Глава 11 Несчастный случай Жанна Клаус и Егор Парфенов по прозвищу Кипяток прятались за шкафом в кабинете русского языка. Они сидели неподвижно уже около часа. Боялись двигаться, чтобы случайно не стереть какую-нибудь линию, после которой защитный Знак, нарисованный мелом на полу, потеряет свою силу. Посреди нарисованного символа догорала свеча. У аристократа из рода электроников было еще несколько штук в запасе, но он не спешил менять ту, что уже почти потухла. Чтобы хватило до утра. На случай, если он все-таки не решится на то, что задумал. — Как думаешь, Фунтик спасет нас? — спросил мальчишка, сидящий в инвалидном кресле. — Его зовут Костя, — горделиво буркнула рыжая девочка и замолчала. Повисла небольшая пауза, после которой электроник снова заговорил: — Так поможет? — Да, — неохотно ответила одаренная. — В отличие от тебя он друзей не бросает. Аристократ замолк. Девочка сильнее поджала ноги к груди и еще крепче обхватила их руками, чтобы перестать дрожать. Компания бывшего одноклассника ей не нравилась. Она боялась его, даже несмотря на то, что он ограничен в возможностях. Десятилетний же электроник каждую секунду жалел о том, что наложил это проклятье. Но не столько потому, что теперь может умереть. А потому, что облажался. И вместо его заклятого врага жертвой оказалась Жанна Клаус. Которая его тоже бесит, но не настолько сильно, как Фунтик. — Ладно, — девочка решила, что высказалась слишком грубо и попробовала сгладить ситуацию. — Ракицкий сказал, что сегодня ты не сдал его Валентине Рудольфовне. Это хороший поступок. Может мы действительно были слишком плохого о тебе мнения. Время покажет. Но мальчик не ответил. Потому что на самом деле он хотел сдать Ракицкого. Ехал навстречу директрисе с намерением все рассказать. Но как только оказался рядом с ней что-то произошло. Какое-то прозрение. Словно с глаз спала пелена и почему-то ему захотелось помочь своему заклятому врагу. Однако, если рассказать об этом Клаус, то она снова разочаруется. Пусть лучше считает его хорошим парнем. Это чувство ему начало нравиться. — Тише! — вдруг шепнула рыжая и задула свечу. Ночной сторож погремел ключом в замочной скважине и заглянул внутрь. Свет от фонарика пробежался по стенам и потолку. За все это время аристократка даже не моргнула. Она большими глазами смотрела на своего бывшего одноклассника и прикладывала палец к губам. — Кажется ушел, — сказал электроник, как только дверь закрылась, а замок несколько раз щелкнул. — Зажги свечу. Спички у меня в портфеле. Девочка взяла ранец одаренного и открыла его. Тут был специальный отсек для занятия черной магией. Мел, свечи, спички и…еще одна страница из фолианта? — Что это? — Клаус зажгла огонь и прищурилась, пытаясь разглядеть текст. Аристократ глубоко вдохнул. Он не думал, что эта страница вызовет столько интереса. Но, похоже, все идет к тому, чтобы он воплотил в жизнь то, что замышлял изначально. А может он специально попросил ее достать спички? Чтобы девочка увидела лист и у него не было пути назад. — Я хочу тебе кое в чем признаться, — Кипяток заскрипел тремя ногтями по подлокотнику кресла. — У? — Клаус удивленно посмотрела на одаренного. — Это вторая часть заклинания. Вернее, единственный способ его снять, — глаза электроника яркими огоньками загорелись в темноте. — Что? — девочка осторожно опустила взгляд обратно на страницу. — Там написано, что любой человек может принести свою душу взамен. Добровольно. Это единственный способ спасти проклятых. Клаус, на всякий случай, присела и сама еще раз внимательно прочитала то, что озвучил Кипяток. Снова бросила взгляд на аристократа. Электроник в свете одинокой горящей свечи, сидящий в инвалидном кресле, смотрелся очень жутко. — Я действительно пожалел о том, что наложил проклятье, — сказал он. — Решил, что глупо было подставлять себя. Ведь если умру я, а не Фунтик, то…получается, выиграет он. — Ч-т-о? — обронила Клаус, совсем не понимая психопата, который несколькими минутами ранее казался ей совсем нормальным. — Когда я ехал сюда, то рассчитывал, что Фунтик отведет нас к своей мамаше или сестре. И те пожертвуют своей жизнью ради него. Чем черт не шутит. В конце концов, у этого козла больше друзей. — Ну ты и псих, Парфенов, — поморщилась рыжая девчонка. — А потом оказалось, что я просчитался, — аристократ нервно посмеялся. — Проклял тебя вместо него. Прикинь? Девочка