– Я его и сейчас не видела. – Почему? – видно, подобный вопрос идиотским ему не казался. – Спать по ночам хочу. – Понятно. Но придется все же взглянуть. Вдруг узнаете. При нем нет ничего, что позволило бы установить его личность, а это сейчас очень важно. Мы направились к носилкам, которые как раз загружали в машину. – Говорят, у вас тут детективное агентство? – спросил следователь и весело фыркнул. Я решила не отвечать, а он продолжил: – А вы, значит, тоже сыщик? Шерлок Холмс? – Я – баба-дура и мужикам кофе завариваю, – ответила я, чем служивого смутила. Был он молод, одет с иголочки и явно тяготел к женскому полу, на меня по крайней мере поглядывал с интересом. – Я ничего такого не имел в виду, – забубнил он. – И не считаю, что женщины должны дома сидеть, постоянно занимаясь уборкой… – Ну, это понятно. Иначе когда мы будем стирать и готовить. Мы подошли к машине и дискуссию о месте женщины в современном мире решили прервать по обоюдному согласию. Он кивнул на лицо убитого и с легким подхалимством попросил: – Посмотрите, пожалуйста. Рыжие волосы покойного, когда-то яркие, сейчас имели ржавый оттенок. Красноватая кожа, как это часто бывает у рыжих. И веснушки. Они покрывали все лицо, которое было мне совершенно незнакомо и все равно вызвало внезапную тоску, напомнив, во что мы все превратимся. Я увидела след удавки на шее, но не это потрясло меня. – Что у него во рту? – задала я вопрос. – Не понял, – растерялся следователь. – У него во рту что-то есть, похоже на листок бумаги, взгляните, кончик виден между зубов. Он посмотрел так, точно я спятила или еще хуже – издеваюсь. – Вы его видели раньше? – задал он вопрос с начальственным видом, я покачала головой и отошла в сторону, услышав, как он сказал: – Проверьте, что у него во рту. Через минуту выяснилось: во рту у убитого действительно листок бумаги, свернутый вчетверо. Когда его развернули, смогли прочитать следующее: Л 24:19–20. – Какой-то шифр? – Следователя, должно быть, потрясла моя прозорливость, и он вновь обратился ко мне в тайной надежде, что я с легкостью расшифрую надпись. Я с усмешкой ответила: – Понятия не имею. Волошин и Димка, которых уже отпустили с миром, сидели на скамейке возле остановки и оттуда наблюдали за происходящим. Когда я к ним присоединилась, Димка спросил: – Видела его когда-нибудь? – Нет. У него во рту была записка. – Я назвала комбинацию цифр и букву. Вадим хмуро уставился на Соколова, а тот пожал плечами. Бергмана мы обнаружили в кабинете, здесь же была Лионелла, при нашем появлении удалилась, а я пожалела, что не могла услышать их разговор. Уверена, он касался нашей находки. Джокер встретил нас короткой речью: – Добропорядочные граждане обязаны оказывать помощь следствию, но полдня мы уже потеряли, между тем формула «время – деньги» сейчас актуальна как никогда. Девушка и Воин отправляются в больницу… – Ты хочешь взяться за дело Лотмана? – удивилась я. – Решение принято большинством голосов. Разве нет? – в свою очередь, удивился Бергман. – Но… я думаю, сейчас куда важнее выяснить, чей труп подбросили под твои окна, и найти убийцу. Он оставил послание: Л 24:19–20. Если мы его расшифруем… Бергман едва заметно поморщился. – Думаю, речь идет о библейской книге Левит. Оригинальностью убийца не блещет… – Дима, посмотри, что это значит, – попросила я. Бергман, глядя на меня, развел руками. – Выражение хорошо известно даже тем, кто Библии никогда не читал. «Око за око, зуб за зуб». – Выходит, это чья-то месть? – Давай предоставим полиции заниматься всем этим, – отмахнулся Максимильян, чем вызвал недоумение. – Мы не будем искать убийцу? – решила уточнить я. – У нас есть клиент? – вопросом на вопрос ответил он. – Нет. Но… – Если он вдруг появится, мы обязательно этим займемся. А пока я бы советовал тебе позавтракать и наконец-то отправиться в больницу. Завтракала я в компании Вадима, он тоже решил подкрепиться, раз уж нам предстояло отправиться в больницу вдвоем. Воин жевал с праздным видом, встречаясь со мной взглядом, беспечно улыбался. Судя по всему, он не видел в ситуации ничего необычного. Я же пребывала в недоумении. Мало того, подозрительность в отношении Бергмана достигла прямо-таки небывалых высот. – Ты понимаешь, что происходит? – не выдержала я. Вадим взглянул озадаченно. – Ты об этом трупе? – Разумеется, о трупе. – И чего? Я бы решила, что он издевается, однако взгляд, обращенный ко мне, был скорее озадаченным. И вовсе не поведением Бергмана, как выяснилось чуть позже. – Дался он тебе, – проворчал Вадим, продолжив жевать. – Джокер прав, пусть менты разбираются. – Человека убили под его окнами… – Не передергивай. Убили его не здесь. – Хорошо. Не здесь. Но это послание. Он сам об этом сказал. Так? – Ну… – кивнул Воин без особой охоты. – Послание адресовано Максимильяну. Но оно вроде бы его не интересует. По крайней мере он пытается убедить нас… Этому должна быть причина, – раздраженно закончила я. – Угу, – буркнул Вадим. – Например, Джокер не хочет, чтобы мы лезли в его дела. Неужто непонятно? Само собой, так оно и было. Удивляло отношение к этому Вадима. – И тебе неинтересно? – помедлив немного, спросила я со вздохом. – Как сказать… – Он почесал за ухом, улыбнулся и продолжил: – Хочешь совет? Не забивай голову. – Лаконично. И доходчиво, – усмехнулась я. – Я старался, – раздвинул он рот до ушей и произнес лениво: – Джокер прав, у нас есть клиент. Клиент – это деньги, я в них остро нуждаюсь. Давай займемся девчонкой… – Ты что, боишься? – куда резче, чем хотела, спросила я. Вадим смотрел с недоумением, точно гадал, о чем речь. – Джокера – нет, – ответил он не меньше, чем через минуту, в продолжение которой мы таращились друг на друга. – Тогда чего? – Совать свой нос, куда не просят. Даже если делаешь это из лучших побуждений, чтобы другу помочь. Улавливаешь мою мысль? Надеюсь, если ему понадобится помощь, он об этом скажет. – Он не позволяет вмешиваться в свои дела, но охотно вмешивается в наши. – Это ты сейчас о чем? – удивился Вадим. – А… понял. Злишься, что Джокер считает: с выбором ты поторопилась?