусству из Москвы. Мы начинаем первое официальное предварительное освидетельствование интереснейшей находки, сделанной в нашем городском музее «Дом — Дереводом». С Вашего разрешения, я открою сейчас ларец и все свои выводы буду наговаривать на диктофон. Затем их обработает секретарь. То же самое сделает и коллега Кох. С этими словами он снял кусок мягкой палевой ткани с предмета по правую руку от себя, который Анна-Мари почему-то приняла за птичью клетку. Это оказался простой, без украшений деревянный ящик. «Потемневший от времени бук» — на глазок определил Стас. Юнке поколдовал над дверцей и извлёк на свет божий статуэтку высотой сантиметров в сорок, бережно обёрнутую в войлочную вату. Затем он освободил её от упаковки и у собрашихся вырвался сдержанный вздох. Кнопка диктофона издала лёгкий щелчок. Перед ними был… — Государственный эксперт, доктор Юнке, — начал диктовать последний, включив запись. — В присутствии коллеги господина Коха и комиссара Реннеберга. Перед нами Дионис, выполненный в традиции Праксителя, в венке из виноградных листьев с тирсом в руках и виноградной кистью, по всей вероятности, работы младшего или Большого Гольшмидта из Аугсбурга. Его голова из слоновой кости, глаза — из сапфиров чистейшей воды, фиалкового цвета. Сапфир — редкий камень, а этим двум и величиной и оттенком найдётся немного равных. У его ног лежит пантера из аравийского золота с серебристой головой. По плечам бога подобно змеям спускаются золотые вьющиеся волосы. Одеяние его, однако, соответствует более ранней эпохе до четвёртого века д. р. Х. Это ниспадающая одежда, так назаваемая «биссарА» из шкуры леопарда. Она окутывает весь торс. Так выглядел Дионис БиссарЕй фригийский, бородатый бог, в то время как Пракситель ваял прекрасного нагого юношу, больше похожего на девушку. Юнке оглядел свою замершую, затаившую дыхание аудиторию, и откашлялся: — Коллега Кох, теперь, пожалуйста, Вы. Ювелир засветился от удовольствия. Он зачем-то снял очки, потом снова надел их, открыл замшевый футляр, где оказались увеличительные стёкла разных размеров, и наконец, включил диктофон. Щёлк! Взволнованный голос зазвучал неожиданно высоко. — Член гильдии с 1975 года, золотых и серебряных дел мастер Кох, штатный эксперт Городской Сокровищницы и член фонда «Старинное оружие и драгоценности Курфюрстов». Постамент из цельного, некованого и не литого золота, то есть из обработанного самородка. У ног божества — драгоценные камни в виде фруктов. Это рубины и тёмно-красная шпинель. Горельефы на постаменте изображают гримасничающих, смеющихся, глядящих вверх обезьян. Оскаленная пасть пантеры, как и её клыки — из серебра. Она выделяется на золотой голове зверя. Глаза пантеры… — Клеймо, коллега Кох, — напомнил Юнке. — Простите? — Клеймо! На постаменте и на… на лапе, или я ошибаюсь? — Благодарю Вас. Клеймо на нижней части постамента, — тут он склонился к изваянию с лупой, затем выпрямился и породолжил торжественым тоном. — Вне сомнений принадлежит мастерской Гольдшмидтов — отца и сына. Это две буквы «G», вписанные одна в другую, в овалле неправильной формы. При переходе семейного дела полностью в сыновние руки клеймо у него осталось прежним. Такое же клеймо меньшей величины оттиснуто на подушечке левой передней лапы пантеры. Виноградная гроздь в руке у Диониса… — ювелир набрал в лёгкие побольше воздуха, — представляет собой… Это… это жёлтые бриллианты изумительной красоты и огранки, да… это — диаманты, достойные разве что, короны Курфюрста… Ювелир закончил фразу. Раздался щелчок, диктофон отключился, и после недолгого молчания раздался голос Юнке. — Я полагаю, на сегодня достаточно. Теперь необходима кропотливая рутинная работа. Обмеры, описания, фотографии, сопоставления