медленно выпрямилась и попятилась назад. Одной ногой она уже вышла за пределы круга. Кипяток продолжал: — Но вдруг Фунтик предложил помощь. Как всегда, в своем репертуаре. Самодовольный урод… — процедил он. — Хотя я знаю и знал, что иного способа снять проклятье нет. Инвалидное кресло зажужжало. Колеса медленно закрутились. Электроник поехал прямо на девочку. — Поэтому я согласился. Чтобы остаться с тобой наедине, Клаус. Потому что, если умрешь ты, я останусь жить. Понимаешь? Ничего личного. Жанна бросилась к выходу. Больно стукнулась о последнюю парту бедром, но пробежала дальше. Несколько стульев упали на пол, но тут же разлетелись в стороны. Когда электроник активировал магнетический доспех и отбросил их. — Помогите! — школьница принялась стучать ладонями по двери, пытаясь докричаться до ночного сторожа. — Он тебя не услышит, — сказал Кипяток, проезжая между рядами парт. — Я ждал, когда сторож сделает обход и спустится на первый этаж. Мы с Антроповым ночевали в школе однажды. Он больше не поднимется. Жанна развернулась. Прижалась к двери. Зажмурилась. — Тебя отправят в тюрьму для одаренных, — выпалила аристократка, широко раскрыв глаза. — Подумай о том, что собираешься сделать. — Лучше тюрьма для одаренных, чем смерть, — ухмыльнулся мальчишка. Тогда Клаус ударила по выключателю. Еще раз. Свет в кабинете заморгал. — Я бы на твоем месте перестал так делать. Комендантский час уже наступил. Ни один живой человек не увидит твоего сигнала. А вот если сюда наведается какой-нибудь дух… — Пусть лучше наведается дух, чем смерть. Правильно говорю? — огрызнулась девочка и закричала: — Помогите! Помогите! Свет еще чаще заморгал в классе русского языка. Электроник поднял руки. Вместе с ними в воздух взмыли два стула. Они разлетелись в стороны и вслед за резким движением одаренного ударились, зажав рыжую девочку в тиски. Между железных ножек. Она больше не могла стучать по выключателю. Оставалось только кричать еще громче. — Все решат, что ты просто выпрыгнула из окна, — проговорил аристократ, поднимая в воздух конструкцию, которая не позволяла Жанне освободиться. — Стой! Постой, Егор! Не делай этого! — Прощай, Клаус. * * * Я сидел на своей отремонтированной кухне и держался за голову. Отдавать свою жизнь за жизнь одного из аристократов я не собирался. Просто потому, что это будет не самым правильным решением. Я могу принести много пользы этому миру. Да и чего греха таить, я никогда не был жертвой. Но спасти детей мне нужно во что бы то ни стало. — Эл, — я кинул чайную ложку в раковину, чтобы девочка-призрак обратила на меня внимание. — А если я не позволю им умереть в течение двадцати четырех часов? Проклятье снимется? — Моя мать умерла от сердечного приступа, — ответила та на языке жестов. — Но, если ты не собираешься жертвовать собой, то, что тебе остается? — И правда, — я вскочил с места и убежал в комнату. В течение нескольких минут я собрал рюкзак. Оделся в удобное. Вернулся на кухню. — Возьмем их на изнанку. Наложишь свой защитный щит и отсидимся там, — едва я успел закончить фразу, как посреди кухни уже замерцал портал. — Пойдем. Мы выскочили из разрыва у зеленой доски в кабинете русского языка. Темно. Нужно дать глазам привыкнуть. Но Элаиза не ждет. Шаркая ногами по полу, она бредет с одного конца кабинета в другой. — Клаус? — шепчу я. — Собирайтесь. Есть идея. Но никто не откликается. В моих руках загорается Жаара. Маленький светоч, способный осветить помещение. Вижу раскиданные повсюду стулья. Сдвинутые парты. Открытое окно. Занавеска раздувается под напором февральского ветра. Мне дыхание перехватывает. Я бегу в другой конец кабинета, чтобы заглянуть за шкаф. Больше всего боюсь увидеть, что там никого нет. Но плохое предчувствие не подводит. Элаиза стоит в одиночестве и смотрит на Знак, нарисованный на полу. На догорающую свечу, лежащую на боку. Больше ничего и никого здесь нет. Поддаваясь самым плохим мыслям, я подбегаю к подоконнику и выглядываю на улицу. Что-то лежит там внизу. Но не разглядеть. Слишком темно. Тогда я активирую магнетический доспех, запрыгиваю на стул, поднимаю его в воздух и вылетаю на нем через открытое окно. Приземляюсь. Рядом с разбитым инвалидным креслом лицом в снегу лежит тело маленького мальчика. Это Кипяток. — Проклятье сработало. Парфенова больше нет, — проговариваю вслух, словно пытаясь убедить самого себя.