Я смотрю на её одежду, сложенную на раковине и замечаю кое–что, чего не замечал раньше. Когда я понимаю, что я вижу, мне кажется, я слышу скрип собственного сердца в груди. Мне кажется, что я слышу его треск, как скрежещет каждый клапан, когда понимаю, что я не должен. Я ощущаю её руки, как она обнимает меня и чувствую её губы на своей шее. Мои ладони сжимают её талию, когда я прижимаю её к кафельной стене душевой. Целую её – отчаянно, болезненно. Я не понимаю её, я не понимаю нас и есть ли вообще мы. Вода хлёстко бьёт в спину, обжигая кипятком – Сабина дёрнула кран, когда я поднял её вдоль стены. Она громко стонет, когда я вхожу в неё, погружаюсь на всю глубину, и я стону в ответ, накрыв её рот своим. Я пью эти звуки, срывающиеся с её губ; мои руки скользят по её коже; бёдра трутся о её бёдра, пока я пытаюсь оставить в ней хоть что–то от себя. Пока я пытаюсь остаться с ней. Это происходит слишком быстро. Всё – слишком и всё – быстро. Я не знаю её. Я даже не знаю самого себя. Я держу её в своих руках, пока она всхлипывает, уткнувшись лицом мне в шею. Медленно опускаю её, ставя на пол и смотрю в это красивое лицо, приподняв за подбородок. Ничего не говоря, я выхожу из ванной и поднимаю свою одежду с пола. Натягиваю футболку прямо на мокрое тело, надеваю брюки и ухожу из квартиры. Стою, прислонившись спиной в двери, а затем шагаю к лифту. В ванной, на горстке сложенной женской одежды, осталось тонкое золотое кольцо. Обручальное. ГЛАВА 13 Why didn’t you wake me up? I’m pretty sure I would have told you to stop Lets try again and say goodbye Goodbye to yesterday Elina Born feat. Stig Rдsta «Goodbye to Yesterday» Заливая в себя виски, я изучаю очередную девушку, прошедшую мимо. Знакомые шортики… Невольно ухмыляюсь и поднимаю бокал в воздух, допивая остатки на дне. Хватаюсь за горлышко бутылки и наливаю ещё. Я даже не замечаю, как расходятся люди. Не обращаю внимания на то, что танцовщиц на пилонах не осталось. Не вижу, что барменша нервно косится в мою сторону. Точнее вижу, но делаю вид, что меня это не волнует. К утру я приговорил добрый литр хорошего, и, закономерно, дорогого виски. – Мы закрываемся, – говорит охранник. В ответ я махнул рукой в его сторону. – Эй, – меня трясут за плечо, – Вот блин. Тишина. Кажется, я в отключке. – Глеб. Глеб, – голос Сабины слышится размыто, размазано, – Чёрт, помоги его поднять. Чьи–то руки подхватывают меня, и я висну на шее, которая пахнет резким мужским парфюмом. – Сам, – я отбрыкиваюсь и принимаю вертикальное положение, раскачиваясь из стороны в сторону, – Сам. Выхожу из здания, не обращая внимания на кружащую улицу. Кажется, я ощущаю, как вертится Земля вокруг своей оси – неприятное чувство. Делаю несколько шагов в сторону и замечаю свою машину впереди. – Ну почему все они – шлюхи? – бормочу я, глядя на неё. – Глеб, – кто–то трогает меня за плечо. Обернувшись, я различаю до боли знакомое лицо и хмурюсь. Затем расплываюсь в улыбке и хватаю её запястье, потянув за угол. – Саби, – бормочу у её шеи. – Глеб, ты очень пьян, – она пытается отвернуться, когда я накрываю её губы своими и мычит что–то неразборчивое. Я не обращаю на это внимания. Совсем. Вместо этого я держу её одной рукой за шею, а другой расстёгиваю её джинсы. Тепло. Какая же она тёплая… Внезапно я трезвею. За секунду, или даже меньше. Злость заставляет кровь в жилах бурлить в буквальном смысле. Я отстранился, собирая её влагу пальцами и поднял ладонь на уровень её лица. – Ты знаешь, что я больше всего полюбил за это время? – говорю я, – Твой вкус. Твой вкус Сабина, – облизываю пальцы одним за одним, и морщусь, – Но сейчас я гадаю: не ощущаю ли я на языке вкус другого мужика? – Глеб, всё не так, – она ненадолго закрывает глаза и начинает дрожать, – Это не то, что ты думаешь… – Шлюха, – резко дёрнув рукой, я ненароком ударяю её головой о кирпичную стену, – Шлюха. Шагнув назад, я вытираю лицо и смотрю на неё в последний раз. Разворачиваюсь и выхожу из переулка. Резкий поток головной боли сметает меня с ног. Мои руки на асфальте. В крови. Почему мои руки в крови? – Глеб! – кричит Анжела, – Стой! Тормози! Остановись! Я чувствую хруст костей. Лицо Стаса превращается в кровавое месиво, когда я бью его кулаком. Снова. И снова. И снова. – Остановись! – визжит моя невеста, – Глеб, пожалуйста… Она тянет меня за руку, пытается оттащить от него, а я продолжаю бить со всей дури. Мой лучший друг обнимал мою девушку. Девушку, на которой я хочу жениться. Девушку, которой я сделала предложение. Моя девушка обнимала моего лучшего друга. Её губы были на его губах. Его член был в её вагине, и я видел это собственными глазами, потому что, когда зашёл в спальню, он удобно расположился между её разведёнными бёдрами. Удар. Удар. Удар. Хруст костей. Нос всмятку. Когда лёгкие зажгло огнём, я отступил на шаг. – Глеб, ты всё не так понял, – шепчет Анжела, – Это не то, что ты думаешь. Резко разворачиваюсь и хватаю её лицо ладонью. Вжимаю в стену, сквозь слёзы видя ужас на её лице. – Шлюха, – бормочу я, – Шлюха, – резко бью её головой и морщусь, когда она начинает скулить от боли. Кольцо, которое я принёс из мастерской лежит тяжёлым грузом в кармане. Я достаю его, открываю коробку и швыряю в лицо этой суке, которая за моей спиной трахалась с моим другом. – Глеб! – кто–то трясёт меня за плечи, – Глеб, что с тобой? – Голова… – мычу я в ответ. Боль разрывает меня на части. Я чувствую, будто с головы заживо снимают скальп и ору изо всех сил. Где–то вдалеке звучат сирены… Я помню этот звук. На руках привычней видеть повязки, чем ролексы Ведь в моей боли теперь нет места для совести. Нет страниц в книге для новых историй, Нет повторов для сук, что любят грязные роли.