с каталогами и музейными экспонатами и т. д. Параллельно будет изучаться вопрос о предполагаемом собственнике или наследнике этго изумительного произведения прикладного искусства. А потом мы опять соберёмся уже в расширенном составе и сделаем заключение. За всё это время Анна-Мари не произнесла ни единого слова. С её лица не сходило выражение напряжения и тревоги. Она быстро осмотрела фигуру, глянула ещё раз, опустила глаза и больше уж не поднимала их от стола. — Ну что, мои молодые друзья, — спросил приветливо Юнке, — какое впечатление Дионис произвёл на вас? — Между прочим, доктор Небылицын, у меня ощущение, что Вы хотите что-то сказать и не решаетесь, или я не прав? — добавил Кох. Стас смущённо улыбнулся, помялся и ответил. — Вы совершенно правы. Не знаю, как Вы посмотрите на такое мальчишество и что скажет уважаемый представитель власти господин Реннеберг… — Теперь Вы и меня заинтриговали. Продолжайте, пожалуйста, я не подозреваю Вас в намерении захватить нас всех в заложники и умыкнуть статуэтку, — Реннеберг ободряюще засмеялся и хлопнул Стаса по плечу. — Документы у Вас в порядке, а страховая сумма очень способствует укреплению нашей нервной системы. — Хорошо, я признаюсь. Мне страшно хочется подержать Диониса в руках. Я столько слышал об этой работе Гольдшмидта… По крайнеё мере, я думаю, что именно о ней. Её судьба так странно переплелась с моей… Я, вернее, мы, расскажем позже, если моя невеста мне разрешит, — в ответ на недоумевающие взгляды, — добавил он. — Я, как главное ответственное лицо, разрешаю Вам осмотреть статуэтку самому. Будьте осторожны! Впрочим, Вы же специалист, я читал Ваши работы, посвящённые школе Челлини. Кроме того, мы действительно, под наблюдением господина комиссара! — подмигнул молодому человеку доктор Юнке. Стас поблагодарил, встал и подошёл к председательскому месту во главе стола. Он был странно спокоен, и одновременно в полном недоумении. Фатальный «Римский заказ» стоял перед ним, а он ничего не понимал. «Что же это такое? Почему бога виноделия и бортничества надо было прятать? Дионис, сын дочери царя Кадма — Симелы и Зевса, громовержца! Первый из богов, поселившийся не на Олимпе, а на земле. Его вакханки и менады, козлоногие сатиры и Пан… Может быть, разнузданные дикие Дионисии? Но разве из-за одних ассоциаций…? И при чём тут двуликий Янус?» Прекрасное лицо античного бога дышало страстью. Стас засмотрелся на удивительные лиловые очи. Волосы — змеи спускались на плечи и шкуру леопарда. Да, до одежды сегодня не дошли, а какая изумительная работа! На близком расстоянии стало видно, что она была изготовлена из золотых полированных и матовых плоских колец, сочетания которых создавали неправильные пятна шкуры зверя. — Я сейчас прикоснусь к тебе. Потрогаю! Какой ты на ощупь? Тёплый или холодный? — Небылицын уже протянул руки, как вдруг заговорила Анна-Мари. — Подожди! — ее голос зазвенел и сорвался. — Я должна сказать. Посмотрите, у меня тут кусок металла особой формы из трёх частей. Я получила его из Италии необыкновеным путём, чтобы решить «загадку Карла». Она вынула из сумки небольшой предмет и положила на стол. — Я молчала, пока Вы не подтвердили, что это клеймо Большого Гольдшмидта и его работа. Пока я для себя не решила — это не что иное, как «Римский заказ». Я и теперь не понимаю… Не важно, это потом. Я думала, это будет «ключ», чтобы, например, отомкнуть футляр, но он теперь уж открыт. Однако, я считаю, надо посмотреть, куда он мог всё-таки подойти. Может в футляре есть потайное отделение? Или что-нибудь ещё… В общем, глубокоуважаемые господа Юнке и Кох, не хотите ли Вы приступить? — Знаете, — ответил доктор Юнке, — становиться всё интересней и интересней. Он взял «ключ», внимательно