– Откуда ему, черт возьми, знать об этом? – зло фыркнула я. – Тоже мне, провидец. – Он не такой, как мы, – совершенно серьезно заявил Вадим. – Ты и сама это знаешь. – Я недовольно кивнула, намереваясь сказать, что в данное определение вкладываю совсем другой смысл, но Вадим продолжил: – Только пока не понимаешь, насколько велика разница. Я собралась ответить, что в действительности думаю о Бергмане, но тут в кухне появилась Лионелла. Окинула нас суровым взглядом и спросила: – Вы закончили? Мне здесь надо убрать. – Выпьем кофе и исчезнем, – подхалимски ответил Вадим. Лионелла, задержав взгляд на мне, степенно покинула комнату. – Уверена, она подслушивает под дверью, – усмехнулась я. – На нее-то ты за что взъелась? – удивился Вадим. – Милейшая тетка… а как готовит… – Тут он закатил глаза и причмокнул. – И запросто сыпанет яда в свою стряпню, если хозяин прикажет. – Говорить такое у меня не было никаких оснований, но, само собой, это скорее раззадорило. – Она работает у него много лет, но не пожелала ответить ни на один вопрос о его прошлом. Даже самый невинный. Например, кто его родители. – А с чего ты взяла, что это невинный вопрос? Я уставилась на Вадима, пытаясь понять, что он имел в виду, тут он вздохнул и добавил: – Постарайся ему доверять. Тем более что он очень хорошо к тебе относится. – Ты что-то знаешь? – спросила я шепотом, придвинувшись к нему, потому что действительно была уверена: Лионелла подслушивает под дверью. – Ни за что не поверю, что ты даже не пытался раскопать всю его подноготную. – Правильно не веришь, – кивнул он. – И что? – Ничего, – покачал он головой. – Если он не захочет, чтобы о его прошлом знали, значит, мы не узнаем. А теперь потопали, нас ждут великие дела. Или просто хорошо оплачиваемые. Само собой, такой конец разговора меня совсем не устроил. И я попыталась его продолжить по дороге в больницу. Но Вадим на все мои слова лишь усмехался или начинал свистеть, в общем, стало ясно: настаивать бессмысленно. В больнице медсестра в ответ на наш вопрос о самочувствии Надежды Мызиной (именно такую фамилию носила внучка Лотмана) пожала плечами. – Вам лучше с лечащим врачом поговорить. – В какой она палате? – уточнил Вадим. – В одиннадцатой. Врач сейчас у нее. Однако врача мы там не застали. Постучав и не дождавшись ответа, Вадим вошел в палату, я последовала за ним. Палата оказалась одноместной. Окно было закрыто рулонной шторой, оттого в комнате царил полумрак. На тумбочке возле окна стоял роскошный букет цветов, тут же бутылка воды и поднос, еда на тарелке не тронута. На кровати, укрывшись с головой, лежала девушка, до того хрупкая, что контуры тела едва угадывались под одеялом. К нашему появлению она никакого интереса не проявила, я было подумала, что девушка спит, но тут она несколько раз вполне отчетливо всхлипнула. Вадим кашлянул, желая привлечь внимание, придвинул мне стул, и сам устроился на табурете возле окна. Несколько минут мы сидели в молчании. Надежда не выдержала первой, стянула с головы одеяло и повернулась к нам. – Вы кто? – спросила сердито. На вид ей было лет шестнадцать. Светлые кудряшки падали на лоб, лицо бледное, с покрасневшими глазами. Не красавица, но, безусловно, привлекательная. Особенно глаза хороши: большущие, ярко-синие, с длинными ресницами. И ресницы, и брови были темнее волос. Вздернутый нос и аккуратный ротик, нижняя губа меньше верхней. – Вы кто? – повторила она вопрос, переводя взгляд с меня на Вадима. В этом взгляде не было ни испуга, ни даже любопытства, все, что она чувствовала в тот момент, – отчаяние. Абсолютная безысходность, давившая тяжким грузом. – Нас прислал друг вашей семьи Сергей Борисович Аллилуев, – ответил Вадим, избегая упоминания о родственниках. – Аллилуев? – переспросила