осмотрел его, помедлил, а потом решительно передал Стасу. — Почему бы и нет? Если это ключ… Вы и поищите личину замка! Я надеюсь непременно услышать всю историю последовательно от вас обоих. А теперь — вперёд! Небылицын взволнованно поблагодарил и первым делом взялся за стоящий рядом футляр. И убедился, что «закорючка», одним концом действительно открыла запор. Затем он тщетно искал двойное дно. Осталось только попробовать, нет ли в самой фигуре чего-то похожего на паз. Остальные с интересом следили за его попытками и давали советы. — Я вижу, эта штука сделана из трёх различных металлов? — спросил ювелир, — похоже на серебро, бронзу и… — Верно, золото! — подтвердила Анна-Мари. — Так не попробовать ли их разнять, может, в этом головоломка и состоит? — Прекрасная мысль! — Стас принялся за дело, и довольно скоро ему удалось вместо одного «ключа» получить три. — Ну конечно! Бронзовая часть должна открыть футляр, — воскликнул Юнке, так как бронзовый замок. — Тогда золотая… она может подойти леопарду на плече Диониса, его открытой пасти. Ведь она как раз золотая! — заметила Анна-Мари. — А пантера у его ног? Сама она не серебрянная, но голова? Я в этом не слишком разбираюсь, однако, цвет похож, и доктор Юнке что-то такое сказал? — не остался в долгу комиссар. Давайте попробуем «вставить ключ в замок». У нас, правда, и так полно бриллиантов, но вдруг внутри скрыт ещё какой-нибудь «Великий Шах»? Небылицын так и сделал. Золотой брусок подошёл идеально, и…. ровно ничего не произошло. Аудитория разочаровано вздохнула. Тогда он собрался было «золотой ключик» убрать и испробовать свой последний, но передумал. Он поднял серебряный кусок и поглядел на пантеру. Пожалуй, язык? Отлично, но опять ничего. Теперь во всех пазах было по «ключу» Стас наклонился над фигуркой. Он хотел рассмотреть ее ближе и взял Диониса за плечо там, где завиток кудрей бога касался драгоценной овальной пряжки у головы и лап леопарда. Зрители не отрывали от него глаз. Везапно стало очень тихо. Поэтому странный звук, раздавшийся через минуту, сразу привлёк всеобщее внимание… Послышалось шипение… нет, шуршание! Люди подняли головы, Небылицын сделал невольно то же самое и прислушался. Они удивлённо глядели друг на друга. Статуэтка выпала из их поля зрения. Одна только Анна-Мари… Смотревшая прямо перед собой Анна-Мари отозвалась непосредственно на звук. Сначала девушка вымолвила «о-о-о», потом вскрикнула: «Он… он меняется! Да посмотрите же вы на него, я боюсь!» Леопардовая шкура медленно сползала вниз. Что-то неуловимо изменилось и в лице Диониса, или им показалось? На нем появилось хищное выражение, волосы — змеи шевелились, а само тело… Одежда, как чешуя, сползла к ногам божества и улеглась около ступней. Полностью обнажённая теперь фигура имела все, известные в природе, признаки пола, выполненные с достоверностью добросовестного копииста. Под головой зверя скрывалась восхитительной формы юная грудь с рельефными выпуклыми сосками. А густая растительность внизу живота из золотых завитков служила обрамлением для детородного органа таких внушительных очертаний, что не стыдно бы иметь и самому Вакху. Однако, какая гипертрофированная величина и… м-м-м… форма? Куда это он…? Первым из потрясённых зрителей опомнился доктор Юнке. Стас так и не поднял статуэтку, и тыльная её сторона была видна только государственному эксперту. — Зевс-Громовержец и олимпийские боги, это уж совсем не Дионис! — воскликнул он. — Это сын Афродиты и Гермеса! Это же… Он медленно повернул фигуру, и все увидели округлые женские ягодицы и промежность. Мускулистая нога, согнутая в колене, открывала и остальное. Существо совокуплялось само с собой… — Вот тебе и огромный алмаз, — пробормотал комиссар.