Надя. – Друг деда? – Слезы хлынули из ее глаз потоком, а я предложила: – Хотите воды? Девушка покачала головой, растирая слезы ладошкой. Ладони у нее были неестественно маленькими, точно у ребенка, а пальцы казались прозрачными. – Не возражаете, если я немного приподниму штору? – Не дожидаясь ответа, я потянула за цепочку, и в комнату хлынул солнечный свет. – Не надо, закройте, – взмолилась девушка, но я оставила штору опущенной примерно на две трети и открыла окно. Свежий воздух ей точно не помешает. – Меня зовут Лена, – сказала я. – А это Вадим. Он побудет с вами. – Здесь? – Да. Мы считаем, что в больнице вы в безопасности, но на всякий случай… – Думаете, меня убьют? – нахмурилась она. И вновь я не почувствовала страха, только отчаяние. – Нет, – покачал головой Вадим и улыбнулся. – Такая красивая девушка будет жить долго и счастливо. Она внимательно посмотрела на него. – Вы в самом деле так считаете? Ну… что я красивая? Вы ведь это просто так сказали? – Конечно, не просто так. Будь я моложе лет на десять, обязательно бы в тебя влюбился. – У вас есть семья? – спросила Надя. – Нет. – У меня теперь тоже нет. Мама не считала меня красавицей, переживала, что я ни с кем не встречаюсь, а дед смеялся над мамой, твердил, что она отстала от жизни. Девушкам теперь ни к чему спешить с замужеством… – Тут она стиснула рот рукой и вновь зарыдала горько и безысходно. Я стояла, толком не зная, как ей помочь, предложить еще воды? Вадим между тем сел рядом с девушкой, обнял ее, слегка похлопывая по спине, а она прижалась к нему. Уткнулась носом в его грудь, постепенно успокаиваясь. – Все нормально, – сказал он, когда девушка, чуть отстранившись, посмотрела на него. – Нет, – покачала она головой. – Вы не понимаете. Мне теперь незачем жить. – Вот уж глупость… – фыркнул он. – Сколько тебе лет? Восемнадцать? Ты говоришь, у тебя даже парня не было? По-моему, стоит хотя бы узнать, как на самом деле происходит то, о чем так много пишут в книжках. – Вы говорите о любви? – прошептала она. – Конечно. О чем же еще? – А если меня никто не полюбит? – Такого не бывает, – усмехнулся Вадим. – Бывает. Моя мама была одинока. – А как же твой отец? – Он не любил ее. И меня не любил. Ему нужны были мамины деньги. Дедовы. А когда дед их не дал, он просто возненавидел маму. Даже бил ее. – Отец жив? – Нет. Умер уже давно. У меня никого не осталось, понимаете? – Я заподозрила, что сейчас она вновь разрыдается, и поспешила вмешаться. – Ты могла бы ответить на несколько вопросов? Это очень важно. Девушка нахмурилась, а Вадим взглянул укоризненно, решив, что торопиться ни к чему. – Какие вопросы? – жалобно посмотрев на Волошина, спросила девушка. – О том, что случилось тем вечером. Полицию вызвала ты? – Да. – Расскажи об этом подробней. – Что рассказывать? Я ничего не помню. – Не помнишь, как звонила? Тогда почему решила, что звонила ты? – А кто еще? Остальных убили. Я обо всем рассказала следователю. Я больше не хочу вспоминать об этом… – Понимаешь, это очень важно, – вмешался Вадим. – Мы не следователи. Мы твои друзья. Мы хотим помочь. Для нас главное, чтобы ты была в безопасности. А для этого надо знать, кто мог желать тебе зла. – Вы в самом деле останетесь со мной? – робко поинтересовалась девушка, а я подумала, что первая любовь, возможно, не за горами. Вряд ли Вадим – подходящая кандидатура, но кого это останавливало? – Конечно. А сейчас тебе нужно ответить на вопросы. Будет тяжело – сделаем перерыв. Договорились? Расскажи все, что помнишь о том вечере. – У меня был день рождения, – вздохнув, начала девушка. – Мама приготовила ужин. Приехала тетя Ядвига, подарила мне кольцо. Красивое. Мы сели за стол. Дед еще утром мне машину подарил. Мы даже прокатились немного… – О чем вы говорили за столом?